Павел II, ранее Пьетро Барбо, венецианец, который был возведен на престол Святого Петра в 1464 году и умер в 1471 году, совершил некоторые поступки, не заслуживающие похвалы, по крайней мере, согласно взглядам того времени; но он также сделал много вещей, которые едва ли можно простить, если они вообще таковы, среди наименее важных из которых то, что он сделал юбилейный год раз в каждые двадцать пять лет, в 1470 году. Поэтому его репутация у потомков осталась двусмысленной.
Последующие понтифики, Сикст IV, ранее Франческо Альбескола делла Ровере, умерший в 1484 году, и Иннокентий VIII,[108] ранее Джованни Баттиста Сибо, генуэзец, умерший в 1492 году, были среднего рода, отличаясь как папы ни за великие добродетели, ни за великие недостатки. Каждый из них, опасаясь за Италию и за всю Европу от власти турок, готовился к войне с ними и очень серьезно призывал одного из них к королям Европы. Но каждый встречался с такими препятствиями, как разочарование в столь дорогом его сердцу предмете. Больше они ничего не делали с большой претензией на истинное величие.
Папская серия этого века завершается Александром VI, испанцем, чье настоящее имя было Родриго Борджиа. Его не следует неправильно называть Нероном понтификов. Ибо злодеяний, преступлений и чудовищ, описанных этим человеком, так много и так велико, что кажется очевидным, что он был лишен не только религии, но даже порядочности и стыда. Среди вещей, вменяемых ему в вину, хотя некоторые из них могут быть ложными, а другие преувеличены его врагами, все же остается так много того, что не подлежит никакому сомнению, что достаточно для того, чтобы память об Александре отвратительном в глазах всех, у кого есть хотя бы умеренная доля добродетели. Большая часть его преступлений, однако, проистекала из его чрезмерной пристрастности к своим детям; у него было четверо сыновей от наложницы, среди которых был печально известный Чезаре Борджиа, печально известный своими огромными пороками, а также одна дочь по имени Лукреция; и он был намерен исключительно продвигать и обогащать их, не заботясь о честности, разуме или религии.c
АЛЕКСАНДР VI, БОРДЖИА
[1492-1503 гг. н. э.]
Великой целью Александра на протяжении всей его жизни было удовлетворение его склонности к удовольствиям, его честолюбия и его любви к легкости. Когда, наконец, он достиг высшего духовного достоинства, он, казалось, также достиг вершины счастья. Несмотря на его преклонные годы, ликование, которое он испытывал, казалось, каждый день придавало ему новую жизнь. Ни одной болезненной мысли не было позволено нарушить его покой ни на одну ночь. Его единственной заботой было ухватиться за все средства, которые могли бы помочь ему увеличить свою власть и повысить благосостояние и достоинство своих сыновей; ни о чем другом он никогда серьезно не задумывался. Это единственное соображение лежало в основе всех его политических союзов и тех отношений, которые в то время так сильно влияли на события в мире. Как папа будет действовать в отношении браков, пожертвований и развития своих детей, стало вопросом, влияющим на политику всей Европы.
Сын Александра, Цезарь Борджиа, пошел по стопам Риарио. Он начал с той же точки, и его первым делом было изгнать вдову Риарио из Имолы и Форли. Он стремился к завершению своих замыслов с самым дерзким презрением к последствиям; то, к чему Риарио только приближался или пытался приблизиться, Цезарь Борджиа довел до предельных результатов. Давайте быстро взглянем на средства, с помощью которых были достигнуты его цели.
Церковные государства до сих пор были разделены фракциями гвельфов и гибеллинов, первая из которых была представлена в Риме семьей Орсини, вторая-домом Колонна. Папы обычно принимали участие в той или иной из этих фракций. Сикст IV сделал это, и его примеру последовали Александр и его сын, которые сначала присоединились к партии гвельфов, или Орсини. Этот союз позволил им очень скоро овладеть всеми своими врагами. Они привезли дом Сфорца из Пезаро, дом Малатесты из Римини и семью Манфреди из Фаэнцы. Они захватили эти мощные, хорошо укрепленные города и таким образом положили начало основанию обширной империи. Но как только они достигли этой точки, как только они освободились от своих врагов, они обратили все свои усилия против своих друзей. И именно в этом практика Борджиа отличалась от практики их предшественников, которые всегда оставались твердо привязанными к партии, которую они выбрали; Цезарь, напротив, нападал на свою собственную союзники, без колебаний и угрызений совести. Герцог Урбино, от которого он часто получал важную помощь, был вовлечен, как в сеть, в махинации Цезаря и с трудом спас свою жизнь, преследуемый беглец в своих собственных владениях.Вителли, Бальони и другие руководители фракции Орсини решили показать ему, что, по крайней мере, они способны на сопротивление. Но Цезарь Борджиа, заявив, что “разрешено предавать тех, кто является хозяевами всех измен”, заманил их в свои сети с глубоко рассчитанной жестокостью и безжалостно лишил их жизни. Уничтожив таким образом обе партии, он занял их место, собрал вокруг себя низшую знать, которая была их приверженцами, и взял их на свое жалованье; захваченные им территории были подчинены силой террора и жестокости.
Таким образом, сбылись самые светлые надежды Александра—знатные люди этой страны были уничтожены, а его дом собирался основать великое наследственное владычество в Италии. Но он уже начал приобретать практический опыт того зла, которое способны порождать возбужденные и необузданные страсти. Без какого-либо родственника или фаворита Цезарь Борджиа не потерпел бы участия своей власти. Его собственный брат встал у него на пути; Цезарь приказал убить его и сбросить в Тибр. Его шурин был атакован и заколот, по его приказу, на ступенях своего дворца. За раненым ухаживали его жена и сестра, последняя собственноручно готовила ему пищу, чтобы уберечь его от яда; папа поставил охрану в доме, чтобы защитить своего зятя от своего сына. Цезарь презрительно рассмеялся над этими предосторожностями. ” То, что нельзя сделать в полдень, - сказал он, - можно сделать вечером”. Когда принц был на грани выздоровления, он ворвался в свою комнату, выгнал жену и сестру, вызвал общего палача и приказал задушить своего несчастного шурин. По отношению к своему отцу, чью жизнь и положение он ценил только как средство собственного возвышения, он не выказывал ни малейшего уважения или чувства. Он убил Перото, любимца Александра, в то время как несчастный цеплялся за своего покровителя в поисках защиты и был завернут в папскую мантию. Кровь фаворита залила лицо папы римского.
В течение определенного времени город апостолов и все государство церкви находились в руках Цезаря Борджиа. Он описан как обладающий большой личной красотой и был настолько силен, что в бою быков он одним ударом отрубил бы голову животному; либерального духа и не без определенных черт величия, но предался своим страстям и был глубоко запятнан кровью. Как трепетал Рим при его имени! Цезарю требовалось золото, и у него были враги; каждую ночь на улицах находили трупы убитых людей, но никто не осмеливался пошевелиться; ибо кто, как не они, мог бояться что его собственная очередь будет следующей? Те, до кого насилие не могло добраться, были убиты ядом. На земле было только одно место, где такие дела были возможны, а именно, где неограниченная светская власть была объединена с высшей духовной властью, где законы, гражданские и церковные, находились в одной и той же руке. Это место занимал Цезарь Борджиа. Даже разврат может иметь свое совершенство. Родственные папы часто отличались на поприще зла, но ни один из них не достиг такого возвышения, как Цезарь Борджиа. Его можно назвать виртуозом в преступлениях. Разве не в первых и наиболее существенных тенденциях христианства было сделать такую власть невозможной? И все же само христианство и само положение верховного главы церкви были подчинены ее существованию.
Таким образом, не требовалось никакого пришествия Лютера, чтобы доказать миру, что все это прямо противоречит духу христианства. Даже в то время люди жаловались, что папа готовит путь антихристу и трудится в интересах сатаны, а не Царства Божьего. Мы не следим за историей Александра в мельчайших деталях. Однажды он намеревался, как это слишком хорошо подтверждено,[109] уничтожить одного из богатейших кардиналов ядом; но последний ухитрился завоевать главного повара папы с помощью обещаний, просьб и подарков. Угощение, приготовленное для кардинала, было поставлено перед самим понтификом, и Александр скончался от действия того яда, который он предназначил для другого.f
Оценки Александра VI
Это занятие историков-беспристрастно практиковать свою технику в очернении освященной репутации святых народной веры и в обелении традиционных злодеев. Александр VI-слишком историческое чудовище, чтобы избежать усилий какого-нибудь апологета, и в последние годы доктор Ричард Гарнетт и Фредерик барон Корвой пришли ему на помощь. Первый хвалит его великую проницательность, его ученость и энергичность и считает его не хуже своего времени, что в лучшем случае осуждает слабой похвалой того, кто стоял за святого Петра на земле. Однако доктор Гарнетт после своей защиты вынужден признать следующие недостатки в характере папы римского:а
“Кардинал Борджиа просто купил Священный колледж. Хотя избрание Александра, без сомнения, было самым печально известным из всех за недобросовестного использования незаконных влияний, трудно утверждать, что в принципе оно было более симоническим, чем большинство из тех, которые недавно предшествовали ему или вскоре должны были последовать. Люди говорили, что Александр подкупил французских министров; вероятно, так оно и было. Он был изворотлив, вероломен, выжидал под давлением обстоятельств. Не сдерживаемый моральными соображениями или какой-либо духовной концепцией религия, он был предан грубой чувственности одного рода, хотя в других отношениях он был умеренным и воздержанным. В более респектабельной форме семейной привязанности это привело его к нарушению всех принципов справедливости. Общая тенденция расследования, которая полностью разрушила все праздные попытки представить его образцовым папой, заключалась в том, чтобы избавить его от самых гнусных обвинений против его характера. Остается обвинение в тайном отравлении по мотивам алчности, которое действительно кажется установленным или почти установленным только в одном случае, но это может подразумевать и другие".
В той же работе Генри К. Ли более суров.“Неудивительно, что Рим стал центром коррупции, откуда инфекция распространилась по всему христианскому миру. В середине четырнадцатого века Петрарка исчерпывает свою риторику, описывая мерзости папского города Авиньона, где все было мерзко; и возвращение курии в Рим перенесло в этот город главенство порочности. В 1499 году венецианский посол описывает его как канализацию мира, и Макиавелли утверждает, что благодаря его примеру в Италии исчезла вся преданность и вся религия. В 1490 году в нем насчитывалось 6000 государственных женщин—огромная доля для населения, не превышающего 100 000 человек. Хорошо известна история о том, как кардинал Борджиа, который, будучи вице-канцлером, открыто продавал помилования за преступления, когда его за это упрекали, ответил, что Бог желает не смерти грешников, а того, чтобы они заплатили и жили. Если дневник Инфессураджа вызывает подозрения из-за его пристрастности, то дневник Берчарда безупречен, и его спокойный рассказ о событиях, происходящих на его глазах, представляет нам общество, слишком развращенное, чтобы стыдиться своего собственного зла. Публичный брак, говорит он, дочерей Иннокентия VIII и Александра VI установил моду для духовенства иметь детей, и они старательно следовали ей; ибо все, от высших до низших, содержали наложниц, в то время как монастыри были публичными домами".
И Джон Аддингтон Саймондс был столь же настойчив:
“Описать его как Гения Зла, чья чувственность, столь же необузданная, как у Нерона, была облегчена на фоне пламени и дыма, которые христианство подняло за плотские грехи, вполне оправданно. Эпиграмма приобрела популярность: "Александр продает ключи, алтари, Христа. Что ж, он купил их; значит, он имеет право их продать". Продав алый цвет тому, кто больше заплатит, он обычно кормил своего прелата богатыми благодеяниями. Когда он достаточно откормил его, он отравил его, наложил лапы на его сокровища и возобновил игру. Его торговля церковными достоинствами велась с размахом, например, двенадцать шляп кардиналов были выставлены на аукцион за один день. Это было тогда, когда он хотел собрать на конклаве голоса в пользу передачи Романьи Чезаре Борджиа. Плотская чувственность была главным пороком этого папы на протяжении всей его жизни. Его отношения с Ваноццей Катанеи и Джулией Фарнезе были открытыми и признанными. Эти две султанши правили им в течение большей части его карьеры, попустительствуя тем временем гарему, который, по истинно восточной моде, он содержал в Ватикане”. l
ЮЛИЙ II
[1503-1513 гг. н. э.]