Интерлюдия. Болезнь
Жизнь обманула его. Животное в нём страдало; он тяжело заболел.
Первый приступ жестокого обструктивного бронхита был расценен как следствие работы в Чернобыле; уже гораздо позднее обратили внимание на то, что в возрасте 9 лет он перенёс тяжелейшую скарлатину (спас его Пенициллин, который смогли раздобыть его высокопоставленные родители), что отец его в юности страдал бронхиальной астмой.
Как ликвидатор последствий радиационной аварии на ЧАЭС он имел право на спецлечение. Лечили его старательно, так что функция лёгких восстановилась практически полностью. Но… бронхиты стали буквально преследовать его. Постепенно поддержание здоровья стало его главным интересом. Супружеские отношения почти прекратились (супруга не скрывала своей радости по этому поводу). Заработки доктора резко сократились.
Менее чем через три года очередной приступ обструктивного бронхита перешёл в тяжелое воспаление лёгких, развился бронхоспазм и наш доктор по Скорой помощи едва живой, без сознания, был стационирован в реанимацию. Когда через двое суток он пришёл в себя, выяснилось, что сутки жизни выпали из его памяти – его поразила амнезия…
Несколько месяцев он скитался по больницам и санаториям и смог вернуться на работу только через полгода.
Второй раз в жизни он умирал; и второй раз в жизни его возвращали к жизни. Мысль – ну, зачем было реанимировать, помер так помер – и посейчас время от времени звучит в его голове…
Вскоре стало ясно, что научно-исследовательской работой он заниматься более не может; он ушёл работать врачом в обычную горбольницу. Сначала всё пошло хорошо; ему доверили заведовать отделением, он хорошо зарабатывал – жена была довольна, их естественные супружеские отношения даже наладились на почве общих забот о подрастающем сыне.
Но… не прошло и года, как новое тяжёлое воспаление лёгких и жестокий бронхоспазм привели его в больницу; снова полгода лечения, эффективность которого оказалась недостаточной и в 1995 году он был признан инвалидом ЧАЭС второй группы на 5 лет. Хроническое кислородное голодание стало его уделом. Иначе говоря, он задыхался и почти ничего не соображал.
И только в 2000 году он вернулся в жизнь, из которой болезнь вырвала его на 10 лет. Во время болезни ему часто снился сон, что он тщетно пытается добежать до перрона и сесть в поезд, который вот-вот уйдёт – и вдруг в очередном сновидении понял, что бежит и не задыхается. Он проснулся, как будто вынырнул из-под воды и стал в изумлении озираться.
Так началось выздоровление.
Часть вторая. Разрушение нагромождений
6. 2001 год
Но окружающий мир далеко не сразу заметил, что к нашему герою вернулась способность к здоровой жизнедеятельности. В стране за 10 лет изменилось всё – и прежде всего, отношения собственности и положение интеллигенции. Статус ведущего научного сотрудника, предмет его гордости, потерял какой бы то ни было престиж; оплата труда стала мизерной.
Друзья, во всяком случае, те из них, кто сделал карьеру, были рады увидеть его здоровым, но сомневались в его трудоспособности; точнее говоря, они сомневались, что наш высокоучёный доктор сможет работать простым врачом городского медучреждения.
Впрочем, они охотно помогли доктору с трудоустройством; постепенно заработки доктора стали расти. Работа с пациентами шла успешно, ему, сумевшему победить тяжкий недуг, нередко удавалось помочь страждущим. И даже показатели его собственного физического здоровья постепенно выходили на вполне удовлетворительный уровень.
6. 2006 год
Прошли 5 лет. Доктору стукнуло 57 лет; он жил и работал в ближнем Подмосковье, изредка приезжал в Москву. Иногда в его холостяцкой однокомнатной квартире в Подмосковье бывали женщины, оставались на ночь и… наутро исчезали.
Он их понимал – ведь интереса для женщин он уже не представлял ни с какой точки зрения, ни как возможный партнёр по эксклюзивному сексуальному наслаждению, ни как солидный источник вознаграждения за банальные (или, тем более, сопряжённые с малоприятными переживаниями партнёрши) сексуальные услуги.
Поздней весной ему позвонила бывшая жена и, плача, попросила срочно приехать домой.
Что ж, он сел за руль своей старенькой Хонды и через полтора часа вошёл в квартиру сына (по закону, он имел лишь право проживания в своей комнате). Его встретила плачущая жена и рассказала, что сын, после очередного стационарного лечения от наркотиков, вернулся домой; друзья соблазнили его принять дозу, он передозировался и сейчас лежит в реанимации…
- Как ты когда то лежал, - добавила жена. – Что делать?
- Когда его выписывают? Завтра? – уточнил доктор.
- … Через неделю! – доктор уловил сомнение в голосе бывшей жены. – Останься до его возвращения; сейчас в квартире приезжих нет.
Он взял отпуск и согласился пожить летом в своей комнате. Это была его роковая ошибка инженера Кочкина (помнишь, читатель, этот эпохальный советский кинофильм про шпионов, обманом получивших секретную информацию от наивного инженера Бочкина?). Да, да; как в Записных книжках И.Ильфа – Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин и Залкинд…
Так начался последний акт драмы Абсурда.