Все произошло в апреле 43-го, севернее станции Поныри, мое боевое крещение, мой первый бой.
Роте предстояло штурмовать высоту захваченную немцами сутки назад. Был на тот момент взводным в пулеметной роте. Командиром 1021-го полка был подполковник Горбунов. Капитан Сукосьянов был нашим комбатом.
Роте придали три танка и наш взвод пулеметов, надо атаку поддержать плотным огнем. На исходные для атаки позиции прибыл командир пулеметной роты ст. лейтенант Зейналов, он отдал распоряжения.
Один расчет отправил в роту пешком, унесли пулемет в разобранном виде. Остальных посадил на танки, поместили «Максимы» в разобранном виде, расположились сзади башен.
Все солдаты навьючены нужной и ненужной для боя амуницией. Защитная каска и скатка через плечо, вещевой мешок и сумка с противогазом, карабин или автомат.
На ремне чего только нет... Малая саперная лопатка предмет первой необходимости, патронташ или сумка с автоматными дисками, фляжка и сумка с гранатами... Дополнительно к этому тело пулемета, станок с колесами, щит и коробки с лентами.
Заурчали танки, уцепились руками за что смогли. Танки резко дернулись, словно проверяли как мы сели. Был значительно моложе своих солдат, исполнилось 19. Вцепился в танк, волнуюсь. В ожидании предстоящего пробегает холодок. Как бы мои солдаты моего испуга не заметили, пытаюсь спрятать свои глаза. Рвался так в бой, а тут...
При виде разрывов снарядов и ударов по броне болванок, дрожь в теле усилилась... Хорошо танкистам, они броней прикрыты! А мы не железные... Скорее бы с танка спрыгнуть.
Показались цепи стрелковой роты, лежат и ждут нашей помощи. До немцев уже рукой подать, буквально прыжок и окопы. Танк замер, мы спрыгнули и стащили пулеметы. Расчет в стороне изготовился к стрельбе, открыли огонь по немцам.
Стрелковая рота пошла. Поддали газу танкисты, устремились на скорости к окопам фрицев. Словно к танку оказался привязан. Все время боюсь от него отстать, лишиться надежного прикрытия и защиты.
Бегу и краем глаза наблюдаю: из одиночного окопа немецкий пулеметчик ведет прицельный огонь. Схватил автомат, остановился. Прицелился и выпустил короткую очередь, немец сразу осел, словно пустой мешок.
Стрелки бросают в окопы врага гранаты, перепрыгиваю окоп и бегу дальше. Немцы отступают организованно, отходят небольшими перебежками, отстреливаются.
Часть солдат начинает очищать траншею от фрицев. Местами рвутся гранаты, звякают саперные лопатки после удара по каске, раздаются короткие очереди.
Сразу начинаю изучать местность, стараюсь найти дзоты, там надо расположить наши пулеметы.
По траншее идет командир нашей пулеметной роты Зейналов, подходит ко мне. Он крепко жмет мою руку, улыбается и говорит: «Молодец! Боевое крещение выдержал, но взвод впредь бросать не надо. Находись сзади пулеметных расчетов, руководи боем...».
Лицо вспыхивает от стыда, все замечания справедливы. Зейналов, как ни в чем не бывало улыбается, трясет руку: «Землянку ищи для ночлега, пусть все лишнее с себя солдаты сбросят».
Подбежал к самой ближней землянке... Что происходит? Из землянки звучит просьба о помощи,звучит на русском!
Траншея обвалилась, дверь основательно засыпало, произошло когда немцы высоту брали. Наши солдаты более суток замурованными просидели, немцы их не обнаружили.
Всю ночь укрепляли оборону, подтянули на высоту минометчиков и пэтээровцев, подошли сорокопятки. Немцы нанесли мощный артналет, но атаки не было.
Из воспоминаний Владислава Ивановича Шихова.
Если Вам было интересно, нажмите пожалуйста-«нравится» и подпишитесь на канал. Это лучшая поддержка для него. Спасибо за ваше внимание и время.