Теперь дастур готов служить огню. Он умело ворошит раскаленные угли, языки пламени лижут его щипцы и разгораются под тихое пение молитв, обнимая сандаловые щепки, которые он собрал с подноса.
И ту, за которую Йезад заплатил пять рупий, вместе с прочими положенную в огонь такими же, как у него, руками. Какая часть огня, какой язык огня питается сейчас его подношением? Да можно ли делить огонь? Да важно ли это?
Дастур приближался к завершению обряда. Он подошел к колоколу, подвешенному в углу святилища, и ударил в него. Первый удар — чистый, громкий и внезапный звук — ударил Йезада в сердце. И рассыпались блестящие цепочки перезвона, заполняя святилище и купол, сумрачную комнатку и зал, всему храму возвещая вступление в новый гех. То был звон жизни, думалось Йезаду, звон надежды, — и его сердце запело вместе с колокольными перезвонами.
Потом все стихло. Дастур с последним поклоном огню собрал пепел в черпак и подал Йезаду. Тот взял щепотку для лба и горла. Дастур приложил руку ко лбу и исчез.
Йезад снова приблизился к святилищу. Огонь горел ярко и сильно, радостно вздымая языки, святилище превратилось в танец света и тени. Йезад помедлил, ощущая неуместность своего поведения, — отчего не склониться перед зрелищем, исполненным такого благородства и прекрасной простоты? Если сейчас он не склонится перед этим, то перед чем ему вообще склоняться?
Он стал на колени, коснулся лбом мраморного порога — и долго не отрывал его.
В большом зале он задержался, чтобы надеть носки, потом вышел на веранду, нашел свою обувь.
Уже стемнело, когда он вышел из храма огня. Тихо прошагал по двору, неся в себе бесценный покой, вернул молитвенную шапочку улыбающемуся мальчику в сандаловой лавке и отправился домой.
* * *
Ложась в постель, Роксана принюхалась и сказала, что от него пахнет сандалом.
— В храме был сегодня, — ответил Йезад.
— Что так вдруг? — осторожно спросила Роксана, радуясь, что в комнате темно и муж не видит счастливого выражения на ее лице.
— У меня был тяжелый день, и я нуждался в покое. Тут и вспомнил твои советы.
— И как?
— Получил покой.
Он поправил подушку и добавил:
— Чего бы я только ни отдал, чтобы так спокойно было хоть в одном уголке нашего дома…
Она улыбнулась в темноте и отважилась задать вопрос:
— Ты там… молился?
— Конечно нет.
Роксана не поверила.