Даже такая большая деревня, как Ивановка, полнилась слухами. Они распространялись куда быстрее, чем новости в телеграм-каналах. А по уровню эксклюзива вполне могли сделать честь самым информированным источникам. В то утро Лидии пришлось покормить живность в два раза быстрее обычного. Путь до дома старой знакомой — около километра, а время терять нельзя. Калитка и ворота, как всегда, надёжно заперты.
— Я пришла с миром! — прокричала она со смехом. Но хозяйка почему-то не отреагировала на юмор. На её лице не было ни тени улыбки.
— Пришла и пришла, — ответила она бесцветно. — Если уйдёшь, никто не обидится. Я тем более.
— Слыхала, что Семёновна вчера отожгла? — спросила Лидия Григорьевна, стоя на пороге знакомого дома. — Как на меня кидалась, а?
— Слыхала, — кивнула Нина Фёдоровна. — А ты чего пришла-то? Я тебя и на порог пускать не собиралась.
— Почему это? — возмутилась односельчанка. Обида тут же нахлынула на неё, как холодный душ. — Нинка, мы же с тобой с детства знакомы! И ты вдруг такие оскорбительные вещи говоришь.
— А вдруг ты и у меня что-то унесёшь, — сказала Нина. В вопросах собственности она была крайне щепетильной. И если давала кому-то в долг деньги или вещи, то тут же делала пометку в огромной книге. Новость о том, что Григорьевна вероломно похитила томик «Белой гвардии» в очередной раз укрепила её уверенность в том, что друзей в жизни не бывает — только союзники.
— Ох, и ты туда же! — картинно всплеснула руками Лидка. — Ну забыла я, забыла про эту книжку — с кем не бывает?
— Это Клавка может забыть, — покачала головой Нина. — А ты, Григорьевна, никогда ничего не забываешь. Как будто я не знаю.
Обида нахлынула на Лидию Григорьевну. Она-то пришла к Нине как к третейскому судье, заступнику. А увидела настоящего обвинителя, или даже судью. Подумать только! Конечно же, обвинять и судить должна она, а не Нина, раз уж такая у нее судьба. Но теперь Лидия Григорьевна не могла перебороть в себе неприязнь к этой женщине, которая ее так несправедливо обидела и унизила.
— Ладно, Нинка, давай мириться, — предложила старушка. — В нашем-то возрасте ругаться… Скоро всё равно у бога будем оправдываться.
— А я и не ссорилась, — пожала плечами Нина. — Всё у тебя или расход?
— Ах ты! — возмутилась Лидия Григорьевна. — Помоги мне, я же за помощью пришла. Помоги с Семёновной объясниться — такая глупость получилась! Что я теперь, во всём селе воровкой числиться буду?
— Тебе поможет только один человек, — пожала плечами Фёдоровна. — И имя его ты хорошо знаешь.
— Между прочим, ко мне он лучше относится! — сказала Лида с вызовом. — Я ему идею дала — высший класс. Чтобы не он к одной старушке приходил, а они к ниму — сразу много. Десяток.
— Ох, утомила ты меня, старая, — сказала Нина, развернулась и заковыляла вглубь участка.
Тут она услышала крик бывшей подруги и против воли обернулась. По сельской дороге мчался автомобиль — слишком быстро для их местности. На кабине — проблесковые маячки: ошибки быть не может. И ехал он в сторону дома, который арендовал Николай.
— За ним?! — прокричала Лидка со страхом. — Ты гляди, за ним выехали ужо!
— Что стоишь, старая? — воскликнула Нина Фёдоровна. — Нужно срочно действовать, слышишь? Срочно!
Кабинет Льва Петровича можно было охарактеризовать в несколько слов: скромно, но со вкусом. Недостаток финансов всегда приходилось маскировать. Конечно, быть председателем администрации деревни Ивановка — не предел его мечтаний. Так ведь и ему — всего сорок лет. Ещё заметят, ещё похвалят. Заберут на работу сначала в Московскую область, а потом — в столицу. Нужно только дождаться своего часа.
Дела шли хорошо: обоснованных обращений с каждым годом — всё меньше, поток жалоб становился слабее. Не то, чтобы старушки были довольны Львом Петровичем. Просто они уже заметили, что искать помощи в сельской администрации — не самая хорошая идея. И это правильно. Сам же глава не спешил рыскать по деревне и решать чужие проблемы. Как говорится, инициатива наказуема, и он уже видел это по карьерным траекториям своих коллег.
— Голова, вызывал? — в дверях показался Фёдор Иванов, начальник местности отделения полиции.
— Вызывал, — кивнул Лев. Полицейский называл его должность по-своему, и он уже махнул рукой. В конце концов, быть головой совсем не обидно. — Проходи, садись. Вопросик есть.
— Что, москвич? — улыбнулся Фёдор. — Страх вызывает у власти?
Дела в селе шли неплохо, пока сюда не забрёл этот бывший депутат. Ладно бы он просто поселился в Ивановке, ходил на рыбалку и грибы собирал — ради бога. Так нет, он организовал какой-то бесконечный сериал, который уверенно набирал просмотры в ютубе. А вместо декораций — его, Льва, поселение! Вместо актёров — бабушки, которые рассказывают, как им было хорошо провести время с Николаем Сергеевичем.
— Чё ты лыбишься? — злобно спросил он полицейского. — Мне вот звонили давеча из Москвы. Звонили, объясняли. И мне, знаешь ли, не смешно. И ты сейчас смеяться перестанешь.
Фёдор поправил чёрный галстук. Этот предмет его одежды точно знал лучшие времена: весь в пятнах, мятый. Полицейский всё время забывал, кто в Ивановке хозяин. И главе администрации приходилось напоминать.
— Живёт и живёт, — пожал плечами Фёдор. — Закон не нарушает. Ничего не пропагандирует, или как там правильно будет.
— Точно? — спросил Лев. — Ты в этом уверен?
— Жалоб и обращений не поступало, — дежурно ответил полицейский. — И оснований для реагирования у нас никаких.
— А мы должны, товарищ полковник, на упреждение работать, — сказал Лев. — Чтобы не было этих самых обращений. Чтобы не получать жалоб.
Фёдор промолчал. Ему хватало работы: в селе постоянно совершали кражи из пустующих домов. К счастью, более тяжёлых преступлений не было уже много лет. Мужики в деревне почти перевелись, а бабушки криминальным поведением не отличались. Только если заедет кто-нибудь в их село да начнёт гастролировать — но это редкость.
— Ты интернет смотрел? — спросил Лев. — Видел, что там нашу Ивановку показывают?
— Конечно, видел, — улыбнулся Фёдор. — Красивые у нас всё-таки места, да?
— Тогда вот что скажи мне, — продолжил глава поселения, не замечая этой реплики. — Как они у тебя под носом развели эту бурную деятельность?
Фёдор ещё раз поправил свой потрёпанный галстук. Тон разговора ему совершенно не нравился. Да и кто он такой, чтобы лезть в дела москвичей? Кто знает, что они там себе задумали.
— Голова, повторюсь: закон эти переселенцы не нарушают, снимают себе потихонечку, — сказал полицейский. — Кино на любителя, но в целом — сойдёт. И в главной роли не кто-нибудь там, а большой человек. Депутат. Мне до пенсии, знаешь ли, всего три года осталось. Я же не хочу, чтобы меня опять в инспектора разжаловали.
— Бывший депутат, — поправил его председатель. — А разжаловать тебя может сам знаешь кто.
— Бывший депутат — помогает бабкам, — продолжил Фёдор. — Что в этом криминального?
Мужчины помолчали. Глава администрации начал сомневаться: действительно, что можно предъявить этому гастролёру? Он явно тут с какой-то целью, но с какой? И допустимо ли действовать грубо — врываться в его дом, задавать вопросы? Пожалуй, он бы ещё немного подождал, как обычно это делал. Но те, кто отдаёт приказы, едва ли проявят столько терпения…
— Что он хоть с этими бабками делает? — спросил недовольно Лев Петрович. — Чего они такие счастливые выходят?
— Агентура доложила, — заговорщически произнёс Фёдор. — Очень интересный тип. Ты представляешь, он им своим ртом…
Но договорить полицейскому не дал телефонный звонок. Лев Петрович недовольно посмотрел на цифры, но тут же надел на лицо улыбку — как будто медицинскую маску, которая почти приросла к телу во время пандемии.
— Хитриков у аппарата, слушаю! — произнёс он. — Рабочий процесс идёт. Да, так точно. Да, придумали. Нет, не собираемся отсиживаться… Есть, выполняем.
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение - лайк и подписка))