Мы перестали замечать время. Судно лежало в дрейфе и тоже благоговейно слушало шум двигающегося сквозь храм алтаря.
Намного ниже его вершин летал альбатрос.
А позади было еще два маленьких айсберга, очевидно соединенных с ним под водой общей подошвой.
И я все думал о тщетности усилий человечества достичь величия и о том, что мы гости здесь, что планета и мироздание только терпят нас – и больше ничего…
– А что это красное? Белого медведя убили, что ли?
И мы все заметили странные кровяные подтеки на огромной высоте, у самых вершин.
– Братцы, так это же номер! – заорал кто-то. – Номер восемнадцать!
Айсберги оказались пронумерованными. Ледовый патруль метил их из ракетных пистолетов, как метят овец. На айсберге был номер, как инвентарная бирка на канцелярском столе. Чтобы не путать их друг с другом, чтобы они не разбежались, не ушли в кусты от пастуха.
Благоговейная тишина рухнула. Капитан приказал давать ход и чертыхнулся, потому что мы потеряли на знакомство с айсбергами не меньше часа. В рубке спорили о том, как называются маленькие айсберги – «айсбержата»? – от жеребят? Или еще как, по-иному? Все изощрялись в остротах и веселились. Всем как-то легко стало. Величие перестало давить души, и мы бессознательно обрадовались этому.
Так с наслаждением разрушали храмы солдаты и дикари во все века.
Если выпарить всю соль океана, она покроет планету слоем в девяносто метров.
Почему вода в морях соленая, не знает никто. Идут жаркие научные споры.
У нас исчез запас соли в двух сутках от Ла-Манша. Нам было мало дела до научных споров: откуда берется соль в океане – из пресных рек выщелачиванием твердых пород земной коры или она разом выпала из атмосферы, когда миллиард лет назад Земля стала остывать.