Утро в отделе начиналось как обычно. Все расселись по местам, поделились новостями, в этот раз они узнали, что у Ирины Николаевны вчера родилась внучка которую ещё не решили как назвать, то ли Леной, то ли Аришей. Половине коллектива, их было шесть человек, нравилось имя Леночка, а второй – Ариша, но дальше высказывания о том, какое имя нравится дело не пошло, зачем, семья сама определится. Вторая новость была плохая: у Виктора Константиновича тесть попал в больницу, с сердцем, как сказал он. Ему коллективно посочувствовали и посоветовали все хором навещать его чаще, ведь любой человек, который лежит в больнице вольно или невольно ждёт, чтобы его навестили.
– Здесь, друзья, здесь главное лекарство, которое можно использовать каждый из нас – внимание, – высказался самый старший из сотрудников Пётр Петрович, и все с ним согласились.
Вообще, и они сами, и почти все сотрудники компании считали их плановый отдел самым дружным отделом, их взаимоотношениям завидовали все коллеги, у них никогда не возникало никаких конфликтов, может быть потому, что их было поровну: трое мужчин и три женщины. Но они не считали, что их отношения зависели от полового признака, нет, просто так карта легла, собрав их в единое целое – плановый отдел. Главное, что их объединяло – опыт, ответственность и высокий уровень знаний.
Начальник отдела Кирилл Иванович был покладистым, знающим человеком, работать с ним было легко. Сегодня обсуждали вчерашние новости: им в отделах добавили ещё по одному человеку, и вот они ждали его. Кто это будет, мужчина или женщина, Кирилл Иванович не говорил и был в последнее время какой-то мрачный. Сегодня уже среда, а нового сотрудника еще не было, но ежедневная утренняя пятиминутка закончилось, все приступили к работе.
Ближе к обеду в кабинет вошла секретарша главного Сонечка, с какой-то женщиной:
– Здравствуйте, дорогие товарищи, я к вам нового сотрудника привела, – заявила она громко, – прошу любить и жаловать – Гликерия Львовна Зарубина. Рядом с симпатичной стильной Сонечкой, любимицей всей компании, стояла чопорная дама “за 50” в сером костюме и в очках, в руках она держала небольшой портфель и ждала, когда ей дадут возможность присесть. Стол для нового сотрудника поставили ещё в понедельник, на нём стоял новенький компьютер, а вот стула и не было. Поэтому Сонечка позвонила в хозчасть и попросила принести, компьютер подключён ещё не был, поэтому мужчины сразу подошли к столу и быстро исправили упущение, а тут и стул принесли. А Николай Сергеевич поставил на стол стоящую на подоконнике настольную лампу. Зашёл и Кирилл Иванович, женщина села. А Ирина Николаевна представила всех сотрудников, на лице Гликерии Львовны не дрогнул ни один мускул, казалось, что будь сейчас на месте сидящей рядом с ней симпатичной и веселой Жанны Генриховны медведь из тайги, она также была бы спокойна. Она даже не нашла нужным сказать, что ей приятно познакомиться с коллективом, её спокойствие и скованность оправдала Елизавета Дмитриевна:
– Мы понимаем, первый день в новом коллективе всегда трудно дается, но у нас отдел дружный, самый лучший, – подтвердила она.
С этого дня и начались в плановом отделе трудности, незаметно переросшие в глобальные проблемы, настолько нелепые, что все, кому не лень, стали над ними смеяться. Но людям в отделе, где один человек смог перевернуть всё с ног на голову, было не смешно, через неделю после появления Гликерии Львовны, быстро освоившейся на новом месте, появились первые признаки раскола в некогда дружном коллективе. Они пока не поняли причины этого печального факта, считая, что сами почему- то что-то не то делают.
Гликерия Львовна, войдя в курс семейных дел сотрудников отдела, стала методично стравливать всех между собой, рассказывая о том, что каждый из них рассказал ей о другом, хотя этого на самом деле и не было. В результате перессорились все, только Гликерия Львовна была мягкая и пушистая, уверяя всех в своей любви к каждому из коллег. Все чаще она с пафосом говорила коллегам, что она сожалеет, что к ним стали так плохо относиться другие.
– Ах, я понимаю, как вам обидно, что к вам несправедливо отнеслись ваши друзья и коллеги, – говорила она Елизавете Дмитриевне, и тут же добавляла, – я так чувствую, что Николай Сергеевич подвел вас под монастырь, ведь он знал, что эту работу надо было закончить еще три дня назад, поэтому у вас теперь неприятностей куча, лучше бы обратились ко мне. Я бы помогла ведь, у меня громадный опыт работы.
За месяц в отделе, как говорила знающая все Сонечка, конфронтация достигла грандиозных размеров. Причем сама Гликерия Львовна считала, что она изо всех сил старается уладить конфликт в отделе, но её почему-то все сторонятся, а она ведь добра хочет. А когда на очередной планерке Пётр Петрович отругал Виктора Алексеевича за то что, как тот считал, он не делал, а начальник объявил ему выговор, это явилось последней каплей. И все стали подыскивать себе работу в тайне друг от друга. А Гликерия Львовна как-то незаметно для всех стала для коллег, как мать родная, успокаивала, но не в открытую, а когда другие этого не видели. Её лицемерие не знало границ. Она упивалась от удовольствия, желая обласкать каждого из остальных, при этом умело заставляя его облить грязью ближнего своего, в данном случае коллегу.
По чистой случайности (а говорят, что случайностей не бывает, так что это было чьей-то волей свыше, сами знаете чьей) Пётр Петрович, начавший искать себе работу раньше всех, обратился в небольшую фирму, про которую он узнал благодаря старому другу, чья жена и привела его в этот счастливый коллектив, который уже полтора месяца считал себя самым дружным, самым работоспособным и самым счастливым. Он пришёл туда, взяв больничный, ведь на отгул могли бы обратить внимание некоторые товарищи из его отдела, которые как-то уже перестали быть товарищами.
Петр Петрович с женой приятеля зашёл в плановый отдел, первое, что бросилось в глаза это висящая на стене мишень для дартса и дротик в самой ее середине.
– Странно развлекаются серьезные взрослые люди, – подумал он.
Его подвели к свободному столу, он как раз стоял под этой мишенью, подойдя ближе, Петр Петрович с ужасом увидел, что чуть ниже мишени была приклеена бумажка, на которой было написано Гликерия Львовна Зарубина. Петр Петрович стал смеяться, сначала тихонько, потом громче и громче, смех его больше походил на истерику. И тут до людей, сидевших в кабинете, дошла причина смеха. Все подошли к нему и протянули каждый по дротику, он успокоился:
– Благодарю, – и, отойдя чуть дальше, стал метать дротики в мишень, они ложились, как попало, ведь он это делал впервые в жизни. Но не это было главным. Главным для Петра Петровича было то, что, наконец, он понял всю природу этой злобной женщины и отвел душу.
– Сочувствуем, – произнес наконец, стоящий рядом с ним мужчина, –но вы не думайте, это не мы придумали, нам подсказали это избавление от её лицемерного дурмана, люди, с которыми она работала до нас. Мы сочувствуем и вам, и вашим коллегам. Мы стали практиковать вот это еще до ее ухода от нас, по вечерам, когда она уходила. И знаете, её лицемерная сущность проявлялась все сильнее и сильнее, мы смогли убедить начальство, что вполне справимся без новой сотрудницы, которая пришла, оказывается, по протекции какого-то областного начальника. Нам нужен работник, но к нам уже приходил молодой парнишка, и наш начальник уже пообещал, что примет его, а вы пытайтесь добиться своего, заставьте начальника уволить ее, не даст она вам никакой жизни, у неё в крови подлость и лицемерие. Она одинока, и поэтому все её действия направлены на людей, которые кажутся ей наиболее успешными. Да и как специалист она не сильна, берёт наглостью, нахрапом и умением лицемерить перед всеми, не взирая на должность .
Пётр Петрович сфотографировал мишень с запиской внизу, и разослал всем коллегам. Через несколько дней он вышел на работу, в кабинете стояла абсолютная тишина, никто не произнес ни слова на его приветствие, в том числе и Гликерия Львовна. Он понял, что это был своего рода бойкот этой женщине от каждого из сотрудников. В середине дня пришла Сонечка:
–Вам курьер принёс пакет, но представился так невнятно, что я не поняла откуда он. Вот возьмите, но тут, кажется, что-то металлическое.
Когда Кирилл Иванович развернул пакет, то все увидели дартс и сразу перевели взгляд на на Гликерию Львовну. Она побледнела, но сохранила спокойствие, а потом шёпотом произнесла:
– Мне бы ещё три месяца, до пенсии, – и заплакала, и слезы подействовали.
– Ладно, только молча, – сказал начальник и вышел вместе с Сонечкой и дартсом. Все переглянулись и, облегченно вздохнув, принялись за работу, а Гликерия Львовна так и ушла из отдела через 3 месяца, не проронив больше ни слова.
– Всё хорошо, что хорошо кончается, – подписывая приказ об увольнении, сказал Кирилл Иванович.
Прошел почти месяц после того, как эта женщина ушла от них, они вернулись к общению и старались быть, как раньше, но недоверие, которое заронила в них эта страшная женщина, не давало им в полной мере проявить свою искренность, что-то мешало этому, наверное боязнь обмана, двуличного к себе отношения. Им пришлось снова учиться видеть, чувствовать и понимать друг друга. И слепо не доверять незнакомым людям, ведь лицемеры – это те же актеры, но не на подмостках, а рядом с вами.
Учитесь различать искренность от игры, доброту от лицемерного коварства, дружелюбие от зависти. Любите друг друга, люди!
Читайте также на канале: