Продолжение сказки из моих новых "Художников" (арт-проект). И вот на следующее утро, только петухи маковой росинкой подавились, подняла жена мужика обеих девок, вручила им по узлу и отправила на заброшенную мельницу.
Рассудив при этом так: "Захотят жить по-людски - за ум возьмутся. Хозяйство вести научатся. А нет - так не жаль. Надоело от соседей глаза прятать! А сватам скажу - в город девки подались. На ткацкую фабрику. Приданое себе зарабатывать честным трудом".
Ворота - на засов, и через щель в калитке дочкам беленьким платочком - пару взмахов. Не чужие, чай..
- Ничего себе педпрактику маманя затеяла, - трясясь с сестрой на попутной подводе, сказала Настенька. - Не поздновато спохватилась? Чему мы можем там научиться? Собакам хвосты крутить? Чего молчишь?
А Алена тем временем чертила пунктиром стрелки на самодельной карте местности, чтобы, ежели что - дать деру обратно. Палец обслюнявила, Норд-Вест поймала, и его - на карту! Стратегия! Ближе к вечеру добрались, наконец, до мельницы. И охнули: кривая, двурукая, вся в паутине! Хотели было обратно на подводу запрыгнуть, а кучера с телегой - и след простыл. Сели девки на траву и побледнели.
- А маманя у тебя, Ей-Богу, ведьма, - прошептала Настенька, толкая Алену в бок. Алена подавилась грифелем, которым хотела нанести конечную точку пункта «Б» - мельничный...гм, крест - и прищурилась на сестру. - Чего запаниковала, Настька? Неделя - не год, через семь дней уже дома будем. А там честным пирком...
- Ду-у-ра, - простонала Настя и начала развязывать узел - что-то живот прихватило с перепугу... Но, разложив платок на коленях, увидала девка краюху черного хлеба и щепь соли. Хороша она - материнская забота! - Ты глянь-ка, Леля, что твоя м-маманя мне в узел положила, - взвилась Настя. - Тебе-то, небось... - Да то же самое, - вздохнула Алена, разламывая ломоть. - Не ужин у нас с тобой, сестра, а тризна. Вот она, родительская любовь...
Совсем стемнело, когда Настя с Аленой, продрогнув до костей, решили заночевать-таки в домике мельника. Осенив себя многажды крестом, переступили девки порог заброшенного жилища.
- Не пять звезд, знамо дело, но выбора нет, - вздохнула Настя и скрипнула зубами от холода. - Давай стелить...
Сняв зипун, Алена свернулась калачиком, тем же зипуном укрылась и захрапела. Настя же, натянув юбку на колени, тоскливо уставилась на дверь.
- Неделю живу без любви! Надо же! Не берегут совсем, самодуры, мое девичье здоровье! Ладно, сплю на новом месте, приснись жених...
Взошло солнце. Вытряхнув из узлов последние крошки и утерев рты, принялись девки за осмотр помещения. Пустой сундук, пустой ларь для муки да две рассохшиеся деревянные ложки. Не густо!
- Чего приснилось? - спросила сестру Настя, справившись с разочарованием. – Кавалер какой? Или Лобачевский? - Изобретателя Попова видала, - мечтательно протянула Алена и потянулась. - Хочу, чтобы у хахаля моего интеллект был! Я бы и за старика Кулибина пошла, но он, говорят, не хожалый уже... А тебе? - Ваську с лесопилки видала, - разрыдалась в ответ Настя. – Небось, уж зазнобу нашел, пока я здесь... - Не вой, Настька! - встряхнула ее Алена. - Васька твой и ко мне клинья бил. Лучше думай, как еще шесть дней жить будем? - С кем? С кем жить? Лешаки, поди-ка, вокруг, а я любви хо-о-чу-у-у!
Спать легли голодными. Третий день изгнания преподнес сюрприз...
Продолжение следует.
Начало сказки: Сказка про двух девок. С зачином, моралью и катарсисом