Софья Константиновна перекрестилась и с замиранием сердца переступила порог зала, где собралась комиссия по домашним животным. Позади месяц мытарств по разным инстанциям, сбор необходимых документов и рекомендательных писем, внушительные траты и постоянный страх за дочь вперемешку с надеждой.
– Здравствуйте, – тихо поздоровалась она, неуверенно улыбнувшись членам комиссии, состоящей из двух женщин средних лет и пожилого мужчины.
Ей кивнули в ответ, и тут же мужской голос электронного секретаря торжественно огласил:
– Двадцать второе сентября, три часа дня. Рассматривается прошение номер пятнадцать. Председатель комиссии Эрнест Захарович Куналин – доктор биологических наук, профессор.
Он произвёл на неё приятное впечатление. Простое лицо с аккуратной бородкой, опрятная, скромная одежда. Взгляд карих глаз внимательный и вдумчивый. Этот должен понять её ситуацию и пойти на встречу. Всё-таки на кону человеческая жизнь…
– В принятии решения участвуют представитель министерства природных ресурсов – Людмила Петровна Травкина…
Напротив яркой брюнетки загорелась синяя лампочка. Софья Константиновна лишь мельком взглянула на неё и вздохнула: «У этой на первом месте карьера, такая, наверное, и взятками не брезгует». У женщины была шикарная фигура, огранённая дорогой одеждой, на холёном лице застыло презрительное выражение, которое словно указывало остальным их место под плинтусом.
– … и специалист по психологии животных – Ирина Васильевна Трамп.
Лампочка мигнула, указывая на чуть полноватую шатенку в строгом костюме с миловидным лицом и зелёными глазами.
– Заседание объявляется открытым. С материалами дела комиссия ознакомилась в течение установленного законодательством времени. Сейчас слово предоставляется просительнице опекунства над взрослой годовалой собакой породы американский кокер-спаниель.
– Уважаемая комиссия, – начала Софья Константиновна, – я прекрасно понимаю, что не лучший кандидат для владения собакой. Я – обыкновенная учительница физики со средним достатком, у меня двухкомнатная квартира на семнадцатом этаже в районе с неблагоприятной экологией… Но у нас недалеко маленький парк, имеются оборудованные площадки для выгула. Я очень прошу пойти мне на встречу. Моя дочка, Олеся, всегда мечтала о собаке, а теперь это её единственная возможность поправиться. Понимаете, она в этом году закончила школу. У неё высокие выпускные баллы, – с нотками гордости сказала она. – Олеся решила поступать в Государственный центральный университет естественных наук. Конкурс туда огромный, вот она и стала давать себе немыслимые нагрузки. Принимала с утра препараты для улучшения работы мозга и уходила заниматься на тренажёрах в Учебный центр… Два месяца назад мне позвонили оттуда и попросили приехать за дочкой. Перегрузка. Сначала я её по врачам возила, консультировалась, но они лишь разводили руками. Слишком сильный уход от реальности. Тогда мне сказали, что стоит попробовать зоотерапию, с аутизмом это давало неплохой результат.
– И вы решили использовать животное, как универсальную пилюлю, – закончила за неё брюнетка холодным резким тоном. – Я вижу не желание разделить с собакой жизнь, а грубый расчёт. Если дочь не поправится, то вы просто перестанете ухаживать за животным должным образом. А если очнётся, то вы на радостях тоже забросите собаку или, вообще, вернёте в приют. У неё будет психологическая травма или, не дай бог, проблемы со здоровьем. Между прочим, на собак огромные очереди, чтобы раздавать их недостойным.
На глаза Софьи Константиновны навернулись слёзы. Ей сделалось до невозможности обидно. Она одна воспитывала дочку, честно работала в поте лица, не клянчила пособия и льготы, никогда не увиливала от обязательных социальных работ… За что её оскорбляют? «Зря я пришла, – подумала она с тоской. – Не дадут они мне собаку. Сейчас такие требования к будущим владельцам и условиям содержания… А я еле сумму взноса насобирала».
Домашние животные в современном мире – роскошь доступная не многим. Во времена её детства всё было иначе. По улицам бродили стаи бездомных собак самых разных мастей, а в подъезды часто подбрасывали котят и щенят. Правительство с этим боролось и с каждым годом всё интенсивнее: отстрел, отлов, стерилизация, создание приютов, внедрение более строгих законов… А потом появился странный вирус, уничтожающий кошек и собак буквально за три, максимум четыре дня. Животное становилось вялым, отказывалось от еды, по прошествии нескольких часов появлялась рвота и резкое поражение слизистых, а через сутки оно уже не поднималось на лапы. Не помогали ни лекарства, ни даже переливание крови. Долгое время вирус был неуловим, лишь десять лет назад создали вакцину… В общем, строгая государственная программа и дефицит кошек и собак возвели в ранг роскоши желание иметь четвероного любимца.
– Людмила Петровна, вы слишком строги и категоричны, – сказал Эрнест Захарович. – Любовь к ребёнку не должна порицаться. Считаю, что в семье просительницы и для собаки найдётся место и ухаживать за ней будут хорошо.
– Спасибо, – прошептала Софья Константиновна, с благодарностью глядя на мужчину.
– А вы что скажете, Ирина Васильевна? – обратился он к последней из членов комиссии.
– Представленные документы в порядке. Условия, конечно, не совсем комфортные: высокий этаж, плохая экология в районе. Но люди ведь там живут… Справка психиатра подтверждает, что Софья Константиновна адекватный и ответственный человек. Глядя на неё, я со спокойной душой доверю ей эмоциональное здоровье собаки.
– Ну, что же, – начал Эрнест Захарович.
– Подождите, – вмешалась Людмила Петровна. – Коллеги, мы в первую очередь должны заботиться о животных! Никто из вас не отрицает плохие условия для собаки, поэтому я предлагаю отложить решение на три месяца. Если за это время не будет найден лучший кандидат, то мы удовлетворим просьбу Софьи Константиновны.
– Вполне разумно, – задумчиво отозвалась Ирина Васильевна.
– Но как же так? – прошептала с отчаянием Софья Константиновна. – Я же всё сделала… Олесенька и так очень долго ждала и… – Она судорожно вздохнула и смахнула рукой выступившие слёзы.
Эрнест Захарович тяжело вздохнул и сказал:
– Большинством голосов принято отложить решение о взятии собаки из приюта. Через три месяца вам придёт официальный ответ.
Софья Константиновна не сказала больше ни слова, лишь обвела всех печальным взглядом, словно спрашивая за что, и ссутулившись вышла из зала. Последняя надежда растаяла как дым.
– Прости меня, доченька, – еле слышно выдохнула она и горько заплакала.
***
Олеся испуганно озиралась, прислушивалась, медленно продвигаясь среди руин смутно знакомого города. Повсюду стояла мёртвая тишина. Она не знала, как долго здесь находится, но ей казалось, что целую вечность… Сначала она бегала, подгоняемая ужасом, кричала, а потом смирилась и стала просто идти по узкой мощёной дорожке, вьющейся между покорёженными машинами, огромными земляными провалами и домами, лишившимися некоторых этажей и угрюмо смотрящими на мир чёрными оконными проёмами. Солнце замерло в зените и нещадно обжигало её кожу и слепило глаза. «Где я? Почему?», – в который раз спрашивала себя Олеся. Последнее воспоминание: она сидит в университете на учебном тренажёре, нервничает, что не сдаст экзамен на отлично, и принимает решение подключиться к системе для дополнительной загрузки раздела по органической химии. Потом перед глазами привычно замелькали текст и формулы. Она ещё порадовалась своей хорошей восприимчивости к новому ускоренному методу запоминания информации… А затем резко вспыхнула боль, Олеся попыталась отключиться, но не смогла, тело словно парализовало. Ей оставалось только мучиться, ощущая, что с каждой новой страницей учебника боль нарастает… Внезапно всё прекратилось, как будто перегорели органы чувств, и наступила абсолютная темнота, лишённая запахов и звуков. Очнулась она на огромной площади брошенного города. Олеся понимала, что он лишь плод её воображения, игра подсознания, но от этого не становилось легче. Выбраться отсюда она не могла, а ощущения были чересчур реальны… В первый раз с тех пор, как их бросил отец, Олеся вновь обратилась к Богу: «Пожалуйста, помоги мне! Я не такой уж плохой человек, чтобы всё вот так закончилось… Если не ради меня, то ради мамы. Как она там одна? Ну, пожалуйста, пусть я очнусь!».