Джордж Вашингтон» ушел в море, а Ян так и не позвонил Сесилии. «То, что он уехал без предупреждения, – это нормально», – ожесточенно твердила она себе. Их последняя встреча прошла так ужасно, что ей было все равно, увидит ли она вновь своего в скором будущем бывшего мужа или нет.
– Все в порядке, детка? – спросил отец утром в субботу, когда Сесилия заехала в ресторан, чтобы забрать зарплату.
– А почему бы и нет? – резко спросила она.
– Твоя правда, – проговорил Бобби, поднимая руки, будто удерживая проблемы в стороне от себя.
Сесилия не хотела срываться на нем, но в последнее время ее отец приобрел докучливую привычку – старался быть ей другом и наперсником, но у него плохо получалось.
– Как учеба? – спросил он, очевидно стараясь поддержать разговор.
– А с чего вдруг такое любопытство? – Сесилии действительно было это интересно.
Когда она впервые упомянула о возвращении к образованию, в качестве поддержки услышала комментарий, что это «круто».
– Да ни с чего, – ответил отец.
Он развернулся и пошел в сторону, будто жалея, что спросил.
– Прости… – вздохнула Сесилия, едва ли понимая себя.
– Что беспокоит тебя, детка? – Бобби внимательно посмотрел на дочь. – Последние две недели ты постоянно в плохом настроении.
– Неправда.
Бобби нахмурился. Казалось, он начнет протестовать, но затем пожал плечами:
– Как знаешь.
– Все дело в том, что я работаю допоздна, а потом рано встаю на учебу. – Неубедительное объяснение, но лишь это Сесилия хотела рассказать отцу. Недостаток сна объяснял многое, но далеко не все.
– Значит, ты все еще посещаешь те курсы? – Похоже, отец считал, что она вскоре потеряет к ним интерес.
– Да, я все еще учусь. – Ей нравилось это испытание, несмотря на нехватку энергии и времени.
– Ян еще здесь? – с любопытством спросил Бобби.
– Очевидно, нет, – ответила Сесилия равнодушным тоном. – Авианосец отплыл в начале недели.
И она даже при желании не могла бы проигнорировать этот факт. Средства массовой информации – местная газета и ежедневные выпуски газеты Сиэтла, новости по телевидению – сделали из второго за месяц отплытия авианосца большое событие. Кроме того, все жители Кедровой Бухты только и говорили об этом.
– Ты общалась с ним в последнее время?
Сесилия заметила, что Бобби держался от нее на расстоянии в несколько шагов. Казалось, он готовится быстро убежать, если она вновь нагрубит ему.
– Мы с Яном разводимся, – напомнила отцу Сесилия.
– Я знаю, – быстро ответил Бобби. – Но думал, что вы можете вновь сойтись.
Сесилия и сама начинала верить в это. После того ужина и страстного акта любви она стала надеяться… Ощущения были подобны тем, которые они испытывали, когда только начали встречаться. А после, когда он ушел из квартиры в ту ночь, все изменилось, и Сесилия не могла понять почему.
– Я бы очень хотел, чтобы вы уладили, – обратился к ней Бобби, – все то, что происходит между вами.
В душе Сесилии поднялось негодование, и она больше не могла сдерживаться.
– А я тоже хотела, чтобы вы с мамой постарались все уладить тогда, но ведь желание еще ничего не значит, правда?
Закончив эту фразу, Сесилия схватила свой чек и вылетела за дверь. Она была зла без каких-либо на то ос нований. Отец раздражал ее, коллеги доставали, как, впрочем, и все остальные, но такие эмоции не были свойственны Сесилии.Она была зла без каких-либо на то ос нований. Отец раздражал ее, коллеги доставали, как, впрочем, и все остальные, но такие эмоции не были свойственны Сесилии. Бобби всего лишь хотел помочь, а она немедленно перевела разговор на его ошибки. Такое поведение у нее было только во время беременности. Но сейчас оправдания этому не было: ее месячные начались – слава богу! – точно по расписанию. «Это просто плохое настроение», – решила Сесилия.
Переведя деньги с чека на свой счет в банке, она отправилась в магазин и купила несколько вещей, которые понадобятся ей в течение недели. Кроме того, купила букет весенних цветов для Элисон, хоть это и было расточительством. Сесилия не навещала могилу дочери почти месяц. Это было для нее действительно трудно. Она прилагала огромные усилия, чтобы не приходить на кладбище каждый день. Но вначале она так и поступала.
Сесилия хотела быть больше чем просто хорошей матерью – она хотела дать дочери все то, чего не было у нее самой. Не материальные вещи, а внимание, любовь и заботу. Но случилось так, что она не смогла дать Элисон даже самого главного. Саму жизнь. Ее ребенок был обманут с самого начала, и Сесилия со всеми своими добрыми намерениями потерпела крах. Умом она понимала, что ни в чем не виновата, но сердцем… Сесилия не могла отделаться от ощущения, что должна была сделать что-то, чем пренебрегла. Она просто должна была что-то сделать. Врач сказал, что это обычная реакция в подобных случаях, и убеждал ее поискать психолога. Но Сесилия не могла сделать это.
Она направилась на кладбище только вечером. Со слезами на глазах брела вдоль дорожки, которая вела к той части кладбища, где находилась могила дочери. Она останавливалась то тут, то там, чтобы стряхнуть с надгробий листья и траву, читала имена и даты, размышляя о каждой жизни.
Дойдя до могилы Элисон, Сесилия увидела букет свежих цветов. Желтые маргаритки, которые так любила она сама Ян. Это мог сделать только Ян.
Он не звонил ей, чтобы сказать об отплытии, но навестил дочь. Сесилия опустилась на корточки и поставила свой букет рядом с тем, который оставил муж. Она коснулась маргариток кончиком пальца, размышляя, являлся ли букет посланием для нее.
«Нет!» – решила Сесилия, ставя себе барьер против любых эмоций из прошлого. Ян четко дал понять – он не хочет, чтобы она присутствовала в его жизни. Он всего лишь желал ее тело. Это сообщение он донес ясно и понятно. Ян попросил ее покинуть палату словами, которые невозможно истолковать неправильно. И не позвонил, чтобы извиниться. Черт, хорошо! Ей в любом случае не нужен его автомобиль.
Чем больше Сесилия убеждала себя, что Ян не заботит ее, тем меньше была в этом уверена. Но она не хотела этого. Эта депрессия и злость – его вина. Она снова впустила его в свою постель… и в свое сердце. И сейчас ей приходится разбираться с последствиями этого шага.
Сесилия испытывала боль, потому что он отплыл из Бремертона и даже не позвонил. Никакого «пока», никакого «прости», ничего! Он был груб и неблагоразумен, и не в первый раз.
Вернувшись в свою небольшую квартирку, Сесилия постаралась справиться с заданием по английскому, но ее мысли постоянно стремились упорхнуть от английских поэтов к той теме, которой она так старалась избежать.
Когда раздался звонок телефона, Сесилия даже вздрогнула от неожиданности. С преувеличенным вздохом она подняла трубку.
– Привет, – послышался радостный женский голос. – Вы пока не знаете меня, но мне показалось, что пришло время познакомиться. Меня зовут Кэти Леки.
– Кто, простите?
– Кэти Леки. Я жена Эндрю, друга Яна.
– Они ведь отплыли, верно?
– Три дня назад. Ян не звонил?
– Нет. – Сесилия старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно, несмотря на боль в сердце.Вот трус! Я бы очень хотела дать ему хороший пинок ниже спины, – пробормотала Кэти.
– Солидарна с вами. – В первый раз за день губы Сесилии растянулись в улыбке.
– Послушайте, я понимаю, что мы пока даже не знакомы, но я бы очень хотела, чтобы мы подружились. Эндрю и Ян хорошие друзья… мы приехали сюда всего несколько недель назад, и я пока мало кого знаю.
– У меня тоже не много знакомых.
Не считая тех женщин, с которыми Сесилия работала. Но она никогда не была с ними по-настоящему близка. Потому что вела себя тихо и незаметно, а ее детство было кочевым, из-за чего ей всегда было трудно заводить друзей.
– Но конечно, – добавила Сесилия, – давайте как-нибудь встретимся.
Кэти сможет рассказать ей о Яне – эта мысль не оставляла в покое Сесилию.
– Отлично! – Казалось, Кэти довольна. – Вы сегодня вечером заняты?
Это был один из тех редких вечеров, когда Сесилии не нужно было идти на работу.
– А у вас есть какие-то предложение?
– Я думала, мы можем взять напрокат фильм и приготовить попкорн.
Только это и могла себе позволить Сесилия.
– Мне нравится. Вы хотите приехать ко мне или я могу приехать к вам?
– Я могу приехать сама, если вас это устраивает, – радостно проговорила Кэти.
– Конечно.
Сесилия окинула быстрым взглядом квартиру, чтобы убедиться в чистоте. Она воспользуется пылесосом и поправит книги и бумаги, а кроме того, все было в порядке.
– А вы бы не могли отвезти меня обратно?
– Без проблем, – ответила Сесилия. – Может, вас и забрать?
– Нет, я воспользуюсь машиной Яна. Последние слова собеседницы ударили Сесилию как молния. До того как она смогла хоть что-то ответить, Кэти спросила:
– Шесть часов слишком рано?
– Нет, в самый раз, – смогла выдавить из себя Сесилия. – Но…
– Я передам вам ключи, страховые бумаги и все остальное, когда приеду, – продолжила Кэти.
– Для чего?
– Для автомобиля Яна. Он должен был позвонить вам, но, когда вы сказали, что он этого не сделал, я подумала, что Ян струсил. Мужчины! – Кэти засмеялась, а Сесилия поняла, что хмурится, едва ли понимая, что происходит.
– То есть он сказал, что я должна использовать его машину?
– Ян настаивал на этом, – убеждала ее Кэти.
Сесилия хотела поверить, но сомневалась, сможет ли сделать это. Ян уже нокаутировал ее однажды, и она не была готова к еще одному раунду.
– Ян говорил это до или после того, как вышел из госпиталя? – спросила Сесилия.
– После, – ответила Кэти. – Он сам отдал мне ключи и попросил убедиться, что вы получите автомобиль.
– О, – тихо проговорила Сесилия, и с ее губ сорвался долгий, медленный выдох.
Несмотря на ее отказ принимать автомобиль, Ян все равно хотел, чтобы Сесилия управляла им. Он заботился о ней. Действительно заботился.
– Встретимся в шесть. По пути я захвачу фильм. Комедия подойдет? Может, «Ноттинг-Хилл»? Вы видели его?
– Нет, – проговорила Сесилия. – И с удовольствием посмотрю.
Шарлота верила в то, что пища должна готовиться по старинке. Она не стала бы использовать сухую смесь для кекса даже под страхом смерти. О нет, она все делала из натуральных компонентов от начала до конца. Как ее мать. Как ее бабушка. На кокосовый кекс уходило три дня, и все начиналось со свежего кокоса, но результат стоил всех усилий. Традиция оказывала сильное влияние на нее.