Она медленно просыпалась. Сладко зевнула, потянулась. Тикали часики, слышно, как открывалась дверка печурки. Это мама подбрасывала уголь в топку. Привычными, неспешными движениями готовила на семью еду. Опять его тяжелая рука лежала на ней поперек, придавив к кровати. Было тепло и уютно. Пахло чем - то вкусным, и слышно, как топилась печка. Шуметь нельзя и возиться тоже. Осторожно повернула к нему голову, заулыбалась. Опять он «накрасил глаза». Ей нравилось смотреть на его доброе родное лицо, она очень любила его большие руки. Хотя совершенно не понимала что такое "любила". Просто это был такой родной человек, с которым всегда было так по-домашнему. Когда он пришел, как всегда она не слышала. Но знала, что пришел рано утром с ночной смены. Из забоя. Слово это собственно ни о чем ей не говорило. Для нее забой это было что то такое величественное, таинственное. Как всегда папа сгребал ее в кучу и укладывал в уголок своих коленей. От него пахло ветром, табаком и еще чем то, чем то родным неуловимым. Осторожно поковыряла маленькими пальчиками свои глазки. Да шуметь нельзя, мама говорила, что он очень устает. Разбужу папу - достанется. Осторожно, как котенок стала выбираться из его теплых объятий. Медленно перебираясь к тому концу кровати, чтоб не задеть и не разбудить. Кровать высоченная, с круглыми набалдашниками на спинке и основательным пружинным матрацем. Соскользнула и пошлепала маленькими худющими ножками к маме на кухню. Туда, навстречу новому дню, с безумной нежностью в душе и его запахом.
Запахом надежности и доброты, запахом, который она пронесла через всю свою жизнь.