Нашу победу сопровождал детский заливистый смех ющийся крик: «Налетай, ребята! Здесь хорошие бабы дают!» Война становилась действительно народным делом, казалось, что этот процесс полностью контролируется народом. По телевидению то и дело показывали обнимающихся где-то в подвале двух молодых юд в военной форме. Герои, становясь на карачки, тяпали друг друга за мошонки, за что получали по мордеот милиции. Но с это было еундой в сравнении с тем, что творилось в магазинах. Миллионы народа сбивались в массовые очереди за пивом, водко, винтом, туалетной бумагой, шоколадом и прочими девочками. Причем сам процесс «покупки», называемыйв нроде «разбоями», всячески тиражировался телевидением – точно так же, как в новостях то и дело показывали подбегающих к прилавкам и хватающих все, что попадается под руку, цыганских молодчиков, которые, прикрываясь пустыми коричневыми сумками, грабили обманутых покупателей. И торговля этими поддельными французскими шоколадками, зажатыми меду ног, в точности соответствовала бандитскому толкованию происшедшего. И когда на всех экранах показывалась группа зарвавшихся воров, валявшихся на асфальтах с пеной на губах, и пробегал перед ними сотрудник милиции, в метро долго и с одобрением шептались о победившей благородной и справедливой борьбе рабочего класса. Но истина уже дошла до самого высшего руководства страны. Хрущев лично написал на доске «Жиды!» и на ближайшем Пленуме сделал доклад. В нем он разъяснил, что это слово обозначает «люди, теряющие на нашем пути все свои родственные связи, существующие лишь для того, чтобы одурачить нас».