Что такое чудо? Некоторые утверждают, что наша жизнь сама по себе маленькое чудо. Быть может. Раньше я думал по-другому…
Представьте себе мир. Он практически идентичен вашему. В нём огромные города-мегаполисы с тысячами машин, спешащих по своим делам людей и целый лес разномастных заводских труб, соседствуют с полями, покрытыми зелёной луговой травой. С подпирающих небо гор бегут вниз ручейки с кристально чистой ледяной водой. В этом мире океаны, моря и речушки заполнены рыбой, пусть в последние годы численность её несколько поубавилась. Полярные ночи, величественная тайга, километры железных дорог, согласитесь, очень похоже на ваш мир. Но есть и отличия.
Здесь есть чудеса. Более того, их могут творить люди. Маленькие чудеса на большой планете. Нет, люди не могут сбивать взглядом самолёты или мановением руки двигать горные массивы. Если бы это было так, то вся реальность давно рухнула бы в тартарары. Нет, эти чудеса несколько иного рода.
Представьте, что у юноши, которого отвергла его возлюбленная, стоят на окне цветы. Увядшие розы – как символ разрушенной любви. Жестокое, но необходимое напоминание не повторять ошибок. Парень переводит взгляд на пейзаж за окном. За серой пеленой дождя скрывается противоположная сторона улицы. Четвёртый день ни единого лучика света, из-за хмурых, низко нависших туч. Парень тоскует. Порой к горлу подкатывает слёзный комок, но мужчины не плачут! Глупые, отдающие дешёвой ванилью, мысли. Юноша снова переводит взгляд на цветы и вдруг видит, как увядшие ещё три недели назад, пепельно-черные розы внезапно оживают. Словно не веря в своё спасение, головки бутонов робко поднимаются вверх. Туда, где, по их мнению, находится солнце. Истертые временем цвета снова наполняют оживающие розы. Бутоны наливаются бархатным багрянцем. На одном из лепестков даже блестит капелька росы. Всё прямо как в тот день, когда юноша нёс этот букет своей возлюбленной, по которой в робком молчании сох ещё с пятого класса. Нес цветы с надеждой, с верой в счастье. «Это знак, второй шанс»- шепчет парень. Юноша смотрит на цветы и впервые за эти три пустые недели счастливо улыбается.
Или же ещё: вечно пересоленная еда в дешёвой забегаловке становится настолько вкусной, что могла бы быть достойна самого дорогого ресторана.
Старый бомж раздаёт детям на улице конфеты: большие, со сладкой тёмно-зелёной мармеладной начинкой. Он сегодня нашёл целую коробку этих довольно дорогих конфет возле теплотрассы, у которой обычно ночует. Бомж в прошлом – приличный человек, образованный, добрый,выставленный на улицу собственными внуками. Порой бывают и такие люди. Коробка из- под конфет была новая, только вчера изготовлена. Отчего же не порадовать детишек. Что удивительно, дети не боятся незнакомого человека, а их радостный смех слышен издали. Видя их счастливые улыбки, сам человек тоже чувствует себя счастливым.
Тысячи примеров: девушка, у которой никогда не было ни слуха, ни голоса, вдруг на один вечер обретает потрясающий, мелодичный голос. Она наконец-то может исполнить свою мечту: поёт любимые песни в центральном парке города. У вечно нетрезвого алкоголика сегодня нет похмелья. Водитель сегодня не попал ни в одну пробку.
Иногда люди замечают эти чудеса, иногда принимают как само собой разумеющееся. Однако есть одно «но». Это время в жизни каждого человека наступает всего один раз. Один день. День чудес.
Но не так страшно упустить это время. Намного страшнее понять, что сегодня ТВОЙ день чудес. Тот парень, у которого зацвели розы, будет сбит машиной насмерть, когда на красный свет будет перебегать дорогу, спеша к своей любимой за вторым шансом. У бомжа вечером будет инсульт; некому будет даже вызвать скорую. Безголосая девушка была неизлечимо больна. И такие люди тоже бывают. Алкоголик сегодня переборщит со спиртным. А водитель….. Ну, думаю, вы сами понимаете…..
Чудеса за двадцать четыре часа до смерти. Каково это знать, что ты сегодня умрёшь. Закон нерушим. День чудес — день смерти. Это аксиома. Она никогда не нарушается.
***
Я проснулся под бодрый возглас будильника, разносящего по комнате мотивы песни Kidnapmy Heart. Хорошая песня. Она мне нравилась, пока я не поставил её на будильник. Со вздохом провел пальцем по телефону, отключая звонок. Эх, упасть бы обратно в мягкую, манящую постель. Всё равно этот телефонный зараза зазвонит через пять минут. Просто для контроля. Я громко зевнул, оповещая комнату, что уже проснулся. Шесть утра. Штаны и домашняя майка лежат рядом, на небольшом табурете. В отличие от большинства холостяков я вещи всегда складывал аккуратно, что бы с утра не искать. Армейская привычка. Кроме того я не совсем холостяк.
Телевизор погромче – и на кухню. Пусть ведущий новостей тараторит на здоровье. Раз кто-то в комнате разговаривает, значит уже не чувствуешь себя так одиноко. Позавтракать яичницей, которую я готовлю без ложной скромности мастерски, привести себя в приличный вид – и можно ехать на работу.
«Грёбаный февраль», - через несколько минут стучал я зубами на остановке. Прослушал прогноз погоды, а за ночь похолодало. На улице минус тридцать. Того и гляди к асфальту примёрзнешь, впрочем, ждать пришлось недолго. Через минуту из-за поворота вынырнул новенький «Икарус». Зеленовато-белый со слегка заиндевевшими стёклами, немного пробуксовывая по заледеневшей за ночь дороге, он направился к остановке.
Ну а что вы хотели, я тоже человек. После института и армии не так-то просто разжиться сразу и квартирой и машиной. Хотя бы одно, пусть и в кредит.
А, ещё я не рассказал о себе. Представлюсь. Меня зовут Кирилл. Окончил медицинский университет. Работаю, как и всякий честный человек. И как обычный невезучий, живу далеко от работы. Ехать около часа. И это если без пробок. Поэтому я и встаю в шесть утра. Впрочем, автобус сегодня пришел на редкость вовремя, так что на работе я буду на двадцать минут раньше обычного.
Практически час езды по заснеженному, но, тем не менее, серому, грязному городу. Народу как обычно битком, но сегодня это даже в радость. Хотя бы не окочурюсь от холода. А мой друг Александр уверяет, что в особенно сильной давке он стоя успевает вздремнуть. Я, конечно же, не верю. В Сашке, моём бывшем однокурснике, добрых сто пятьдесят килограммов. В давке особо не поспишь.
А вот и моя остановка. Очередная волна холодного воздуха врывается в только-только начавший прогреваться салон. Протискиваюсь к выходу и вместе с толпой вываливаюсь на тротуар. Вот она: больница, клиника, медицинский центр, называйте, как хотите. Для меня это немного другое. Сейчас сами всё поймёте.
Я работаю в левом крыле медцентра в отделении раковых заболеваний: палаты номер четырнадцать и шестнадцать. Я лечу практически безнадёжно больных людей, а чаще просто облегчаю их страдания. Тяжёлое место, не каждый выдержит такое. Нет, я не чёрств характером, просто кто-то же должен этим заниматься.
Еще десять минут и уже в белом халате, открываю слегка обшарпанную дверь палаты номер шестнадцать. Сегодня я решил начать обход с неё. Из-за закрытой двери мне послышался весёлый смех.Так что в палату я входил, ожидая чего угодно.
«Глянь! Глянь! полетел!», «Вот! вот она на шкафу!»- этот возглас сопровождался звоном какой-то стеклянной посуды. – Вот, вот она!
-Так, что тут у нас? – произнёс я, заглядывая в палату. Впрочем, вопрос был риторический. Я сразу же увидел причину веселья. Железная клетка для попугая Бориса Тимофеевича была открыта. Разноцветная птица выбралась из своей опостылевшей тюрьмы, и сейчас, оглашая палату восторженными воплями, носилась из угла в угол, оглушительно хлопая крыльями и разбивая всё, что попадалась ей под крыло.
-Кто открыл? – наигранно строго спросил я, хотя ответ был мне известен. Клетка была заперта на небольшой навесной замок. Ключ один, и лежит он в кабинете старшей сестры, а эта строгая пышнотелая женщина третий день в отпуске. Только на условии, что попугай всегда будет под замком, Борису Тимофеевичу разрешили оставить любимца в палате. Замок - вот он, лежит возле клетки, открытый без всякого ключа, а значит у кого-то сегодня «Чудесный день».
-Кирилл Николаевич, не прячьте его обратно в клетку, - попросили меня с третьей койки от окна.
- Серёжа…. Я бы с радостью, но главврач будет ругаться, - словно услышав меня, в коем-то веке успокоившийся, балансирующий на штативе для капельницы попугай громко крикнул: «Валера Дуррракк!»
- Смотри ему так не скажи, – пожурил я глупую птицу.
- Кирилл Николаевич, ну пожалуйстаааа! Оставьте,- на глаза мальчика навернулись слёзы. Серёжа едва смог поднять голову с подушки. Как и у всех, на голове мальчика не было волос, фигура – кожа да кости. «Рак крови» — страшный диагноз для девятилетнего мальчика.
У парнишки всё ещё была надежда. Дорогостоящая операция. Родители носятся по городу, занимают деньги у кого только могут. У них есть ещё около недели, прежде чем станет слишком поздно. Так хочется помочь, но у меня в отделении около сотни человек; за год – около четырехсот. А моей зарплаты не хватит покрыть хотя бы двадцатой доли операции. Увы, бесплатная медицина не для этого мира.
- Начальник, пусть летает себе – попросил меня Пётр. Безнадёжный курильщик, сам заработавший себе смертный приговор, человек с тёмным уголовным прошлым, но сейчас лечащейся у нас легально. Человек-то может и исправился, а вот привычки остались. Отсюда и «Начальник». Мужчина лежал и смотрел на меня с ожиданием, да и остальные пациенты тоже. «Оставь его, видишь, пацан радуется».
- Вижу, - вздохнул я. - Ладно, пусть летает.
-Ураа!! — негромко завопили с третьей койки. Птица, словно понимая, что на сегодня она неприкасаема, сразу же нагадила на штатив от капельницы и перелетела к железному изголовью Серёжиной койки.
Каждый раз так сложно произносить эти слова.
- У кого сегодня «Чудесный день»? – как можно осторожнее спросил я. Сейчас кто-то из больных поднимет руку и скажет, что он мертвец.
Лица лежащих людей сразу же стали серьёзными, даже попугай на какое-то время притих.
- У меня день…. – наконец произнёс слегка хрипловатый голос.
-Иван Григорьевич? – я удивленно приподнял бровь. У него были самые лучшие анализы из шестнадцатой палаты, и главврач уже поговаривал о скором выздоровлении. Иногда и в нашем отделении побеждают болезнь, но….. не сегодня.
-Я соболезную… - глухо произнёс я.
-Ничего, всё к лучшему…. спасибо…- последовал такой же скомканный ответ.
Все формальности были соблюдены, теперь положено совершить обход больных. Таблетки, «Как самочувствие?» назначение процедур, и всё это стараясь не обращать внимание на развопившегося попугая. Напротив графы с именем Ивана Григорьевича я проставил крест красной ручкой. Вот так - одним росчерком вычеркнул человека из жизни…. Я знал, что это судьба, что я не виноват. Закон нерушим… День чудес — день смерти... Но мне всё равно было противно.
-А у вас, дядя Боря, всё по старому, – спросил я у Бориса Тимофеевича.
-Ну, слава Богу. Ещё денёчек полежу,- стандартно ответил мне пациент. Борис Тимофеевич лежит в этой палате уже очень долго. Болезнь в восьмидесятилетнем старческом теле словно становилась: ни ухудшения, ни выздоровления. Редкий случай, но такие тоже встречаются.
Дальше койка Ивана Григорьевича. Но ведь напротив него уже поставлен крест? Я виновато улыбнулся ему и уже хотел пройти мимо койки, как вдруг он поманил меня к себе.
-Кирилл Николаевич, у меня к вам просьба, - хрипло произнёс он.
-Да, я Вас слушаю.
- Наклонитесь поближе, попросил пациент. И лишь когда я согнулся над самой его кроватью, пациент тихо, но горячо зашептал мне на ухо.
- Мы не хотели его расстраивать…. Чудесный день у Серёжи,…. мы проверили…. ни у кого больше нет….а он… он так боится умирать…. начал скомкано объяснять Иван Григорьевич.
- Хорошо, я сделаю….. произнёс я механически, чтобы пациент с третьей койки ничего не заподозрил. Я был просто ошарашен. У него было ещё время.Никаких предпосылок… Последние анализы показывали, что у него ещё есть неделя… Стараясь ничем себя не выдать, я бросил взгляд на Серёжу… Он смеялся над птицей, которая в данный момент словно в такт музыке кивала головой из стороны в сторону.
Я обречённо покачал головой. Жалко. Просто до слёз. Закон нерушим…. День чудес — день смерти.Крестик в картотеке был аккуратно зачеркнут, а затем перенесён на другого человека. До конца обхода меня не покидало ощущение, что мальчик смотрит на меня, но каждый раз, когда я оборачивался, оказывалось, что это не так. Я уходил из палаты слегка ссутулив спину, провожаемый несуществующим, но очень тяжелым взглядом в спину.
Прежде чем идтив четырнадцатую палату, я дошел до стационарного больничного телефона и, покопавшись в телефонной книге, набрал номер матери Серёжи.
- Мария Александровна? - спросил я, дождавшись вымученного «Алло». Вымученного, потому что уже по голосу стало ясно, что женщина не спала несколько ночей.
-Да, это я.
Марья Александровна, это Кирилл – лечащий врач Серёжи.
-Всё? - спросила она с болью в голосе.
«Материнское сердце» - подумал я. – «Похоже, оно всё чувствует».
-Да.
-Он ещё?.... послышался всхлип…- Он ещё жив?
- Да, выдавил я из себя. Даже эти слова давались мне с большим трудом. Полгода уже работаю здесь, а всё никак не могу привыкнуть.
-Лечу!!! Еду!!- Послышались торопливые фразы на том конце провода. Спасибо вам…. Я так боялась не успеть…. попрощаться…
Не за что… - ответил я, но на том конце провода уже никого не было. Я опустошённо присел на лавку, поставленную возле телефона. «Нужно посидеть пару минут. Прийти в себя» - крутились спутанные мысли в моей голове, пока я бессмысленным взглядом таращился на зелёную с потрескавшейся краской, стену перед собой.
К автомату подошла какая-то старушка, обутая в розовые домашние тапочки-зайчики. Она настороженно посмотрела на меня и, сердито буркнув что-то невразумительное, принялась громко разговаривать с какой-то Тамарой.
- Кирилл Николаевич, что-то случилось? – спросила меня проходящая мимо сорокалетняя, строгого вида сестра из соседнего отделения.
-Неважно… – отмахнулся я. – у Серёжи из шестнадцатой сегодня «Чудесный день».
-Никак не привыкнете? - участливо произнесла она, механически поправляя прядь волос, выехавшую из под медицинской шапочки.
- Бесит всё!!! – внезапно взорвался я, заработав очередной косой взгляд от звонящей по телефону старушки. – Он умирает, а я ничем не могу ему помочь!
- Доброе у вас сердце, Кирилл Николаевич. С вашей профессией от него только вред, – и, не говоря больше ни слова, сестра ушла. Через минуту, успокоившись, ушёл и я. И только старушка осталась всё там же. «Тамара! Тамара!» - слышалось у меня за спиной.
***
Обход четырнадцатой палаты прошел более спокойно, однако настроение было подорвано, казалось, окончательно. У койки последнего пациента у меня внезапно зазвонил мобильник.
«Анна». Да, так скупо и официально обозначена у меня в телефонной книге моя девушка. Просто я не из тех, кто сюсюкается по телефону или ставит сердечки в соцсетях. Такое название я считаю вполне нормальным. Я не черствый, ведь ласково можно и в живом разговоре назвать. Однако я отвлёкся….
-Извините, я отойду? - и с молчаливого согласия пациента я взял трубку.
-Кирилл. Кир, приезжай! – отчаянно, едва ли не закричала в трубку Аня.
-Стой, стой! Аннушка, что случилось? - в моей душе, что-то сразу ёкнуло. Сам того не замечая, я начал встревоженно покусывать нижнюю губу.
-Я?.. Кирилл, мне страшно…. приезжай,…пожалуйста…. Девушка отключилась, а я ошеломлённо смотрел на телефон. «Журнал. Перезвонить». Две простых команды. Гудки. Обрыв связи. Аня не берёт трубку.В душе поселился неприятный холодок. Кое-как закончив осмотр, я отправился в ординаторскую.
-Наташ, мне срочно уйти надо, - мой голос сразу же выдал волнение, кипящее у меня в душе.
-Кирилл, что-то случилось? – спросила моя коллега, тридцатидвухлетняя женщина с темно-каштановыми волосами и навечно поселившимися на лице веснушками.
- Не знаю… Мне Аня позвонила, попросила срочно приехать.
-Я-то тебя подменю, а вот у «тирана» сам отпрашивайся,- с легкой улыбкой, обнажающей небольшие ямочки на щеках, произнесла Наташа.
-Да знаю я. Что-нибудь придумаю. – И я отправился к «тирану».
Валерий Львович – наш главврач имел необычайно скверный характер. Иван Геннадьевич всё время сравнивал его с персонажем из популярной у молодёжи комедии про больницу. Во всяком случае, ругался на подчинённых он так же злобно и изобретательно.
Нерешительно помявшись перед дверью, я, собравшись с духом, постучал.
-Валерий Львович, можно войти? - словно в учительскую захожу.
-Я Вас слушаю, - не оборачиваясь, произнёс «тиран». Он как обычно занимался своим любимым делом, поливал многочисленные фикусы.
- Валерий Львович, мне нужно уйти с работы…
- Причина? - оборвал меня начальник.
-Девушка позвонила, что то случилось….
- А, дела сердечные,- Валерий Львович повернулся ко мне лицом. На губах начальника застыла довольная улыбка. Это не поверите…. невероятная редкость. – Знаю, знаю, сами такие были…. Идите.
-Спасибо, Валерий Львович, - я был просто ошарашен,- Я, честное слово, отработаю…
-Иди уж, - махнул на меня рукой «тиран» и замурлыкал под нос какую-то песню своей молодости.
Едва ли не вприпрыжку я несся обратно по коридору. К сожалению, во время обхода настроение Валерия Львовича скорее всего испортится. Встречу с попугаем ещё никто не отменял.
-Отпустил??? - отвисла челюсть у Наташи.
-Ещё бы, - самодовольно улыбнулся я, но затем сразу погрустнел, - Наташ, там у Серёжи из шестнадцатой «Чудесный день», приготовь… сама знаешь, что делать…. – у меня просто язык не повернулся произнести: «Подготовь койку для нового пациента». Это слова для Валерия Львовича, а не для меня.
На выходе из больницы меня плечом задела уже не молодая, но всё же слишком рано для своего возраста начавшая седеть женщина.
-Извините, - торопливо буркнула она и поспешила дальше. Я не стал окликать её. По застывшим на её глазах слезам я понял, что ей не до меня. Это была мама Серёжи.
***
Дверь Аннушка открыла сразу. Светло-золотистые волосы, миловидное личико, делающее её похожей на хитрую лисичку, глаза цвета ясного неба, - что ещё нужно для счастья. Пусть даже эти глаза сегодня очень заплаканы.
-Золотце, что случилось? - произнёс я, заключая девушку в объятья и прижимая её к себе покрепче. Аня была на четыре года младше меня. Познакомились ещё в университете. Общались, влюбились. Она дождалась меня из армии. Сейчас она на последнем курсе. Снимает вместе с тремя подругами небольшую квартирку. Как только окончит университет, обещала переехать ко мне.
-Кир…Я… - девушка зарыдала, уткнувшись мне в плечо.
А где твои соседки? – спросил я, чтобы хоть как то отвлечь её.
-Они в университете ещё, я с пар ушла. Да и пятница сегодня, они, наверное, сразу по домам после пар разъедутся.
-Почему это ты с пар уехала? - шутливо строгим тоном спросил я. - Закалываем?
-Нет, - всхлипнула девушка, - пойдём, я покажу. Она подозвала меня к письменному столу, на котором одиноко белела её лекционная тетрадь.
-Смотри… - сказала она и показала мне на тетрадь.
- Ну, - немного не понял я. Обычная тетрадь исписанная мелким, жутко корявым врачебным подчерком.
-Ты не понял?! - Аня едва не закричала на меня.- Смотри! - Она вытащила из пенала здоровый черный маркер и грубым резким движением перечеркнула исписанные страницы.
-Это месть тетради …. –пошутил было я, но сразу же осёкся. На моих глазах след от маркера выцветал, медленно исчезая со страниц. Ещё пара секунд, и я вновь вижу белые, исписанные мелким подчерком страницы.
-Кир, у меня сегодня «Проклятый день»!!! - отчаянно закричала Аня.
***
Я не могу описать ту бурю эмоций, что всплеснулись у меня в душе. В первую очередь это был страх. Я очень боялся потерять Аню. Нервы сразу же взвинтились до предела.
-Так, спокойно, - успокаивал я больше себя, чем её, - Ты здорова, далеко от машин, с тобой ничего не случится….
«Газ» - внезапно осенило меня. Я бросился на кухню и начал остервенело принюхиваться к запахам. Но пахло толькоароматным чаем.
Я вернулся в комнату и увидел, как Аня сидит на диване, обхватив руками хрупкие колени, и без пульта взглядом переключает каналы.
- Знаешь, в этом есть даже что то полезное, - грустно произнесла она. Я лишь обречённо покачал головой.
-Побудь со мной,- попросила она.
-Я тебя никогда не брошу. – Ответил я.
***
На часах одиннадцать вечера, мы сидим на кухне и ужинаем под методичное тиканье часов. Разговор не клеится, молчание невыносимо. Ане кусок в горло не лезет. Я, чуть ли не силой, заставляю её съесть ещё немного. Макароны с сосиской – не густо, но больше никаких продуктов я не нашёл, а отправиться в магазин не мог. Я просто не имел права оставить Аню одну. Готовил тоже я, не пустив девушку на кухню. Тем не менее, та с каждым часом выглядела всё более обречённой. Она отчаялась уже до того, что перестала даже бояться. Девушка очень спокойно отнеслась к тому, что я буду присутствовать в то время, когда она будет мыться в ванне.
«А вдруг она поскользнётся, ударится, потеряет сознание, захлебнётся, я не успею помочь, – роились в моей голове пугающие мысли. У девушки было очень красивое тело, но я давил в себе все неуместные непристойные мысли, таращась на кафельную плитку так, чтобы Аня попадала в самый краешек моего поля зрения.
Сейчас за окнами настоящий буран. Ветер и холод – погода просто подстать настроению. В комнате музыкальный канал воспроизводит клип какой-то поп-певицы современности.
-Ань, всё хорошо, - робко начинаю я, - может быть, всё обойдётся. Бывают ведь исключения…
-Исключения…, — глухо повторила она. – Да какое я мать твою исключение!!! – внезапно взорвалась девушка. Я умру, Кир, понимаешь?! Умру!!!
- Брось меня! Уходи!, — девушка отшвырнула тарелку в сторону, и та тут же разбилась. Что, духу не хватает??! Тюфяк! Гнида!!
-Аня, Аня, подожди….
-Мразь! Скотина! – в меня полетела вилка, но я проворно увернулся.- Что?? Что ты так смотришь?! Жалеешь меня. Не нужна мне твоя жалость!!! Сказать нечего?Я умру, а ты все так же будешь просто смотреть?!!! - Аня в истерике набросилась на меня, - Или может, поставишь крестик в своей картотеке?!!
Меня по голове, словно кувалдой огрели. Девушка залепила мне пощёчину и кричала, без конца, что то кричала….. «Крестик в картотеке….».
-Хватит! - я наотмашь ударил её по щеке. На краткий миг мне показалось, что это отрезвит её.С внезапным криком девушка упала, ударившись головой о край стола.
Я никогда не бил девушек, считал этот поступок низким, недопустимым и вот…
-Я не хотел…- прошептал я, видя, как из-под виска девушки вытекает струйка темной крови.
«Нет…нет…» - обречённо шептал я.
Я бросился к Ане. Пульс….пульса нет….. исскуственное дыхание….непрямой массаж сердца… лихорадочно перебирал варианты мой разум, но я ужепонимал, чтоэто конец… Аня мертва.
«Чудесный день кончился». Я защитил её от всего, кроме самого себя.
Свой телефон я оставил в комнате на диване.
-Вы позвонили ноль-два, - проворковал женский голос в трубке.
-Трудовая, дом десять, квартира пятьдесят четыре, - только и смог произнести я.- убита девушка. Приезжайте, и, не слушая ничего более, отключился.
Минут через двадцать приедет полиция. За окном свирепствует ветер. По телевизору надрывается король поп-музыки.
Никогда не любил этого певца,…… Где же пульт.... простые мысли…. о чем ещё думать, ….. жизнь уже потеряна….пульта нет.
-Да переключись ты! – сорвался я на черный ящик.
-В эфире новости! Сегодня совет стран…..
Я ошалело посмотрел на ящик. Щёлк и экран уже показывает старую черно-белую комедию.
***
У меня сегодня тоже чудесный день… как я не заметил….. Но, что со мной может случится?…. Я в безопасности…. Я защитил её от всех… кроме себя…. себя…
***
Есть закон…… Чудесный день — день смерти. Это аксиома. Закон нерушим. Человек обречён. Дверь на крышу высотки оказалась не заперта. Ещё одно маленькое чудо….. чудо…. а приносит ли оно счастье?.... Ветер швырнул горсть снега мне в лицо.. Есть закон… Мои ботинки оставляют неглубокие следы на снегу…. Это аксиома.Чудесный день — проклятый день.Край крыши всего в нескольких метрах.Я защитил её от всего, кроме самого себя… Вот и край крыши…. Снежинки больно бьют по лицу…. Судьбу не изменить. … Внизу к дому подъехала полицейская машина. …..А если изменить, - закралась предательская мысль… Если я сейчас останусь, сдамся полиции и не умру…. Закон нерушим….. А если я пойду против него?.... что будет если я выживу…. Чудесный день — день смерти…. А что, если аксиома — ложь? Что, если никто не пытался? Величайшая шутка этого мира — «Чудесный день».
Я смотрел в черное ночное небо. Буран внезапно стих, превратившись в снегопад. Крупные белые хлопья падали мне на лицо.
- Об одном тебя прошу, - произнёс я, - моё последнее желание в Чудесный день. Пусть Серёжа будет жить.
Будет жить! – крикнул я в темноту.
Жить!!! Жить!!! Жить!!! разнеслось над спящим городом.
***
Снег всё так же медленно валил с неба. Освещаемое то красным, то синим светом проблескового маячка, на асфальте лежало тело.
-Двадцатый этаж, - хмыкнув, произнёс участковый полицейский.
Тринь, дон… зазвонил мобильник.
-Вот чудеса то, удивился человек в форме, - мобила-то цела.Кто это ему звонит?
На дисплее мигало: «Мама Серёжи шестнадцать П». Что за «шестнадцать П?»- милиционер не знал, но трубку взял из чистого любопытства.
- Кирилл Николаевич!!! Чудо!!! Чудо!!!- кричал женский голос в трубке…. Серёженька…..
Автор: Александр Солнцев
Источник: http://litclubbs.ru/writers/3480-den-chudes.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#дети #болезнь #чудо #день #мама #мистика #жизнь #смерть
