Найти тему

Улица Диньдиньская

Екатерина, тридцатилетняя блондинка, проходя мимо  сталинского  дома,  на первом этаже которого  открылся салон красоты, зацепилась взглядом за вывеску “Стриженаль”, остановилась, немного подумала, и  вошла. Юная парикмахерша подбежала к ней с вопросом:

     — Что вы хотите? 

     — Подстричься, — задумчиво ответила Екатерина.

     — Вы знаете, что похожи на Уму Турман?! 

     — Никто никогда не говорил, — отшутилась  Екатерина. 

     — Зря.

     — Хорошо, в следующий раз, когда буду  записываться, так и представлюсь — Ума Турман, — рассеянно улыбнулась Екатерина.

     Внимательно разглядывая помещение, Екатерина села в кресло к парикмахерше, которая набросила на  нее простыню, посмотрела в зеркало  и добродушно спросила:

     — Вы что-то ищете? 

     — Когда-то здесь была квартира, в которой я жила, — пояснила Екатерина.  

     — Вот это да-а-а, — воскликнула  парикмахерша, —  обожаю такие вот совпадения.    

      Когда девушка закончила работу, Екатерина вышла из парикмахерской и обогнула угол дома. Старый двор оказался  симпатичным и уютным. Только исчезли берёза и песочница.



 Улица  Диньдиньская


     В тот зимний день, когда годовалая Катя впервые появилась в коммунальной квартире, трехлетний Валерка ездил по коридору  на велосипеде.  Папа внес дочку в коридор и поставил на пол. Мама сняла с нее белую шубку и шапку. Катя осталась в валенках и неожиданно для родителей пошла. Да так уверенно, как будто всю жизнь умела это делать. Это было настолько неожиданно, что мама заплакала от радости.

     У желтого дома номер три на улице Дзержинского, которую Катя лет до пяти называла "улица Диньдиньская" были сквозные подъезды с двумя выходами: один на улицу, а другой — во двор. Нижнюю часть строения дети постоянно  разрисовывали белыми мелками, изображая  на ней битвы самолетов и танков. Наши, с пятиконечными звездами всегда побеждали фашистские со  свастикой, — и те  полыхали огнём. Неизменными оставались две  надписи: слева — "Ира + Паша = любовь", справа — "Марина — дура". 

     Родители Кати получили  две комнаты в коммуналке на первом этаже, и  с радостью переехали в нее из двухкомнатной "хрущевки", вмещающей в  себя восемь человек: Катю, ее маму и папу, бабушку, дедушку, и папину сестру с мужем и дочкой.

     Новая квартира  поражала своими размерами. В маленькой “комнатке для прислуги” рядом с общей кухней уместились небольшой квадратный стол, шкафчик для посуды, две табуретки и детский деревянный стульчик. На стену повесили полки с папиными реактивами. Комнатка стала кухонькой, столовой и фотомастерской. Большая двадцатипятиметровая комната превратилась в спальню, гостиную и детскую.

     В коммуналке жили еще две семьи: муж и жена Квасовы с сыном Валеркой и одинокая женщина  Сима, считавшаяся главной по квартире и следившая за порядком. На стене  висел график уборки коридора, туалета и ванной, который Сима чертила каждый месяц. Итого, в коммуналке семь человек, включая детей. По количеству жильцов каждой семье приходилось убираться. Катиной маме — три недели подряд. Принимала она дежурство у не очень аккуратной Тамары, а сдавала дотошной Симе. Так же распределялись дни стирки и гигиены. На зеленой стене в ванной появился крючок для Катиной ванночки.

Продолжение следует

#проза 

#детство

 #автофикшн

#назадвссср