Бывая на Восточном кладбище, жители Энгельса и гости города обязательно обращают внимание на заметный памятник слева от центральной аллеи. «Живые помнят вас», - написано на белоснежном обелиске. А внизу: «8 августа 1984 года, отводя беду от мирных людей, погиб экипаж стратегического бомбардировщика». На этой могиле три портрета, и над каждым - маленькая пятиконечная звёздочка - в знак награждения орденом Красной Звезды...
Но кто были эти люди, награждённые орденом за мужество, что произошло августовской ночью 1984 года в небе над городом, городу до сих пор достоверно не известно.
...Передо мной - статья майора М. Земскова «Подвиг над городом» в газете «Красная звезда» от 18 января 1985 г. «...Опытными, испытанными в самых сложных ситуациях были и лётчики из его (Тухватулина. - Авт.) экипажа - штурман майор Виктор Козионов, помощник командира корабля капитан Константин Миронов, второй штурман капитан Александр Ефишин, старший бортовой авиационный техник капитан Николай Шаврин, старший воздушный стрелок-радист прапорщик Александр Воротников...» - так заканчивается фраза в статье. Только специалист в авиационной теме заметит подвох - экипаж советского стратегического бомбардировщика ОКБ В. М. Мясищева «ЗМС-1» состоял из СЕМИ человек. Каким же загадочным образом и по какой причине исчезло из описания событий имя седьмого - единственного оставшегося сегодня в живых члена этого погибшего экипажа, командира огневых установок (КОУ) Виктора Кириченко?.. Он впервые согласился немного рассказать о своих товарищах, о катастрофе, унёсшей жизни пятерых его друзей, о том, чего может стоить 1,75 секунды, о том, что полковник Тухватулин вообще не должен был лететь на это задание, и о том, что 37 лет - иногда слишком короткий срок, чтобы получить ответ на вопрос...
СЕМЕРО ИЗ ОДНОГО ЭКИПАЖА
- Мы были дружный экипаж, - говорит Виктор Петрович, и воспоминания о жизни «дружного экипажа» встают перед его глазами.
...Подполковник Сергей Иванович Шек был командир и человек хозяйственный. На плодовоовощной ассортимент советских продовольственных магазинов не очень полагался, заботился об обеспечении полезными овощами членов своего экипажа и их семей сам (и про себя не забывал). Поэтому, когда в осенне-летний сезон летали «по кругам», самым ответственным был всегда четвёртый разворот на посадку над совхозом «Новый». Командир по СПУ (самолётному переговорному устройству, внутренней связи между членами экипажа) призывал к вниманию: «Так, смотрите!..» И все уже знали, куда надо смотреть: вниз, на богатые бахчи, устроенные там корейцами. Дыни, арбузы, помидоры, огурцы - выбор там был!..
Присматривали самый урожайный участок, сажали самолёт, сдавали «регламенты» и... спешили к своим машинам - загрузить побольше спирта - и вперёд, к присмотренному «сверху» участку! Спирт был главной «валютой», которую признавали корейцы. В обмен на спирт они. становились на удивление щедрыми - семь легковых автомобилей набивались овощами «под завязку» так, что едва могли сдвинуться с места... Ни у одного другого экипажа такого «изобилия» не было!..
- Сейчас и весело вспоминать, и... больно, - с горечью вздыхает Виктор Кириченко.
КОЛЕ ШАВРИНУ – ОГНЕТУШИТЕЛЬ ПОД ПОДУШКУ...
Этих августовских дней Виктору Кириченко не забыть никогда. Именно: дней, ведь экипаж тогда находился на боевом дежурстве трое суток!
Командир Сергей Шек нашёл выход из этого вынужденного напряжённого безделья: «А давайте пойдём ставить новый движок на мою машину!» Предложение было поддержано, и экипаж запрыгнул в аэродромный автобус по прозвищу «Фантомас», пообедал в лётной столовой (хотя это уже и было нарушением для экипажа на боевом дежурстве), а потом отправился в гараж командира (хотя и это для них - нарушение). Но они молоды, веселы, уверены в себе и в будущем.
Возвращаясь, решают отдохнуть. И предприимчивый КОУ Витя Кириченко хохмит - лучшему другу, штурману Косте Миронову засовывает под кровать табуретку. Тот растягивается на кровати и недоумевает - жёстко!.. Коле Шаврину достаётся огнетушитель под подушку... Все смеются... Уже после катастрофы, вспоминая события того дня, Виктор Кириченко заметит зловещее совпадение: Константин Миронов погибнет при столкновении самолёта с землёй, от удара, Николай Шаврин сгорит в огне в облаке взрыва...
В любой другой день эти в общем-то обычные, рядовые события даже не отложились бы в памяти. Но время отсчитывает последние часы, минуты, мгновения, когда они все вместе... А потом судьба начнёт отрывать их друг от друга, отделять неумолимыми границами, частью не зависящими от воли человека, частью - возведёнными рукотворно то ли по непонятной оплошности, то ли по тёмному умыслу.
ОДНА СЕКУНДА, СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ СОТЫХ
Первым от экипажа отсекло командира - было объявлено, что вместо него полетит полковник Вил Рахманович Тухватулин.
Рассказывает Виктор Кириченко:
- Полковника Тухватулина не было ни в одной плановой таблице на полёты! Мы его не знали...
Кажется, для самого В. Р. Тухватулина этот внезапный вылет в качестве командира с чужим экипажем тоже оказался полной неожиданностью.
Виктор Кириченко вспоминает:
- Полётную карту, нашу «молитву», прочитали... безобразно! Командир перепутал всё, что можно было перепутать...
Уже после катастрофы обнаружилось и свидетельство этих допущенных ошибок. Кресло бортрадиста Александра Воротникова нашли на земле с невывернутыми чеками, что всегда считалось прямым следствием невыполнения полётной карты. А это лишало человека даже теоретических шансов на спасение.
Однако разбег и отрыв самолёт прошёл благополучно и начал набирать высоту. На третьей минуте полёта раздался громкий звук хлопка...
Пилоты пытались понять, что происходит. Александр Ефишин доложил, что видит пламя в районе первой силовой установки, следом последовал и доклад КОУ Виктора Кириченко об искрах и пламени из первого двигателя. Двигатель был выключен. Но это не исправило ситуацию. Появился стремительно увеличивающийся левый крен... Из своей задней кабины командир огневых установок заметил отрывающиеся и отлетающие куски обшивки и доложил об этом командиру. Становилось понятно, что самолёт спасти не удастся...
В момент возникновения на борту чрезвычайной ситуации высота уже была критической для катапультирования - 350 метров. И она начала уменьшаться...
Убедившись, что гибель самолёта неизбежна и все сроки, отведённые экипажу на катапультирование по инструкции, пройдены, Виктор Кириченко доложил командиру: «Приготовился к катапультированию!..» - и. покинул самолёт. Команды от командира по-прежнему не поступало, но, услышав доклад стрелка, следом катапультировался Александр Ефишин, за ним - Николай Шаврин. Как оказалось потом, Александру Ефишину это спасло жизнь...
Вил Тухватулин, Константин Миронов, Виктор Козионов и Александр Воротников погибли при столкновении самолёта с землёй.
На земле живыми нашли только двоих - Николай Шаврин погиб, попав в облако взрыва...
- Я катапультировался, когда до земли оставалось 310-315 метров. При таких обстоятельствах сделать это так, чтобы остаться в живых, уже было непросто. Помогла хорошая парашютная подготовка. И природа поспособствовала - приземлился на дерево. Рядом оказались местные жители из Генеральского. Они ехали на «ЗиЛе» смотреть пасеки, увидели купол моего парашюта и помогли спуститься... - рассказывает Виктор Кириченко.
«ФОН НАСТРОЕНИЯ СНИЖЕН...»
Когда пришло время похорон, на Восточном кладбище Энгельса похоронили только троих - В. Козионова, Н. Шаврина и А. Воротникова. Тела полковника В. Тухватулина и капитана К. Миронова выдали родственникам...
Виктор Кириченко до сих пор переживает по этому поводу:
- Почему была нарушена традиция хоронить погибший экипаж вместе, в одной братской могиле? Почему мой друг Костя Миронов был похоронен отдельно? Там, где он лежит, сейчас всё запущено и заброшено. И это никому не нужно...
Разделённые в смерти, они были разделены и после смерти...
Судьбы выживших тоже сложились по-разному, но 8 августа 1984 года разделило жизнь каждого на «до» и «после».
Тяжелее всего пришлось командиру - подполковнику Сергею Шеку, вынужденному невольно стать свидетелем гибели своего экипажа. Он переживал это мучительно. В гараже стояла командирская «Нива» - после катастрофы он так ни разу и не завёл машину, вспоминал, что замена её «движка» была последним моментом в жизни экипажа, когда все были веселы, счастливы и... живы.
Александр Ефишин, выйдя в отставку, поселился в Ярославле. Он стал пить, в последние годы - сильно.
Виктор Кириченко пытался разобраться в ситуации:
- Я спрашивал его: почему? Ведь пока служил, он не пил. Но он так и не смог ничего ответить...
Жизнь второго штурмана погибшего самолёта оборвалась безвременно в подъезде собственного дома в 2013 году...
Для самого Виктора Кириченко рискованное катапультирование не прошло бесследно - серьёзное компрессионное повреждение позвоночника, в общей сложности тринадцать месяцев госпиталей...
...Скупые строчки заключения врачебно-лётной комиссии бесстрастно констатируют факты: «После авиационной катастрофы, во время которой, действуя согласно инструкции, катапультировался и оказался в зоне взрыва самолёта (подтверждено справкой командира в/ч 36651 от 1.04.85 г.). Глубоко переживал гибель членов экипажа (подтверждено характеристиками)... Фон настроения снижен, фиксирован на переживаниях, связанных с авиакатастрофой и гибелью экипажа...» И неутешительный вывод: «Негоден к лётной работе»...
Чтобы выйти из этого состояния, потребовалось не только время, но и незаурядная сила воли. Но он всё-таки смог вернуть себе активную, полную новых идей и проектов, жизнь, любимое дело и даже... небо.
Продолжение следует.
