Леночка… Мне хочется называть ее именно так. Не Лена, а именно Леночка. Мы знакомы давно, а сдружились в последнее время. Как-то одновременно заглянули после репетиции в кофейню. Я хотела взять выпечку домой, она - выпить чашечку кофе. Сели за столик. Разговорились. И теперь наговориться не можем.
Я часто придумываю для себя истории про людей. В нашем монотеатре не принято расспрашивать о личном. Вот что рассказал о себе человек, то и рассказал. Вернее, показал. Наш удивительный театр работает при социальном центре.
Мы все, в какой-то степени, проходим там реабилитацию. Кого-то прислал кризисный центр для женщин. Кто-то, возможно, пожаловал из общества анонимных алкоголиков. Одни борются с комплексами, другие самовыражаются, третьи осуществляют детскую мечту.
Любой человек может прийти и записаться в нашу необычную театральную студию. Необычную тем, что руководят ею психологи – супруги Женя и Женечка. Они очень увлечены театром. Но диссертацию пишут по психологии. Одну на двоих. Еще не решили, кто будет защищаться.
Конечно, мы для них подопытные кролики. Они отрабатывают на нас методики. Методики воздействия искусством, творчеством, самопознанием.
Мы сами выбираем тему своих моноспектаклей. Можно прочесть кусок из классики. Но это должно быть именно твое прочтение. Чаще показывают что-то свое - читают, поют, декламируют, танцуют.
Леночка всегда читает стихи. Она хорошо пишет. Но очень волнуется. Должна бы уже привыкнуть к нашей маленькой сцене, камерному залу. Нет, волнуется…
Каждый раз любуюсь ею. Невысокая, с хорошей фигуркой. Обычно в платье или юбке чуть выше колена. В брюках - редко. Ладненькая. Про таких говорят – сбитая. Ей очень идут любимые ею вязаные платья. Вроде бы и складочки жировые проглядывают по бокам. Но нисколько ее не портят! Мужчины бы сказали: аппетитная женщина!
Она вся такая милая, мягкая; сама как ангорка. Так и хочется погладить по слегка пухлой ладошке. Обувь носит качественную, дорогую. На ножки больше, конечно, поглядывает сильный пол. Словом, все при ней. На миловидном лице глаза в полнеба. Никогда не видела поджатых губ или насмешливого взгляда.
Я считала, что Леночке лет сорок-сорок пять. С удивлением услышала о внучке-подростке. О взрослых, давно самостоятельных дочерях. Они есть в ее стихах. Просто раньше я как-то не замечала. Наслаждалась мелодикой стихотворений.
Они, в основном, о любви. Большой, взаимной, но какой-то непростой, выстраданной.
Задавалась вопросом: почему? Все, вроде бы, у нее благополучно. Дом, муж... Он работает, а ей позволяет сидеть дома. С недавних, правда, пор. Оказывается, Леночка уже достигла пенсионного возраста. Прежней, гуманной его границы.
После первой кофейни посиделки где-нибудь в уютном местечке стали для нас традицией. Мы с упоением открываем друг друга. Порою, как будто в зеркало смотримся. «И ты тоже?» «И у тебя так?!» «Я думала точно так же!».
Мы почти ровесницы. Многое, действительно, схоже. В восприятии жизни. А судьбы и жизненные дороги разные.
Леночка из беженцев. Она родилась, выросла и большую часть жизни прожила в Средней Азии. Любимой ею. Да разве может она что-то не любить из окружающего ее мира?! Удивительно говорит о родителях. Как взрослая о неразумных детях. Жалеет. Любит. Простила.
Родители, оказывается, были пьющие. Семья многодетная. Детство непростое. И голодное, и холодное…
Я слушаю ее рассказы с любопытством. Нет, скорее, не рассказы, а мимолетные зарисовки из детских лет. И не могу поверить, что все это было с Леночкой! Не озлобиться, не ожесточиться... Быть открытой миру и людям. Всё и всех любить.
Детская влюбленность Леночки не сразу переросла в настоящую любовь. Она рано вышла замуж. Посчитала человека надежным. Приучалась любить его. И полюбила! Но он оказался далек от семейных идеалов. И разрушил ее любовь. Но они по-прежнему вместе.
Она встретила человека, свидетеля ее юности, даже детства. И их как взрывной волной бросило друг к другу! Но у него тоже семья…Все непросто. Леночка не хочет никому причинять боль...
На Дзене я пишу повести. Леночка меня читает. Задает вопросы, интересуется, что вымысел, что из жизни. Спрашиваю: можно я что-то буду использовать из рассказанного тобой?
-Пожалуйста! Я бы вообще хотела, чтобы ты обо мне написала.
Согласие подруги меня вдохновило. Я стала мысленно что-то сочинять. Но не переносила ни на бумагу, ни компьютер. Хотелось, чтобы впечатления улеглись, текст вызрел. Как дрожжевое тесто. Ему тоже требуется время.
И вдруг, спустя буквально неделю после нашего разговора, спокойные слова Леночки:
-У меня, наверное, осталось совсем мало времени...
Что случилось?! Ничего особенного. Опять же, для нашего времени. Поход к врачу. Анализы. Дополнительное обследование. Диагноз. Все быстро, в считанные дни.
Она говорила об этом спокойно. Перечисляла первоочередные дела, которые наметила сделать. И, должно быть, поймав мой взгляд, заверила, что не собирается сдаваться. Будет бороться. И уже есть договоренность со столичной клиникой. И она едет через два дня.
Я пошлю ей этот текст на почту. Наше начало. И если Леночка будет согласна, выложу на канал. Я не знаю, как она решит. Оставит ли псевдоним или укажет свое настоящее имя...
Возможно, теперь она вообще не захочет отдавать свою историю в интернет. И тогда мы издадим бумажную книжку. Главное, что время у нас еще есть. Я уверена, что Леночка вылечится! Или хотя бы отодвинет болезнь своей маленькой сильной ладошкой. Ведь она ангел-хранитель большой семьи.
Лена будет делать для меня аудиопослания, рассказывая историю своей семьи. А я – писать главы и составлять из них повесть. Или даже роман.
Каждый человек – ненаписанная книга. А уж семья – это точно, романище!
P.S. Как вы поняли, Елена дала согласие на публикацию. Итак, мы начинаем…
Первое воспоминание детства – пожар…
Все думаю, с чего начать рассказывать… Конечно, надо с того момента, как я помню себя. А помню я, как у нас во дворе был пожар. Котельная горела. И мама схватила меня на руки и пошла к соседке. А соседка чуть подальше от нас жила.
Мы жили в коммунальном доме. Но у каждого был свой вход. У нас были две комнаты проходные. Одна темная, а другая светлая, с большими окнами. Окна выходили на центральную улицу. И веранда еще была, а в ней кухня. Веранда тоже была светлая.
И вот с этой веранды у нас были цементные ступенечки от двери. Тут же ступеньки соседские, чуть-чуть подальше от наших. У нас 7-я квартира, у них 8-я. Теть Зиной соседку звали. И фамилию помню этой семьи – Громовы.
Тетя Зина и муж ее, дядя Миша, болели туберкулезом. Часто ездили по курортам. Мама всегда переживала о том, что они рядышком живут. Прямо за стеночкой. Но мама дружила с этой тетей Зиной. Выпивали вместе.
Потом тетя Зина умерла, Коля уехал. А дядя Миша так и проживал в этой квартире. И умирал он на моих руках. Я вызывала «скорую помощь», его уносили уже полуживым. Он именно ко мне пришел. Уже не помню, то ли один ребенок был у меня, то ли уже двое.
Так вот, о пожаре. Ну, я помню, как тетя Зина меня схватила. Помню этот огонь, который вырывался из подвала. Во дворе стоял двухэтажный, одно подъездный дом. Благоустроенный, хороший. Там было всего шесть квартир. В подвале - котельная. Наверное, отапливала она не только этот дом. А еще какой-то район. Может быть, контору, расположенную недалеко. В этом доме жили только работники этой конторы.
Домик был аккуратненький такой, чистенький, с садом. Я всегда завидовала тем, кто там жил. В этом доме было еще бомбоубежище.
Мама несет меня на руках, спешит к соседке. Она все боялась, что взорвется котельная.
Вот этот пожар врезался в мою память. Хотя было мне в ту пору всего года три, не больше.
