В Одессе, на Молдаванке, где я рос, подвалы были явлением само собой разумеющимся. Доходные дома, построенные ещё в конце девятнадцатого века, без них не обходились и в нашем дворе подвалов имелось несколько. Глубокие и достаточно протяжённые, они когда-то служили вполне себе нужными подсобными помещениями, но со временем превратились в бесполезные подземные галлереи, где жильцы хранили всякий хлам, который им жалко было выбросить. Даже электрический свет туда не проводили за ненадобностью. Там редко кто бывал, но мы с пацанами их обследовали регулярно. А иногда я и сам спускался их тёмные закоулки. Так однажды, превозмогая страх, я решил дойти до конца одного из самых длинных. Зачем? Даже теперь, спустя уже очень много лет, я могу ответить, не задумываясь - оружие. Его я искал всегда и не сомневался, что вот именно в таких давно беспризорных местах оно обязательно должно быть. А почему бы и нет? В Одессе? Две революции, французская интервенция, две войны: Гражданская и Великая Отечественная, не говоря уже о том, что Молдаванка всегда была криминально-бандитским райончиком. Да и Мишка Япончик родился и жил по этому самому адресу. И вероятно пользовался подвалом! Одним словом, непоколебимая уверенность девятилетнего мальчишки в том, что где-то лежит заветный ствол заставляла меня настойчиво продолжать поиски. И неудивительно, что в один прекрасный день они увенчались успехом.
На летние школьные каникулы родители меня отправляли на одну смену в пионерлагерь, всё же остальное время я проводил во дворе. Когда в одиночестве, а когда с моими соседскими приятелями - ровесниками. Ключ от квартиры, болтавшийся на тесёмке на шее, и абсолютно вольготная жизнь... На Молдаванке мальчишки становились самостоятельными быстро. Наверное, потому что росли, предоставленные сами себе, без нянек и всяких там фребеличек. География наших вылазок тем летом расширилась и каждый день приносил новые открытия. Как оказалось, за парком Ильича, куда меня - дошкольника отец водил кататься на велосипеде, совсем рядом "Привоз" с аттракционом "Мотоциклист на вертикальной стене". А оттуда уже рукой подать до горы "Чумка" - насыпью над бывшим чумным кладбищем. Старшие пацаны рассказывали, что там зарыты несметные богатства: земле предавали всё, к чему прикасались руки обречённых, скончавшихся от страшной болезни. Вообщем, было где "полазить"... В то памятное утро компаньонов для забав или для очередной прогулки у меня не оказалось. Скука. Она не то чтобы одолевала, но душа настойчиво требовала хоть каких-нибудь развлечений. Может, раздумывая чем бы эдаким заняться, я и решился на "рискованную" экспедицию, принесшую мне столь ощутимый результат. Кто знает?
Подготовка к ней была основательной: две коробки спичек, распиханные по карманам, свечка, фонарик и даже, на всякий случай, финка с наборной ручкой. Ну, вроде как, для защиты. Её я выменял не так давно на помятую немецкую каску и дорожил той как зеницей ока. Да уж, "валюта" в мальчишеских сделках была специфичной... Фонарик, правда, был паршивый - с плоской батарейкой, но разжиться другим, козырным - китайским, с двумя круглыми мне пока не удалось. Впрочем, надёжной осветительной амуниции в виде почти не пользованной свечи и так вполне хватало, чтобы спустится в самое глубокое подземелье.
И слава богу, что я её с собой прихватил, потому как старая батарейка в фонарике сдохла довольно скоро. Пока он светил, я чувствовал себя относительно уверенно и направлял луч во все дыры. Подвал представлял собой длинный, как собачья песня, коридор, по обе стороны которого тянулись разномастные клети. Изначально их использовали для хранения дров и угля. Со временем у жильцов отпала необходимость запасаться топливом, и через огромные щели в прохудившихся грубо сколоченных дверях виднелось давно забытое барахло: продавленные панцирные сетки кроватей, на которых спало не одно поколение, прохудившиеся вёдра и прочий убогий скарб - мечта советского пионера, сборщика металлолома. Где-то в укромном углу белел кошачий скелет со свирепо оскаленными клыками, с каменных сводов, как балахон, свисала и слегка колыхалась густая паутина... Обстановочка ещё та - стрёмная до невозможности. Да и храбриться особо было не перед кем. От того и дрожь пробирала до костей, заставляя оглядываться в звенящей тишине и ёжиться под стук собственного сердца.
В какое-то мгновение захотелось выскочить прочь, на солнечный свет, оставив позади это мрачное место, казавшееся мне кладбищенским склепом. Но постепенно волнение улеглось, глаза привыкли к темноте, а самое главное, наконец, отпустил страх. Теперь уже более или менее спокойно я мог двинуться вперед, чтобы дойти до конца этого жуткого коридора. Батарейка в фонарике предательски слабела, уже через пару минут свет от его лампочки стал сначала желтеть, потом потускнел и наконец, совсем погас. О, ужас! В кромешной темноте припасённая свечка была спасением, хоть вскоре её расплавленный парафин начал обжигать пальцы. Клети закончились и лишь остался один неисследованный закоулок за поворотом. Отчаянно робея, я туда всё-таки повернул.
Наверное, в этот абсолютно ненужный никому аппендикс, никто давно не заглядывал, иначе как я мог бы объяснить тот факт, что у стены лежал предмет, от вида которого спёрло в груди и участилось дыхание. Это был остов винтовки. Без приклада, без цевья, со стволом длиной едва ли больше ученической линейки, он стал моим более чем достойным призом в этой пугающей экспедиции. Я остолбенело смотрел на него, не решаясь поверить своему счастью, но лишь секунду и, взвизгнув от радости и едва не уронив свечу, выскочил с трофеем наружу. Уже там наверху, в тени акации, котора росла у входа в подвал, я внимательно разглядел свой бесценный трофей. Это был обрез, вернее всё что от него осталось. Однако осталось основное - хоть и тронутая ржавчиной, но достаточно целая ствольная коробка с рамкой и со всей требухой и ствол, не то обломанный, не то как-то откромсанный. Но главное, что в моих руках оказалась не "мосинка"и не какая-нибудь другая винтовка, а самый настоящий американский "Винчестер" - со скобой Генри, то есть, как и положено быть ковбойскому оружию. Правда, не было магазина, а вместо него зияла дыра, через которую хорошо проглядывались внутренности затвора: пружинка и какие-то остальные металические кишечки.
Домой принести находку я не побоялся, не сомневаясь в том, что батя не отберёт у меня моё мальчишеское сокровище. Да у него и самого в детстве был "Вальтер", которого он лишился не по своей воле. Но то было сразу после войны в Севастополе, когда практически у каждого пацана имелся ствол, а не сейчас уже спустя годы... Раздумывал я недолго и всё-таки я решился, а вечером, когда он пришёл с работы, смело показал ему свою находку. Обошлось... Он лишь повертел ржавый "Винчестер" в руках и без всякого вручил его мне обратно. И своим дружкам во дворе тоже похвастался.
- Ух ты! Дай позырить! - галдели они наперебой. Внимание я тогда заслужил всеобщее. Каждый норовил прикоснуться к вещи, принадлежавшей только мне. И какой вещи! Наконец, когда первое возбуждение улеглось, все поочередно подержали "Винчестер", прицокивая языком языком и разглядывая тяжёлую цацку. На меня смотрели с нескрываемой завистью, а я пыхтел от удовольствия, став неожиданно героем дня. Находку оценили по достоинству, несмотря на не открывавшийся затвор и отсутствие магазина. Теперь предстояло хорошенько потрудиться, чтобы хоть что-то в "Винчестере" начало двигаться и лучшим способом вдохнуть жизнь в мёртвую железяку был керосин.
Ах, керосин! Волшебное и универсальное средство, которому впору воспеть осанну. Им я промывал от старого солидола втулки колёс своего "Орлёнка" и в нём же начал отмачивать покрытый ржавчиной обрез. В соседнем дворе находилась лавка, где керосин продавался по три копейки за литр. А что? Молдаванка тогда вовсю готовила на примусах и керогазах, которые требовали привычного им топлива, а уж литровая банка керосина у меня в мальчишеском "хозяйстве" не переводилась. Правда, для "Винчестера" керосина пришлось купить больше и ещё понадобилось приспособить какую-нибудь посудину, чтобы он туда уместился. Её стала оцинкованная лохань для купания младенцев, добытая из того же подвала. Слава богу, родители мне не чинили препятствий и я, всецело занятый новой игрушкой, лишь ждал пока мой "Винчестер" успешно откиснет. Лохань с ним стояла, конечно, не дома, а в сарае, которыми был стихийно застроен двор. На Молдаванке это было в порядке вещей - дворовый туалет по центру и прилепившиеся к нему сараи.
Ждать результата воздействия социалистического керосина на буржуйский механизм пришлось долго - неделю, так точно. Что и как должно двигаться в "Винчестере" я, естественно, не знал, но видел в кино как из него лихо палят, передергивая затвор с помощью скобы, расположенной снизу. Как раз тогда в новом широкоформатном кинотеатре "Родина", недавно открытом на Молдаванке, шёл фильм "Великолепная семёрка", в котором из "Винчестера" и стрелял кто-то из главных героев. Я смотрел это кино раз пять, благо билет на первый утренний сеанс стоил десять копеек, и хорошо усвоил, что когда скоба Генри идёт вниз, из ствольной коробки скользит наружу затвор и взводит курок. Невеликая премудрость, что и говорить. Даже мне - пацану всё было предельно понятно.
Скобу Генри я всё таки кое как открыл. Керосин сделал своё дело! И затвор тоже двинулся в пазах. И курок повернулся по оси. На нём оказалось маленькое колёсико, предназначенное для скольжения по боевой пружине, которое я тоже разработал. А вскоре и вообще, смог разобрать свой "Винчестер", что называется, по винтикам. Даже ствол вывинтил из ствольной коробки. Единственное чего никак не мог понять так это назначение небольших вертикальных направляющих на ней и ещё долго сомневался - и зачем они там? В стволе, в патроннике оказалась гильза, но и её удалось извлечь, ничего не повредив. Подобные у меня уже были и даже целый патрон, найденный недавно на диком пляже в Крыжановке - в одном из одесских предместьев. Конец ствола, выглядевший рваным обломком, я аккуратно сточил напильником и даже отполировал его пастой ГОИ. С инструментом дома проблем не было - отец вечно что-то мастерил, ну и я потихоньку привыкал и к тискам, и к ручной дрели, и к плашкам с метчиками. Короче, восстановил свою "волыну" полностью. Даже кое-что собственноручно починил! Правда, довёл до ума я "Винчестер" не сразу, а уже потом. И тогда же захотелось попробовать из него выстрелить, но об этом в следущий раз...
Продолжение в статье: "Памятный выстрел - первый в моей жизни"