И вот из мрака тёмных времен в Европу, изящно пританцовывая, ворвался задорный юноша по имени Ренессанс, легко и элегантно смахнув в небытие тьму средневековья с её неистребимым налётом затхлости, а потом, озарив царившую вокруг унылую серость игривыми красками Боттичелли, вдруг открыл изумлённому миру блистательную красоту истинного искусства. И именно тогда Рафаэль, Леонардо и иже с ними стали вдохновенно творить свои нетленные шедевры, являя на свет божий вместо каких-то угловатых уродцев (уж таков был до них стиль живописи средних веков) по-настоящему высокохудожественные произведения, превзойти которые никто за прошедшие пять веков так и не сумел (а теперь и вряд ли когда сумеет).
Но при этом тот же Леонардо, вместо того, чтобы одними лишь живописью-скульптурой ограничится, начал ещё и очень деятельно изобретать, сотворив, в том числе, и колесцовый замок к огнестрельному оружию. Данное изобретение пришлось, что называется «ко двору», поскольку теперь из оснащённого новым замком ствола можно было тщательно прицелиться и не спеша выстрелить, действуя при этом одним лишь лёгким нажатием пальца, столь легко сводя на нет многовековые достижения рыцарства.
А поначалу всё так хорошо складывалось…
Ведь созданный к началу шестнадцатого века латный доспех (его ещё называют «максимилиановским» по имени императора Максимилиана) по праву считался настоящим шедевром, творчески аккумулировав в себе несколько тысячелетий опыта по созданию защиты человеческого тела от холодного оружия. Причём реализован этот опыт был настолько успешно, что теперь тот, кто мог позволить себе иметь столь совершенные латы, вполне мог ощущать в них своё полнейшее превосходство над окружающими, будучи как на турнире, так и на самом жёстком поле брани, где он чувствовал себя достаточно комфортно, ибо по отношению к тем, кто такой брони не имел, являлся почти что неуязвимым.
И вот для того, чтобы с этим как-то бороться, противопоставив новой суперброне нечто достойное в клинковом плане, очередной модернизации подвергся меч. Причём в данном случае, это было единственно правильным решением, поскольку готический меч будучи (как мы помним из нашей предыдущей статьи) мечом и без того предназначенным исключительно для пробивания доспехов, со своей задачей пробития доспеха высшего класса, да ещё и состоящего из сегментов, изогнутых для соскальзывания и покрытых рёбрами жесткости, уже никак не справлялся.
Здесь требовалось нечто иное, и оно было найдено!
Идея заключалась в том, чтобы взять тот же готический меч, насколько это возможно, его удлинить, с сохранением прочности, и (что особенно важно!) без увеличения веса, поскольку работать им предполагалось сидя верхом, а значит, лишь одной рукой. В результате, меч сделали тонким (в самом толстом месте 2 – 3 см), но при этом очень крепким из-за четырехугольного (а то и шестиугольного) сечения. Плюс долы на гранях, значительно повышающие прочностные свойства оружия и уменьшающие его вес.
Рубить им даже и не пытались. Впрочем, теперь это было уже и совершенно излишне, потому как прорубить клинком максимилиановский доспех было делом абсолютно невозможным, ибо алебардой и то не всегда получалось. Зато несясь на скаку, можно было вытянуть руку с зажатым в ней удлинённым гранённым пробойником размером, эдак, до полутора метров, и умеючи направить его в противника, имея при этом реальный шанс, что острие угодит в какое-либо сочленение, раздвигая своими негнущимися жёсткими гранями щель между пластинами, где оно и доберется до укрытой за ними человеческой плоти. Ну, а ежели повезёт, и угол атаки при этом будет прямым, а рёбра жёсткости лат останутся чуть в стороне, то там, глядишь, остриё с разгона может даже пробить кирасу. Лишь бы при этом рука клинок крепко держала и от удара на излом не пошла. При этом, поскольку рукоять была двуручной (то бишь, длинной), в случае чего её можно было взять и двумя руками, или даже зажать подмышкой, используя этот меч как, пусть и небольшое, но при этом очень крепкое и неломающееся копьё.
Немцы назвали новый меч без всякого романтизма «протыкателем брони», что на германском наречии звучит как «панцерштекер». Французы же, хотя и дали ему прозаическое название «толкать», всё же в силу своей фонетики произносили его куда благозвучней. И именно поэтому франкозвучащее (и не лишенное романтизма) название ЭСТОК, и ввело в историю вооружений данный меч в качестве клинкового оружия, специализированного для пропарывания доспехов.
Эсток оказался более чем востребован, и, несмотря на свою заоблачную стоимость (раз в шесть больше обычного меча), начал успешно завоевывать для себя батальные позиции, составив серьёзную угрозу шедевральным латам нового поколения.
Но… не будем забывать про изобретение гениального Леонардо да Винчи. И хотя колесцовый замок был достаточной редкостью из-за своей сложности и дороговизны конструкции, сделанные по его подобию (в том смысле, что тоже со спусковой скобой), пусть гораздо менее надёжные, но уже вполне доступные фитильные замки, хоть и с осечками, но при этом удручающе массово стали воспламенять заряды в стволах аркебуз, все чаще и чаще появлявшихся в руках солдат на полях европейских сражений. В результате, тот свинцовый ливень, который теперь изливался из ружейных стволов на всех мало-мальски приличных баталиях, вскоре напрочь «смыл» лучший в мире рыцарский доспех, окончательно похоронив рыцарство как воинскую силу, да и вообще очень быстро навязав всему человечеству совершенно новые условия ведения боевых действий.
И вот расстрелянное залпами аркебуз рыцарство кануло в Лету, но поскольку «свято место пусто не бывает», роль исчезнувшей тяжеловооружённой конницы вскоре заняли кавалеристы новой формации. Это были рейтары. И хотя название их происходило от того же слова, что и рыцарь «Reiter», рыцарями они уже никак не являлись, ни по духу, ни по вооружению.
Про их дух (по сути наёмников) говорить здесь не будем, а вот касательно защитного рейтарского доспеха отметим, что он был гораздо проще рыцарского и закрывал всего от половины до двух третей поверхности тела (например, на ногах были только набедренники с наколенниками). Рейтарский шлем был открытым, с козырьком вместо забрала, а вести бой новые кавалеристы, совершенно не по-рыцарски, предпочитали с помощью седельных пистолетов (каждое размером с небольшое ружьецо), научившись ими более-менее прицельно стрелять с коня, что для тех времён являлось достаточно непростым искусством.
При этом благородному мечу рейтарами отводилась роль сугубо вспомогательная, и поскольку новый вид войск был чисто германским изобретением, то и название «меч рейтара» было по-немецки звучное, воспринимаемое прямо-таки как команда. Он назывался «райтшверт». Клинок райтшверта имел лезвия, которыми, при желании, вполне можно было бы даже и рубануть. Можно, но, правда, заведомо безрезультатно, поскольку баланс меча был заметно смещён к рукояти, вследствие её утяжеления из-за навороченной гарды. Причём последнее было делом уже абсолютно необходимым, так как стрельба (и, соответственно, перезарядка) требовали от рейтара сноровистой работы пальцами, тем самым обуславливая отсутствие латной перчатки, а руку в бою защищать было всё равно нужно…
Как мы уже отмечали, рейтары были инновацией сугубо германской. Но примерно в это же время, южнее Германии, возникло ещё одно новаторство в области европейской кавалерии. Так уж получилось, что османская экспансия, продвигаясь вглубь Европы (даже Вену штурмовали), вплотную приблизилась к Венгрии, и поскольку мадьяры, прожив уже почти что целое тысячелетие в Европе, в душе так и оставались вольными евразийскими степняками, то противостоять османам они стали в привычной для себя манере. То есть, верхом и с клинком в руке. А поскольку в руках у турок были великолепные сабли, то венгры, то ли памятуя о своих былых успехах с палашами-протосаблями в приснопамятные времена аварского каганата и Карла Великого, то ли вспомнив о лихих конных сечах ещё «в той», неевропейской, степи, преимуществами сабель прониклись чрезвычайно быстро, и вскоре ими поголовно перевооружились, отставив прямые мечи в сторону.
И это у них получилось, не то чтобы стихийно, но практически без напруги, поскольку восточные сабли мадьярами были восприняты почти что как родные. Как будто и не было тысячелетия жизни в Европе с её прямыми мечами и доминированием колющей традиции ведения боя…
Причём сроднились венгры с саблями настолько плотно, что вскоре даже родилась самая настоящая венгерская система сабельного боя (это там, где стойка с клинком лезвием кверху). Ну, а новое оружие, новая система боя, естественно, просто не могли не породить новый вид войск. И это были гусары. Пусть пока ещё «не те», но всё равно уже очень красивые и самобытные.
Продолжение следует...
Владимир Ерашов,
станица Старочеркасская Всевеликого войска Донского, Россия