Беречь архивные документы – вот один из главных заветов, который Илья Алексеевич [Лунегов] вынес из общения с известными историками и исследователями во время своей поездки в 1926 году на Уральскую областную краеведческую конференцию. Большое впечатление на Лунегова тогда произвел полный страстных и гневных слов доклад известного краеведа, друга Бажова и основателя Верхотурского музея Леонида Каптерева, в котором тот рассказывал о гибели уральских архивов:
«Ценнейшие исторические материалы – наши уральские архивы далеко еще не учтены, даже не приведены в известность, нередко находятся в ужасающих условиях, в сырых подвальных помещениях, гибнут от пожаров, расхищаются невежественными людьми. В 1920-22 годах, когда всюду ощущался недостаток в бумаге, отделы народного образования разрешали использовать чистые листы архивных бумаг и тогда вместе с незаписанными границами уносились или рвались в клочья, употреблялись на обертки исторические документы. Блаженной памяти утилизационные отделы наших колхозов немало архивов отправили на бумажные фабрики. Истребление архивов продолжается и сейчас. Так гибнет беспризорная – уральская история».
Благодаря энергии и настойчивости Ильи Алексеевича в музее появились богатейший документальный фонд и архив. Были сохранены документы Чердынского уездного земства, городского училища, часть личных материалов чердынских купцов. Одной из самых невероятных историй в биографии Лунегова стало спасение из утильсырья подлинных документов первых лет советской власти.
«…Проводя собирательную работу, я нашел такое счастье, что и слов не подобрать от радостного волнения. Совершенно случайно на складе бумажной макулатуры обнаружил уже подготовленные под пресс подлинные документы, переписки, официальные распоряжения об организации на территории Чердынского уезда Советской власти. Документы о работе многих советских учреждений и организаций, о деятельности большевиков и организаций, агитаторов, комиссаров милиции, комитетов бедноты и т.д. за 1918 год.
Немедленно по весу этого неоценимого добра выделил церковную макулатуру и сдал ее взамен величайших ценностей. В своем мешке выносил со склада в музейные фонды эту бумажную россыпь, вернее сказать «алмазную россыпь» Ведь эта документация – ключ для познания о великих революционных преобразованиях в крестьянской среде и строительстве новой социалистической жизни. Клад, которому нет цены. Где хранился этот документальный материал? Как он не попал в руки белогвардейцев? Кто его сдал в макулатуру? Так и осталось неразгаданным мной по сие время. Вот то, что удалось спасти для будущих исследователей, будет, о чем говорить и благодарить за подлинные источники, чему я безмерно рад».
Сегодня нам сложно представить, каким был состав той «церковной макулатуры», – иной раз Илья Алексеевич применял к документам исключительно классовый подход.
Напоминанием об этом служат и обложки многих архивных папок, сформированных в 1930-е годы, – для прочности их тонкие обложки оклеивались…страницами из церковных метрических книг.
Но каким бы в итоге ни был выбор документов, свои с огромным трудом собранные и отвоеванные «алмазные россыпи» Илья Алексеевич бережно охранял, и был готов ради них пойти на конфликт.
«…В процессе собирательной работы мной были выявлены и спасены от неминуемой гибели письменные источники бывшего уездного земства, часть документов чердынских купцов и городского училища.
Из этих документов образовался архив, насчитывающий по отчетным данным 23553 единицы хранения. Эти архивные ценности занимали немалую площадь музея, которая требовалась для расширения экспозиции. Пришлось обратиться в Чердынский горсовет с ходатайством о предоставлении музею дополнительной площади. В это время председательствовал коммунист Низам Низамович Хисамутдинов, он пошел навстречу, выделив здание бывшего женского Иоанно-Богословского монастыря. Здание старинное, постройки 1734 года. Вот сюда-то и разместили архивный материал и ещё краеведческую библиотеку, богатую книжным фондом. Здание двухэтажное и вполне устраивало. В будущем я предполагал в верхнем этаже организовать выставку на тему «Чердынский монастырь на службе у контрреволюции».
Десять лет — это здание числилось за музеем. Но после Отечественной войны Пермский облисполком своим решением культовое здание у нас отобрал и вместо очага культуры помог верующим создать очаг мракобесия. Архив и библиотеку «выкурили» отсюда, предоставив другое культовое здание – бывшую Успенскую церковь.
Ой же, ой! Сколько потрачено было времени, труда и средств, чтобы все имущества перевезти, перенести, устроить наново стеллажи и разместить материалы. Через некоторое время председатель райисполкома вызвал меня в свой кабинет и заявил о том, что бывшую Успенскую церковь превратят в ресторан, а архив и книги надо убрать. Куда? Определили в складское помещение и сырой подвал. Опять была работа по переброске книг и дел архива.
Приглашенный инженер указал, что церковное здание под ресторан не подойдет, так как для перестройки церкви под эти цели потребуются огромные средства, а их нет. Решили вновь передать церковь в распоряжение музея, а рядом построить деревянное здание, где находилась столовая, а ресторан так и не открыли.
Еще была большая нервотрепка, вызванная тем, что это церковное здание от музея руководство районом решило отобрать и организовать в нем тир. Узнав о предполагаемом решении, я обратился к секретарю районного комитета партии с расчетом не допустить размещения здесь тира, так как архив и библиотеку разместить негде. И тут-то я встретил и равнодушие, и невежество. Я говорил: «У нас в церкви хранится архив и библиотека, насчитывающие 50 тысяч экземпляров, куда же мне с этим добром?»
«В Колву или сжечь,» – равнодушно ответили мне.
«Так ведь там 50 тысяч ценнейшего материала!»
«Да хоть 100 тысяч!»
Понурив голову от такого вредительского предположения, я ушел с тяжелым настроением. Если бы такое я услышал от безграмотного человека, а то говорят и настаивают руководители района.
Плюнул на это варварское предложение, не согнулся под тяжестью административного, партийного нажима, не пошел на тягчайшее преступление. Выбыл в командировку в неизвестном направлении на неделю, чтоб административный пыл и ярость утихли, чтобы за это время руководители очухались. Вернулся в музей – меня не вызвали ни в райком партии, ни в райисполком. Прошло все молчком, и архив, и библиотека остались на своих местах».
Глава из книги Ольги Сафрошенко "Илья Музейный: К 120-летию легендарного директора Чердынского музея Ильи Лунегова" (Пермь, 2020).