оглавление канала
Снег падал на землю огромными белыми хлопьями. Тишина стояла такая, что закладывало уши. Ни единого шороха, ни единого звука или движения не прорывалось сквозь эту сплошную белую пелену. Только одни белые хлопья кругом. Как будто весь мир провалился в никуда, в пустоту, в небытие.
Я сидела на полу, прислонившись спиной к теплому боку печи. На моих коленях лежала голова Айры. Глаза у нее были зажмурены. Я осторожно гладила ее между ушами. А, волчица от удовольствия тихонько вздыхала.
Мысли у меня в голове отсутствовали. Я просто наслаждалась мгновением тишины и покоя. А упрямая память возвращала меня к прошедшим событиям. В ушах еще стоял дикий отчаянный крик Переделкина, разрываемого на части волками. Я просыпалась от этого крика по ночам, вскакивая с постели в холодном поту.
Не знаю, что заставило в ту ночь Павла приехать на мою заимку. Сам он говорит, что даже за несколько километров, он услышал жуткий волчий вой. Ему стало не по себе, и он решил съездить и проверить, как я. Мне, почему-то не верилось в его объяснение. Но, в любом случае, это было и не важно. Имело значение только то, что он приехал. И, спас нас, меня и Айру.
Я, собственно, отделалась легким испугом. Небольшое сотрясение, пара сломанных ребер, синяки и ссадины, немного обмороженные пальцы на руках. С Айрой пришлось повозиться. Но, слава Богу, тоже все обошлось. Молодой организм волчицы восстанавливался быстро.
Когда Павел приехал на заимку, от увиденной картины, волосы на голове у него зашевелились (это по его собственному выражению). Меня он увидел не сразу. Бросалась в глаза поляна, залитая кровью, казавшейся, в лунном призрачном свете, черной, остатки чего-то непонятного, каких-то ошметков и кусков. Он даже не сразу сообразил, что это останки человека. Волков не было и в помине. Они как будто, растворились призраками под пологом леса. Только следы на снегу указывали на нешуточное сражение, которое кипело совсем недавно здесь.
Я сидела, поглаживая жесткую шерсть Айры, а в глазах, по-прежнему стояла картина: Матерый волк застыл в прыжке, вздыбив шерсть и обнажив клыки. Зеленые глаза горят яростным огнем. Мороз прошелся волной по спине. Я потрясла головой, отгоняя видение. Айра открыла глаза, и вопросительно взглянула на меня, тихонечко заскулив.
- Послушай, давненько мы с тобой не пели. – Я, осторожно убрав голову серой подруги с моих коленей, встала и прошла в спальню.
Вернулась я обратно с гитарой в руках. Осторожно тронула пальцами струны. Чистый мелодичный звук нарушил окружающее безмолвие. Пальцы сами, вроде бы даже, без моего участия, побежали по струнам. И я запела. Айра, ковыляя, вылезла из своего угла и устроилась у моих ног. Голос то набирал силу, то скатывался вниз до прозрачного шепота, то вновь заставлял сердце взлетать на небывалые высоты. Волчица тихонько, не нарушая гармонии, стала мне подпевать, старательно выводя воем мелодию песни. И, вдруг, тишину за окном нарушил протяжный волчий вой, откликнувшийся на звуки мятущегося сердца. Песня затихла. А я еще сидела и прислушивалась к тишине за окном. Тут, Айра тихонько зарычала, обнажая клыки. И я сразу почувствовала, за окном кто-то есть. Осторожно поставив гитару, я встала, накинула фуфайку и взяла карабин. Вышла на крыльцо, настороженно оглядываясь. Прямо напротив дверей стоял Павел, переминаясь с ноги на ногу, он, смущаясь, произнес:
- Можно, я тоже послушаю, как вы поете?
Я расслабленно выдохнула. Тихонько засмеялась.
- Ну, что ж, проходи. Мы с Айрой с удовольствием споем для тебя еще.
Снег продолжал сыпаться на притихшую землю, как будто, пытался усыпить, убаюкать, спрятать, укутать и укрыть, все грехи и страсти человеческие своим чистым белым покрывалом.
конец первой книги