Тема Цветаевой – тема необычайно интересная и, вместе с тем, далеко не самая простая. Вообще понятие «лёгкой литературной темы» для меня открывается, в большинстве своём, только во второй половине 20 века, а если мы говорим о 18, 19 и начале 20 века – это темы либо непростые, либо сложные, либо просто невозможные.
Самое сложное, когда хочешь рассказать про Цветаеву – не прослыть абсолютным пошляком, поскольку это один их тех культовых авторов, чьё творчество каждый из читателей считает, разумеется, своей собственностью.
Я абсолютно убеждён, что очень многие, называющие себя поклонниками Цветаевой, толком не читали её никогда, не читали у неё тот необходимый набор текстов, как правило очень ранних, а может быть ещё хуже того, когда они помнят стихотворение «под лаской плюшевого пледа», по причине небезызвестного жестокого романса, но это даёт им право отсекать все возможные попытки интерпретации. Более того, это даёт им право грудью вставать на защиту Цветаевой, когда кто-то пытается предпринять хоть какой-то критический анализ всего того, что она делала и того, как она жила. И в этом огромная сложность. Это всё потому, что для многих женщин многие тексты Цветаевой служат определённой априорной индульгенцией. Они позволяет придать красоты чрезвычайно некрасивым положениям и поступкам. И все эти пошлые девочки с чёрным лаком на ногтях повторяют:
Горечь! Горечь! Вечный искус —
Окончательнее пасть.
Хотя они и пасть никуда не могут, потому что чтобы пасть, нужна какая-нибудь, хотя бы минимальная, высота. У Цветаевой она была довольно значительной. Эти же персонажи могут только плюхнуться с оглушительным визгом. Но плюхаясь они непременно цитируют про окончательное падение.
А то количество женщин, которое изменяет по причине похоти или материальной выгоды, расставаясь с возлюбленным, непрерывно цитируют «Поэму конца», хотя она написана абсолютно про другое и не имеет никакой связи с их ситуацией. Но как бы мы с вами к этому не относились, сила цветаевских текстов такова, что способна приподнять и дать великое моральное оправдание абсолютно любому ничтожеству.
И, строго говоря, я думаю, что Цветаева со вкусом не дружила. Да и не должен гений дружить со вкусом, это должен делать талант. Ведь то, что делает гений, как правило, расходиться с общепринятой нормой, и именно поэтому хороший вкус ему не обязателен.
Чем пахнет? Спешкой крайнею,
Потачкой и грешком:
Коммерческими тайнами
И бальным порошком.
- Так заканчивается четвёртая глава «Поэмы конца». Заканчивается фразой «И бальный порошок», которая там повторяется 3 раза, и которую, вдобавок, необходима крайне чётко выговаривать, чтобы не получилось что-нибудь неприличное. Ну написал бы такое талант? Конечно же нет, такое под силу только настоящему гению.
