1962 год… В английском шахматном журнале «Чесс» выходит интервью с 19-летним американским чемпионом. Именно об этом своём интервью Роберт Фишер всю жизнь предпочитал не вспоминать. Почему? Давайте попытаемся понять…
Перевод интервью был опубликован в журнале «Шахматы. Рига», естественно, с разоблачительным предисловием под заголовком «Горько читать такое…». Впрочем, не станем отвлекаться на тогдашнюю пропаганду, а сразу перейдём к тому, что более интересно. Итак...
Интервью Ральфа Гинзбурга с чемпионом США Робертом Фишером
Бобби появился в моём бюро в Манхеттене 25 августа прошлого года. Мы договорились встретиться в три часа, но он позвонил в четыре и сказал, что идти ему не хочется. Когда же он, в конце концов, пришёл, то опять опоздал на целый час. Без стука он распахнул дверь, пересёк комнату большими шагами и обратился ко мне со следующими словами: «Эй, у вас есть тут какая-нибудь еда?» Я ответил, что сейчас закажу...
– Лиза Лейн (чемпионка США по шахматам) утверждает, – и к её мнению присоединяются многие другие, – что вы сейчас являетесь сильнейшим шахматистом мира.
– Это верно, но Лиза Лейн некомпетентна в этом вопросе. Нет такой шахматистки в мире, которой я не мог бы дать коня вперёд и все же выиграть.
– Что вы думаете о таких чемпионах, как Ботвинник, Таль, Смыслов? Сможете ли вы их победить?
– Они – ничто по сравнению со мной, эти парни. Некоторые, правда, считают их сильнее меня. Это меня задевает.
– Вы считаете себя сильнейшим шахматистом всех времён, сильнее Капабланки, Стейница, Морфи?
– Мне не нравится, когда такие вещи появляются в печати. Но на ваш вопрос я могу ответить только утвердительно.
– Вы зарабатываете на жизнь шахматами?
– Я и Решевский – единственные в Америке, кто это делает. Мы зарабатываем немного. У остальных мастеров есть другие профессии. Россолимо – шофёр. Эванс работает в кино. А мы зависим от турнирных призов, которые большей частью ничтожны. Несколько сот долларов. Миллионеры, правда, поддерживают шахматистов, но недостаточно. Для турниров по гольфу они не жалеют и 30 000 долларов, а на шахматы швыряют тысчонку или две – и ещё хвастаются этим. Турнирам же присваиваются их имена, каждый должен им низко кланяться, играть, когда они хотят, – и всё это за пару тысяч долларов, которые для них ничего не значат и которые они отсчитывают от своего подоходного налога.
– Почему миллионеры так плохо поддерживают шахматы?
– Это вина самих шахматистов. Я не знаю, какими они были раньше, но сейчас совсем не похожи на джентльменов. Когда в шахматы играли в основном только аристократы, шахматы были в большом уважении. Когда в шахматы играли в клубах, туда не пускали женщин, каждый должен был быть одет в приличный костюм и при галстуке, как настоящий джентльмен. Теперь в клубах мальчишки чуть ли не в тапочках, туда пускают женщин, люди шумят, как в сумасшедшем доме.
Голос Бобби стал жалобно визгливым. Я заметил, что ногти у него на руках обкусаны.
– Бобби, говорят, что с другими шахматистами вы ведёте себя, как примадонна. Что вы можете об этом сказать?
– Я не знаю, что вы подразумеваете под понятием примадонна, но если что-либо меня не интересует, или наскучило, или мне кажется, что это глупость, я показываю, что мне до этого нет никакого дела, и это всё.
– Школа вам тоже наскучила?
– В школе нечему учиться. Это лишь потеря времени. Вас заставляют возиться с книгами и делать дома уроки. Делать уроки вообще не нужно. Никого это не интересует. Учителя глупы. Нельзя, чтобы учителями работали женщины. Они понятия не имеют, как надо преподавать. Нельзя заставлять посещать школы. Если вы не хотите ходить в школу, вы не идёте, и всё! Это смешно, но я не могу вспомнить, чему научился в школе. Я потерял 2,5 года в Эвансовской высшей школе. Мне не нравится всё это. Вы должны общаться со всеми глупыми мальчишками. Учителя ещё большие дураки, чем мальчишки, хоть и смотрят на них свысока. Если бы мне разрешили, я бы бросил школу раньше чем в 16 лет.
Когда я спросил у Бобби о его личной жизни, он ответил, что родился в Чикаго, 9 марта 1943 г. Его отец был студентом физиком, мать – сестрой милосердия и учительницей. У него есть сестра старше его. Родители развелись, когда он ещё был маленький. Мать с детьми жила в Калифорнии, в Аризоне, позже в Нью-Йорке, в Бруклине. Отец Бобби вскоре после рождения сына уехал заграницу, и он его не помнит. Мать Бобби одна содержала семью (сестра Бобби позже характеризовала мне свою мать, как очень способную и энергичную женщину). Она владеет, по меньшей мере, шестью языками, у неё неоконченное медицинское образование.
В 1957 г., когда Бобби было 14 лет, он стал чемпионом США, а на следующий год получил высочайшее шахматное звание — международный гроссмейстер.
– После этого я бросил школу, – сказал Бобби.
– Как к этому отнеслась ваша мать?
– У нас разные взгляды. Мать слишком упряма. Она беспрестанно повторяла, что я слишком увлекаюсь шахматами, что мне надо искать друзей вне шахмат, что нельзя жить за счёт шахмат, что я должен кончить школу и делать тому подобные глупости. Мать не давала мне покоя, и поэтому мне пришлось от неё избавиться.
– Она покинула вашу квартиру в Бруклине?
– Да, она переехала в Бронкс, а я остался в квартире. Сейчас она разъезжает вместе с пацифистами. У меня с ней нет ничего общего.
– Мне кажется, что её заслуга в ваших успехах очень велика. Она ведь в прошлом году объявила голодовку и пикетировала Белый дом, чтобы добиться средств на поездку команды США на шахматную олимпиаду в Лейпциг.
– Да, но она не знала, что делает. Ей не надо было вмешиваться в шахматы.
Я попросил Бобби описать типичный для него день.
– Много времени провожу в разъездах. Европа, Южная Америка, Исландия. Когда я дома, ничего особенного не делаю. Встаю около 11, одеваюсь, листаю какую-нибудь шахматную книгу, иду поесть. Никогда не готовлю себе еду, не ем в буфетах и автоматах. Мне нравится, когда меня обслуживает официант в хорошем ресторане. Потом обычно навещаю кого-либо из своих друзей-шахматистов, анализирую какую-нибудь партию, или занимаюсь ещё чем-нибудь. Захожу в шахматный клуб или смотрю фильмы. Ничего особенного не делаю. Иногда изучаю какую-нибудь шахматную книгу.
– В городе вы большей частью ездите в метро?
– K сожалению, – да. Но там так грязно. Мальчишки видят, что у меня красивые туфли, и стараются наступить мне на ноги. Люди едут в рабочей одежде, ломятся в вагоны, как стадо животных. Это ужасно!
– Нет, у меня нет близкого друга. У меня нет никаких тайн. Мне не нужен друг. Я всегда каждому говорю то, что думаю. Вот и всё.
Разговор коснулся одежды.
– Мне кажется, что одежда для вас много значит. Вы никогда не одевались небрежно?
– Правда, до 16 лет я одевался плохо. Вы уже знаете, что люди ко мне относились не очень-то уважительно. Мне это не нравилось, и я решил показать, что они ничуть не лучше меня. Они как бы хвалились – да, он может побеждать нас в шахматах, но сам – невоспитанный мальчишка. Поэтому я решил хорошо одеваться.
Я заметил, что Бобби носит зелёный галстук, белую рубашку и коричневый костюм в полоску. Одет он был с исключительной тщательностью.
– Где вы покупали свои костюмы?
– Они все пошиты на заказ.
– Одежда – ваша слабость, не так ли?
– Нет, скорее сила, – он засмеялся.
Я спросил у Бобби, есть ли у него какие-либо другие интересы, кроме шахмат и одежды. Очевидно, нет. Недавно он решил начать учиться дзюдо, но, осмотрев Нью-Йоркскую школу дзю-до, пришёл к следующему выводу: «слишком низкий класс, слишком много шума и нет места, куда сложить одежду». И Бобби оставил эту мысль. Какое-то время он интересовался «оккультными темами» и гаданием по руке. Он сказал: «Это настоящая наука, а не глупость, как астрология».
Бобби часто слушает радио, особенно, когда Москва передаёт шахматные известия. Его самый любимый актёр Майлон Брандо.
Мы проговорили почти пять часов, и настало время отвезти Бобби домой.
– Прежде, чем мы кончим, – сказал я, – хочу задать вам ещё один вопрос. Вы презираете многих людей. Я хотел бы знать, есть ли такая категория людей, которой вы безгранично восхищаетесь?
Установилась большая пауза. Бобби удивлённо смотрел на меня.
– Я не знаю. Ах да, аристократы! Да, я восхищаюсь аристократами!
Интервью закончилось. Многое выяснилось.
Квартира Бобби находится в том районе Бруклина, где наибольший процент преступлений во всём Нью-Йорке. Это четырёхэтажный дом с парикмахерской и кондитерским магазином на первом этаже. Бобби рассказал, что в его четырёхкомнатной квартире около 200 шахматных книг, кипы шахматных журналов и инкрустированный шахматный столик, который был специально заказан в Швейцарии. В квартире три кровати, в которых Бобби спит поочередно. У каждой кровати стоит шахматный столик.
Был жаркий августовский вечер, и люди в одних рубашках сидели на ступеньках. Полуголые дети играли в прятки. Слышались звуки рок-н-ролла. Бобби вылез из машины, обошёл её и просунул голову в окошечко, чтобы попрощаться. Я спросил у Фишера, что он будет делать, если ему удастся победить Ботвинника и стать чемпионом мира.
– Прежде всего, – сказал он, – объеду весь мир с выступлениями. Запрошу неслыханные гонорары. Введу новые нормы. Заставлю платить тысячи. Затем вернусь домой на океанском лайнере в каюте первого класса. Дома напишу несколько шахматных книг. У меня будет свой шахматный клуб. Клуб Бобби Фишера, нет... Роберта И. Фишера. Вот это будет класс! Судьи в вечерних костюмах. Клуб будет находиться в аристократическом районе города. Вход строго ограничен. Устрою крупные международные турниры в своём клубе с ценными призами. Вытесню из шахмат всех миллионеров, если они не дадут достаточно денег. Затем куплю автомобиль, чтобы больше никогда не ездить в метро. Может быть, куплю яхту. Пошью себе новые костюмы. Хочу быть один из десяти самых элегантных мужчин в мире. Я читал, что герцог Спайдер составил такой список. Построю себе дом. Не знаю где, может быть в Гонконге. Каждый, кто там был, уверяет, что там можно купить отличные костюмы за 20 долларов...
Вот и всё нашумевшее в своё время интервью с Робертом Фишером.
Не знаю, как вы, дорогие мои читатели, а лично я ничего «криминального» в его ответах (да и в поступках) не нашёл. Просто-напросто местами из него «бьёт» фонтан типичного юношеского максимализма и обычное для парней его возраста хвастовство – и ничего более. Ну а вы как думаете?
Из шахматного творчества Роберта ФИШЕРА
Предлагаю посмотреть видеоролик с партией ПОМАР – ФИШЕР, 1967 г. (0:1). Она примечательна помимо всего прочего тем, что это был поединок между бывшими шахматными вундеркиндами. Испанский шахматист принимал участие во взрослых международных турнирах с 12-летнего возраста, а американец в 14 лет стал международным гроссмейстером…