Автор Елена Долгих.
Кирилл женился в двадцать четыре года. Жене, Татьяне, было двадцать два. Она была единственным и поздним ребёнком в семье профессора и учительницы. Как-то сразу родились мальчишки-погодки, чуть позже дочь.
Тёща ушла на пенсию и занялась внуками. У Кирилла с ней были странные отношения, он называл её только по имени-отчеству: Наталья Антоновна, она отвечала сдержанно-холодным «вы», называя его всегда полным именем. Вроде и не ссорились, но в её присутствии Кириллу было холодно и неуютно. Впрочем, надо отдать должное, тёща никогда не выясняла отношения, разговаривала с ним подчёркнуто уважительно, а в его отношениях с женой держала твёрдый нейтралитет.
Месяц назад фирма, в которой Кирилл работал, обанкротилась, его уволили. За ужином Татьяна обронила:
— На пенсию мамы и мою зарплату долго не протянем, Кира. Ищи работу.
Легко сказать — ищи работу! Тридцать дней он оббивает пороги, и ничего! С досады Кирилл пнул подвернувшуюся банку из-под пива.
Слава Богу, тёща молчит пока, но взгляды бросает многозначительные.
Перед свадьбой он случайно подслушал разговор между матерью и дочкой.
— Таня, ты уверена, что это тот человек, с которым ты хочешь прожить всю свою жизнь?
— Мам, ну, конечно!
— По-моему, ты не осознаёшь всей ответственности. Был бы жив отец…
— Мам, ну, хватит! Мы любим друг друга и всё будет хорошо!
— А дети пойдут? Сумеет обеспечить?
— Сумеет, мам!
— Ещё не поздно остановиться, Таня, подумать. Его семья…
— Мам, я люблю его!
— Ох, смотри, не пришлось бы локти кусать!
«Настала пора кусать», — Кирилл невесело усмехнулся. Тёща, как в воду глядела!
Домой идти не хотелось. Ему казалось, что жена утешает его притворно, говоря: «Ну, ничего, завтра всё получится!», её мать вздыхает и молчит осуждающе, а дети с усмешкой вопрошают: «Пап, нашёл работу?» Слушать и видеть это в очередной раз просто невозможно!
Он прогулялся по набережной, посидел на скамейке в сквере и, ближе к ночи, поехал на дачу, где жила его семья с мая до осени.
На даче горело одно окошко, в спальне Натальи Антоновны.
Крадучись, он пробирался по дорожке. Дрогнула занавеска, Кирилл присел, попав пятой точкой прямо на пенёк. Тёща выглянула:
— Что-то Кирилла долго нет. Ты звонила, Таня?
— Да, мам, абонент не доступен. Наверно, опять не нашёл работу, вот и болтается где-нибудь.
Голос тёщи покрылся льдом:
— Таня, не смей в таком тоне говорить про отца своих детей!
— Ой, мам, ну, что ты, в самом деле? Просто мне кажется, что Кирька дурака валяет, и работу совсем не ищет. Уже месяц, как дома сидит на моей шее!
Впервые за шесть лет Кирилл услышал, как тёща громко стукнула по столу кулаком и повысила голос:
— Не смей! Не смей так говорить про мужа! Ты что обещала, когда замуж шла? И в болезни и в горести! Быть рядом и поддерживать!
Жена забормотала скороговоркой:
— Мамуль, прости. Ты только не волнуйся, ладно? Просто вымоталась я, устала. Прости, родная.
— Ладно, иди спать, — Наталья Антоновна устало махнула рукой.
Свет погас. Тёща прошлась по комнате туда-сюда, отодвинула занавеску, вглядываясь в темноту и вдруг, подняв глаза к небу, истово перекрестилась:
— Господи, Всемилостивейший и Милосердный, спаси и сохрани отца внуков моих, мужа моей дочери! Не дай, Господи, потерять ему веру в себя! Помоги ему, Господи, сыночку моему!
Она шептала и крестилась, а по лицу катились слёзы.
У Кирилла в груди рос комок жара. Никто и никогда не молился за него!
Ни мать, строгая, даже суровая женщина, посвятившая всю себя работе в обкоме, ни отец — его Кира плохо помнил, он исчез из его жизни, когда ему было лет пять.
Он вырос в яслях и в детском саду, потом школа и продлёнка.
Поступив в институт, он сразу же устроился на работу — мать не терпела тунеядство, к тому же считала, что Кир вполне может обеспечить себя сам.
Жар разливался, поднимаясь всё выше и выше, заполняя все внутренности и вырываясь наружу непрошеными скупыми слезами.
Он вспомнил, как по утрам тёща вставала раньше всех и пекла пироги, которые он обожал, варила вкуснющие борщи, а пельмени и вареники в её исполнении были просто чудом.
Она ухаживала за детьми, убиралась в доме, что-то сажала на грядках, варила варенье, заготавливала на зиму отличные хрустящие огурчики и капусту, какие-то ещё соленья.
Почему он никогда этим не интересовался?
Почему ни разу не похвалил?
Они с Татьяной просто работали и рожали детей, и считали, что так и надо. Или он так считал?
Вспомнилось, как однажды, они всей семьёй смотрели по телевизору передачу про Австралию и, Наталья Антоновна обронила, что всю жизнь мечтала побывать на этом загадочном континенте. А он схохмил, что там слишком жарко, и даму в ледяном панцире не пропустят…
Кирилл ещё долго сидел под окном, обхватив руками голову.
Утром он вместе с женой спустился к завтраку на веранду, окинул стол взглядом — пышные пироги, варенье, чай, молоко. Дети, с улыбками на лицах и радостью в глазах. Он поднял глаза и нежно сказал:
— Доброе утро, мама!
Тёща вздрогнула и, чуть помедлив, ответила:
— Доброе утро, Кирюша!
Через две недели Кирилл нашёл работу, а через год отправил Наталью Антоновну на отдых в Австралию, несмотря на её бурное сопротивление.
