В XX столетии разведка стала активно развиваться, стремительно наращивая обороты и проникая почти во все области человеческой деятельности.
Дополнительный толчок эта сфера получила из-за образования двух систем, руководители которых люто ненавидели друг друга.
Такая непримиримость нередко приводила к тому, что люди, находившиеся на острие классовой борьбы, переходили в стан противника, становясь изгоями у себя на родине и героями в чужой стране.
Причин для того, чтобы переметнуться на другую сторону хватало во все времена – от поиска материальных благ, до идейных разногласий – но в 30-е годы отток советских кадров был обусловлен начавшейся охотой на «врагов народа».
Алгоритм действий по нейтрализации мнимых шпионов был до такой степени незатейлив, что скоро все сотрудники дипмиссий знали - если человека внезапно отзывают в Центр (неважно под каким предлогом), значит, с ним пора прощаться навсегда.
Причем делать это надо было мысленно, ни в коем случае лично не пересекаясь с коллегой.
Таким образом, например, в Японии оказался полномочный представитель НКВД на Дальнем Востоке Генрих Люшков, вызванный в Москву якобы для вручения очередной награды.
Ближайший соратник Ежова заранее не позаботился о том, чтобы иметь возможность бесследно исчезнуть, поэтому был вынужден пойти на сотрудничество с японскими спецслужбами.
В таком же положении оказывались и другие перебежчики.
В этом плане можно выделить только одного человека, сумевшего не навредить своей стране, после побега за рубеж.
Бесполезно и слишком утомительно называть все имена, на которые ему когда-либо выдавали документы, но, родившийся под именем Лейба Фельдбин, он больше известен как Александр Орлов.
Молодой человек присоединился к большевикам после Февральской революции, проучившись, к тому времени, два семестра в Лазаревском институте восточных языков и окончив юридический факультет Московского университета.
Знания, полученные в МГУ, ему не пригодились, поскольку после вступления в РКП(б), в 1920 году, Фельдбин усердно трудился в Верховном трибунале при ВЦИК, где правовые нормы вообще никогда не соблюдались.
Получив богатую практику в борьбе за народное счастье, он перешел на работу в ОГПУ и обнаружил в себе способности к торговому делу.
В дальнейшем навыки, приобретенные в ЭКУ ГПУ (экономическое управление), оказались весьма полезны для разведчика-нелегала, разъезжавшего по всему миру под видом коммерсанта.
Правда, в те времена, советская разведка только начинала свой профессиональный путь, поэтому не могла избежать грубейших ошибок. Однажды, например, тов. Орлов, выдававший себя за американского бизнесмена, торговавшего мехами, был застигнут врасплох, не сумев ответить на многочисленные вопросы состоятельных дам, знавших толк в пушнине.
Такой примитивный прокол, чуть не приведший к провалу, заставил его намного серьезнее подойти к ремеслу бойца политического сыска, обязанного досконально разбираться в специфике дела, под эгидой которого приходилось работать.
Через много лет, набравшийся опыта разведчик, получил назначение в Испанию, где уже вовсю полыхала гражданская война.
Крайняя точка Европы была важна для товарища Сталина не только в качестве полигона для обкатки нового вооружения и формирования боевых кадров.
В этой стране Отца народов гораздо больше привлекала возможность завладеть немалой частью золотого запаса республиканцев, что он и сделал, поручив проведение операции по вывозу сокровищ, товарищу Орлову.
Общий вес благородного металла, доставленного в Москву, превысил 500 тонн (1/4 часть золотого запаса СССР).
При таком масштабном грабеже, Иосиф Виссарионович никак не мог позволить свидетелям «сравнительно честного отъема денег» остаться в живых, поэтому устранение последних началось задолго до погрузки опечатанных ящиков на корабли.
Во-первых, эскадрон смерти НКВД, под командованием Орлова, носился по всей Испании, ликвидировав намного больше вожаков оппозиционных течений, внутри компартии, чем это удалось сделать войскам генерала Франко.
Во-вторых, та же спецгруппа, 20 июня 1937 года, похитила из Барселонской тюрьмы лидера рабочей партии Андреу Нина.
Его вина заключалась не только в том, что «товарищ слишком много знал», но и в приверженности к троцкистским идеям, поэтому чекисты с легким сердцем пристрелили негодяя, не подозревая, что им самим уготована такая же участь.
В том, что наличие живых участников испанских событий, не входит в планы вождя, очень скоро убедился сам Орлов, когда ему «посреди рабочей недели» неожиданно приказали прибыть в Антверпен и сесть на советский пароход.
То, что в Советском Союзе давно уже начался очередной террор, получивший название «Большой», было хорошо известно далеко за пределами страны.
Правда, об этом, видимо, не догадывался самый мудрый Человек в Кремле, так как задержание неугодных ему лиц, находившихся за границей, всегда происходило по одному и тому же шаблону.
Поэтому, прочитав шифровку, старший майор госбезопасности понял то, что было совершенно очевидно даже без многолетнего стажа нелегальной работы.
Не медля ни минуты, в июле 1938, он забрал из рабочего сейфа деньги, предназначенные на взятки продажным франкистам и неподкупным коммунистам, добрался до Парижа, забрал жену с больным ребенком и отплыл вместе с ними в Канаду (заболевание дочери станет причиной ее смерти в 1940).
Позднее Орлов заверял, что не брал $60 000 из «коммунистического общака» и обошелся личными сбережениями в размере $22 800 (что не удивительно при зарплате $1200 в месяц).
Однако даже если это не так, вряд у кого-то есть моральное право осудить его за экспроприацию награбленного.
Особенно смешно обвинения в растрате относительно незначительной суммы выглядели бы после его работы в трибунале, под руководством кровавого палача Н.В. Крыленко и устранения по всему миру «лишних» людей, раздражавших товарища Сталина.
Перебравшись в США, опытный разведчик создал себе биографию добропорядочного американца, однако понимал, как трудно укрыться от своих бывших товарищей и насколько неприятно, каждую минуту ожидать их появления.
Чтобы обеспечить спокойную жизнь, он попросил своего родственника опустить в парижский почтовый ящик письмо в советское посольство, адресованное Н.И. Ежову.
Прекрасно зная, что первым прочтет текст совсем другое Лицо, Орлов, тем не менее, обращался к Николаю Ивановичу с вежливой просьбой не причинять вреда его матери и теще.
Взамен, беглец давал слово не выдавать известных ему советских резидентов, коих насчитывалось около ста человек.
На случай, если все эти люди окажутся предателями родины еще ДО получения письма, Орлов напоминал о «Кембриджской пятерке», во главе с Кимом Филби, не забыв упомянуть и про «Красную капеллу», на материковой части Европы.
О них он тоже пообещал никому не рассказывать.
Светоч коммунизма, осмыслив эти строки, сильно помрачнел, осунулся, но, собрав волю в кулак, нашел в себе силы продолжить чтение.
Далее "предатель, отщепенец и негодяй" мягко намекал на ТАКИЕ факты, известные ему не понаслышке, вспомнив о которых, Иосиф Виссарионович велел существенно поднять обеим женщинам пенсии и регулярно снабжать их кремлевским продуктовым пайком.
При этом самого фигуранта дела об измене родине, соблюдая приличия, заочно приговорили к расстрелу.
Все последующие годы, с советской стороны его никто не беспокоил, хотя ФБР, получив сведения о присутствии советского генерала разведки на территории США, начало активные поиски, однако успеха не добилось.
Чтобы избежать контактов с агентами Бюро, семье приходилось постоянно менять места проживания, искусно заметая следы.
Такой образ жизни, требующий, к тому же, дополнительных материальных затрат, постоянно держал супругов в напряжении.
Надо ли говорить, что беглый чекист внимательно следил за новостями, поступающими из СССР, особенно чутко прислушиваясь к сводкам о здоровье и дыхании вождя.
Наконец, 5 марта 53 года, узнав какое горе постигло все прогрессивное человечество, Орлов испытал заметное облегчение.
В тот день он выпил по стакану водки отдельно за Джона Чейна и за Уильяма Стокса, горячо поблагодарив англичан за верный диагноз столетней давности.
Вслед за этим, два года спустя, следственное управление КГБ сняло все обвинения с бывшего сотрудника НКВД, в связи с отсутствием состава преступления, так как ни один советский разведчик не пострадал по его вине.
В этой связи стоит обратить внимание на признание Джона Гувера, считавшего неудачные поиски «русского генерала» своим личным провалом.
Когда историки оценивают личность Александра Орлова, многие считают, что он был одним из последних романтиков Коминтерна, мечтавшего о лучшей доле для всех народов мира.
Этому мнению противоречит тот факт, что жена и дочь старшего майора госбезопасности СССР, во время его служебных командировок, безвылазно проживали в городе Париже, не имея никакого желания хотя бы изредка посещать столицу первого в мире государства рабочих и крестьян.
После этого возникают большие сомнения, что даже самые преданные партии бойцы, когда-либо верили в превосходство социализма.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Равноправие женщин в СССР, описанное Теодором Драйзером
Крепостные рабочие на эвакуированных заводах после войны
Лебенсборн - учреждение третьего рейха, приведшее к отставке Вилли Брандта
1922 год. Продуктовый рацион товарища Дзержинского