Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Сегодня у нас на очереди ещё один день из позапрошлого века - 27 сентября. И хоть первая статья о 23-м сентября изрядно заставила меня похлопотать, результат оказался, скорее, положительным, хотя за судить за аудиторию, разумеется, не мне. Итак...
2. 27 сентября (по старому стилю)
27 сентября 1801 года молодой и преисполненный самых благородных намерений Император Александр Павлович подписывает Именной Указ "Об уничтожении пытки" - вещь совершенно для своего времени неслыханная, Россия только недавно тяжко перевалилась через границу столетий, ещё многие помнят казнь Пугачева (четверть века - срок пустяшный). "... нигде ни под каким видом ни в вышних, ни в нижних правительствах и судах никто не дерзал ни делать, ни допускать, ни исполнять никаких истязаний под страхом неминуемого и строгого наказания... и чтобы наконец самое название пытки, стыд и укоризну человечеству наносящее, изглажено было навсегда из памяти народной..." Так ознаменовалось "дней Александровых прекрасное начало". По иронии судьбы или просто - так совпало, в тот же день Императору был представлен первый в мире двухколёсный велосипед, изобретённый крепостным Пожвинского завода Ефимом Артамоновым. Конструкция удалась довольно прочной, более того - на нём создатель умудрился проехать от Урала до Петербурга, поспев в аккурат к коронации. Александру изобретение чрезвычайно понравилось, Артамонову даровали вольную, а о самом самокате благополучно позабыли, мировое же "рождение" велосипеда случилось семь лет спустя в Париже.
27 сентября 1808 года на открывшемся Эрфуртском конгрессе состоялась встреча Императора Александра и Наполеона Бонапарта. До этого они виделись годом ранее в Тильзите, где был заключен знаменитый "Тильзитский мир". Новая встреча в Эрфурте совершенно не оправдала надежд российского монарха: рассчитывал получить поддержку сильной Франции в борьбе с Османской империей - не получил ничего, а блокада Францией Англии продолжила неблагоприятно отражаться на экономике России. Подписав формальный союзный договор и насладившись "культурною программой" (в Эрфурт нарочно привезли "Комеди франсез"), оба императора разъехались, заверив друг друга в вечной дружбе и взаимной приязни. Славно провели время!
27 сентября 1819 года состоялся штурм чеченского аула Дади-юрт силами шести пехотных рот, семисот казаков и пяти орудий под командованием генерала Сысоева. Оборона Дади-юрта оказалась настолько ожесточённой и упорной, что в итоге от селения не осталось практически ничего: каждый дом приходилось брать не иначе, как разламывая его кровлю. Яростно защищались все, включая женщин и детей. Две девушки с кинжалами в руках, отстаивая свои жилища, погибли на штыках атакующих. Потери были ужасающими и непредсказуемыми: местных жителей убили более 500 человек, ещё 46 захваченных девушек бросились в бурную реку вместе со своими конвоирами. Из русских погибли 61 человек, более двухсот было ранено, включая самого генерала Сысоева. Генерал Ермолов в докладе вынужден был отметить: " …Ни в одном доселе случае не имели мы столько значительной потери". Тогдашние государи ещё не знали опыта современного: чтобы не иметь "ежа" в подбрюшии России, его надо просто... осыпать золотом. Дорого, зато эффективно!
27 сентября 1832 года во время пребывания в Москве товарищ министра народного просвещения Сергий (так он предпочитал, чтобы его звали) Семёнович Уваров в компании Пушкина посещает Московский университет. Отношения их тогда ещё были достаточно ровными, они были хорошо знакомы по "Арзамасу", более того - Уваров даже перевёл на французский чрезвычайно патриотическое и "дельное" стихотворение Пушкина "Клеветникам России" (за которое Вяземский подверг поэта изрядному остракизму). Зайдя на лекцию профессора российской словесности Давыдова, Уваров с тонкой улыбкою наблюдая, как восторженные студенты окружили Пушкина, произнёс, указывая на поэта:
- Вот вам теория искусства, а вот и само искусство!
Пройдёт совсем немного времени, и Уваров станет одним из самых злейших и непримиримых его врагов... Последнее более-менее сносное их общение состоялось, кажется, в 1834 году, когда Пушкин пытался хлопотать о кафедре в киевском университете для Гоголя. А уже в начале 1835-го в дневнике поэта появляется фраза "Уваров большой подлец"
А 27 сентября 1837 года 15-тилетний Федя Достоевский, только ещё поступающий в Главное инженерное училище, пишет папеньке Михаилу Андреевичу - коллежскому советнику в отставке (ушёл со службы после смерти в том же 1837-м любимой супруги Марии Фёдоровны):
"Любезный папенька!
Давно уже не писали мы к Вам, ожидая конца экзамена, который должен был решить судьбу нашу.
Еще прежде экзамена, на докторском смотре, сказали, что я слаб здоровьем; но это была только пустая оговорка. На это они не имели никакого основания, кроме разве того, что я не толст. Да и что могли они сказать, когда они не могли заметить ни одного из моих недостатков, потому что нечистота лица прошла, а на другое они и не взглянули. Впрочем, на эти недостатки они и не смотрят, ибо нынешний же год они приняли многих, у которых гораздо можно было бы больше заметить. Главная же причина, во-первых, должна быть та, что мы оба брата вступаем в один год, а другая та, что мы вступаем на казенный счет. Более я ничего не могу придумать. Отозвались же они так, что я не в состоянии буду перенесть всех трудностей фронта и военной службы, тогда когда здоровье мое совершенно позволяет мне быть уверенну, что я могу перенести еще гораздо более..."
Прошу обратить внимание на слог будущего писателя, более всего напоминающий... да, именно, - слог Фёдора Михайловича Достоевского, чего уж греха таить, не всегда "причёсанный" и гладкий, из-за чего не все наши современники вообще способны одолеть его произведения. Впрочем, давайте уж признаемся - а что нынешняя молодёжь вообще в состоянии прочитать?
Уж коли речь зашла о литераторах, давайте перенесёмся сразу на 32 года вперёд: прочитаем очень любопытное письмо от 27 сентября 1869 года издателя и поэта Николая Алексеевича Некрасова, адресованное Петру Исаевичу Вейнбергу - тоже поэту и переводчику.
"Уважаемый Петр Исаевич.
Вашею просьбою о выдаче супруге Вашей и в дальнейшие месяцы по 100 руб. Вы меня поставили в затруднение! За Вами уже до 800 руб., и касса от (этого) продолжать эту выдачу не может. Однако, не желая поставить и Вас, может быть, в затруднение, я распоряжусь о выдаче покуда г-же Вейнберг по 50 руб. в месяц, в надежде, что Вы не замедлите выслать главный из обещанных Вами трудов Ваших — «Уриэль Акоста», которым мы надеялись до некоторой степени уравнять наши счеты.
Жду Вашего ответа по сему предмету. Ваш «Жижка» помещен в № 9, а статья об Дж. Элиоте набирается..."
Что тут интересно? Осуждаемый многими современниками (да и - с их подачи - современниками НАШИМИ) за чрезмерно развитую предпринимательскую жилку, за любовь к деньгам, за то, что наживался на собратьях-литераторах, Некрасов, уже имея за Вейнбергом долг в 800 (сумма, кстати, не такая уж и малая по тем временам!) рублей, тем не менее, не отказывает ему в дальнейшем субсидировании... Замечу: упоминаемый издателем перевод "Уриэля Акосты" таки был опубликован, но... лишь в 1872 году, т.е. через три года! Вот так коммерсант!!! Кстати, эти выводы подтверждаются и ведением Некрасовым дел в журнале "Современник", вообще на момент закрытия бывшим "минусовым", т.е. коммерчески неуспешным! Более того, Некрасов, имея другие, более глобальные источники доходов (коммерческие карточные игры, например), частенько оплачивал гонорары своим авторам, да и просто нужды журнала из собственного кармана. Приведённая переписка с Вейнбергом это как раз и подтверждает, хотя речь здесь идёт уже не о "Современнике", переставшем существовать в 1866 году, а, скорее всего, о "Сыне Отечества".
А нам с вами, уважаемые читатели, пришло время снова вернуться к Ф.М.Достоевскому, правда. для этого придётся перенестись уже в год 1876. Приведённое ниже письмо нечастой, скорее, периодической корреспондентки писателя Софьи Ефимовны Лурье интересно, прежде всего, весьма развязным и бойким тоном последней (вероятно, следствие получившей тогда широкое распространение эмансипации?), с которой Лурье обращается к своему кумиру и общепризнанному властителю дум. Вчитайтесь, это занятно!
"Вероятно, Вы успели забыть меня, но я, как видите, думаю о Вас и думаю тогда именно, когда требуется сделать что-нибудь хорошее. Федор Михайлович! Я не привыкла "просить" и всегда с презрением относилась к этому. (Почему-то казалось, что лично для меня это -- вещь невозможная). Я лучше готова была отдать все, что от меня требовали, лишь бы не просить даже за других; но теперь я не знаю, как пособить горю. Вы хороший человек и не откажетесь помочь какой-нибудь работой; но я все кругом да около, а к делу не приступила, так вот оно в чем: на наших курсах, на одном курсе со мною (т. е. на III) есть одна девушка, которую я хорошо знаю и знаю, что она заслуживает полнейшего уважения. Еще в прошлом году она сильно бедствовала, но имела все же урок и пробивалась, она никогда нам не жаловалась, всегда была весела и отлично занималась. В этом году у нее ровно никаких средств, нужда крайняя. Питается она черт знает чем; притом она очень горда, и предложить ей помощь я просто не смею, зная ее характер. Я приехала несколько поздно, все знакомые семейства уже запаслись репетиторами, да притом они говорят, что предпочитают взять студента. Что поделаешь! Итак, Федор Михайлович, остается надежда на Вас. Вы, конечно, можете ей доставить работу, какую бы то ни было, ей все равно, напр<имер> перевод (она хорошо знает нем<ецкий> яз<ык>), корректуру, урок etc. Дело это не шуточное, и если я решилась беспокоить Вас, то ввиду его важности. Вы мне можете ответить, что таких, как она, масса, но ведь ей от этого не легче.
Что касается меня, то я здорова, занимаюсь довольно хорошо, лето пробыла за границей, была на Рейне, вообще время провела, как говорится, "и приятно, и полезно"
Тут и некоторая, сугубо девичья взбалмошность, и многословность (вроде - "ах, о чём это я?"), и завышенная самооценка (не привыкла она-де просить... но просишь же!), и некоторое ситуационное несоответствие... Если можешь себе позволить "пробыть за границей" "и приятно и полезно", вероятно, можно было бы и сокурснице бедной помочь, а не адресоваться сразу к именитому автору, который должен, вероятно, немедленно бросить все дела и кинуться помогать кому-то по первому звуку от столь значительной особы как мадемуазель Лурье? .. К слову сказать, ответил ли Фёдор Михайлович дерзкому корреспонденту, и кто была та "девушка, заслуживающая полнейшего уважения", осталось неизвестно.
Перенесёмся ещё на 19 лет вперёд и полистаем дневник Императора Николая Александровича... Собственно, царствует он меньше года, коронация вместе с чудовищной Ходынкой произойдёт через восемь месяцев, однако, первые шажки к гибельному пути уже сделаны: на встрече 17 января 1895 года с депутатами дворян, земств и городов, Государь, читая по бумажке (стесняется?.. ненаходчив?.. небогат лексикон?..), произносит нечто странное:
"...Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный, покойный родитель»
Позднее бытовала версия, что в спасительной шпаргалке изначально было написано "несбыточными", а не "бессмысленными", но сути, в общем-то, это не меняло... Сомнения в способностях нового императора рационально и трезво управлять государством сообразно с требованиями времени возникли незамедлительно...
А 27-е сентября 1895 года самодержец опишет так:
"Только что встал, люди мне принесли грустную весть о том, что бедный «Ворон» сегодня околел от воспаления легких. Потеря моей верной собаки, которая прожила всего шесть лет у меня, совсем расстроила меня на целый день. Он всего неделю был болен. Я приказал его зарыть на Детском острове. Сделал большую прогулку у большого озера. Стоял чудный холодный день. Аликс оставалась в своих комнатах и пролежала на диване, чтобы делать как можно меньше движения.
Были доклады: Софиано и Муравьева. Видел Николашу, который возвратился из объезда кавалерийских дивизий. Принимал. После завтрака простился с англ. послом Lascelles, кот. уезжает в Берлин. Ездил верхом в Павловск. После чаю и вечером читал вслух моей женушке!"
Как видим, день монарха насыщен до предела: вероятно, в Империи всё благополучно, с чем мы и его, и населяющую Империю народы и поздравляем! Надеюсь, "принимал" - это вовсе не то, что могло бы прийти в голову... Ещё и до завтрака, ужас какой!
Завершить же обзор одного дня из жизни наших соотечественников хочу стихотворением А.Н.Плещеева "На смерть Тургенева", написанное... ну, разумеется, 27 сентября 1883 года. Стихи, прямо скажем, так себе - и рифма гуляет местами ("признаём/бойцом"), и отчасти смахивает на корпоративную "поздравлялку" ("с юбилеем поздравляем, счастья-радости желаем"), и излишне пафосно (... тебе привет Отчизна шлёт)... но, кажется, искренне...
Своей мы гордостью и славой
Тебя недаром признаем;
За человеческое право
Являлся честным ты бойцом.
Когда, исполненный смиренья,
Народ наш в рабстве изнывал,
Великий день освобожденья
К нему ты страстно призывал.
Корыстных, суетных, беспечных
Твой голос смелый устыдил…
Любить в глубоко человечных
Своих созданьях ты учил.
На скорбь людскую и страданья
Ты находил в душе ответ;
Ты мысль будить, будить сознанье
Не уставал на склоне лет.
На склоне лет огонь священный
В груди ты всё еще таил
И нас, художник вдохновенный,
Красою образов дивил!
И нет тебя!.. Недуга злого
Ты жертвой гас в стране чужой,
Но до прощанья рокового
Всё сердцем рвался в край родной.
Его любил ты бесконечно,
Как тот — друг юных дней твоих —
Знаменоносец правды вечной
И мыслей сеятель благих,
Кого так рано смерть сразила,
Но чья пророческая речь
Уж славы луч тебе сулила
И с кем желал ты рядом лечь.
И вот со всех концов прощальный
Тебе привет отчизна шлет…
И много в этот день печальный
Слез о тебе она прольет…
Да, человек он был! — словами
Поэта скажет край родной,
С благоговением цветами
Венчая холм могильный твой.
Таким (или примерно таким) видится день 27 сентября в жизни давно ушедшей в небытие великой Империи... До встречи в сентябре дня 29-го!
С признательностью за прочтение, не вздумайте болеть и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
"И был вечер, и было утро..." Один день из жизни Российской Империи XIX века. 23 сентября
"Русскiй ГеродотЪ" - гид по историческим циклам канала "Русскiй РезонёрЪ"
"Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Краткий гид по каналу
"