оглавление канала
Я, не вставая, стала передвигаться по мокрой траве к его задней лапе, все еще сохраняя дистанцию. Потом, очень осторожно протянула руку к капкану. Волк резко обернулся. Клыки его оскалились, но он не издал ни звука. Отдернув руку, я опять тихо заговорила.
-Ну, и чего ты скалишься? Если ты так будешь себя вести, то я не смогу тебя освободить. Конечно, я не дам тебя пристрелить охотникам. Но, от долгого сидения в капкане, лапа может пострадать. Что ты тогда станешь делать с тремя лапами. Тебя тогда свои убьют. Так что, постарайся меня не нервировать и сиди спокойно.
В тоже время, пока я несла всю эту чушь, я вновь медленно протянула руку к капкану. Волк тяжело вздохнул. Его глаза с напряжением следили за моими действиями. Айра подошла ближе и улеглась прямо напротив его морды, как бы, стараясь защитить меня от его клыков. Собравшись с духом, я дотронулась до капкана и, вложив в свое действие максимум силы, надавила на дужки капкана. Они неохотно поддались. Пружина была очень жесткой. Но, дужки капкана все же открылись на небольшое расстояние, вполне достаточное, чтобы, с тонким визгом, пленник смог выдернуть лапу. Правда, значительно ее оцарапав. Одним большим прыжком он отскочил от капкана и оглядываясь беспрестанно на меня, поковылял к лесу. Скорее всего, лапа была перебита. Но, тут, я уже ничем не могла ему помочь. Скоро он скрылся в лесу, слившись с лунным светом. Как будто, его и не было вовсе.
Спала я остаток ночи очень плохо. То и дело просыпалась. Временами, мне слышался волчий вой. Но, утром, я бы уже не смогла сказать, приснилось это мне, или было на самом деле. Как обычно, облилась ледяной водой у колодца. Это придало мне бодрости и прогнало вялое состояние после беспокойной ночи. Ленивое осеннее солнце еще не взошло. Легкая туманная дымка укутывала пожухлые травы, как будто, стараясь прикрыть их от ранних холодов.
Выпустила Матильду из сараюшки и оставила пастись ее на поляне. Потом быстро завела тесто и растопила печь. Через полтора часа дом наполнился ароматами свежеиспеченных ватрушек.
Не успела я съесть одну и допить свой утренний чай, как на кордон пожаловал Михалыч.
- Викторовна!!! – Как всегда, заорал он, не слезая со своего Зайчика.
Я вышла на крыльцо.
- Ну, и чего ты орешь, как отставший от поезда? – Хмуро поинтересовалась я. – Позавтракать спокойно не даешь. Заходи в дом. У меня ватрушки свежие к чаю.
Михалыч нисколько не обращая внимания на мой ворчливый тон, продолжая сиять, как новый пятак, вошел вслед за мной в дом. Источник его утреннего оптимизма был мне не ясен, и продолжала хмуриться, ожидая какой- ни будь очередной пакостной новости. Усевшись на лавку, он сразу схватил еще теплую ватрушку из миски и принялся жевать, при этом что-то невнятно бормоча с набитым ртом. Я налила ему ароматного чая, и поставила кружку перед ним.
- Ешь спокойно. Все равно, я ничегошеньки не поняла, что ты сейчас говорил. Прожуешь, потом скажешь.
Он дожевал, потом глотнул чая из кружки, крякнул и сообщил:
- Я ж говорю!!! Знатная ты хозяйка! Утро раннее, а у тебя уж и ватрушки готовые.
Я сердито посмотрела на него.
- Эту песню я уже слыхала. Ты мне зубы то не заговаривай. Лучше скажи, какая нужда тебя в такую рань пригнала сюда.
Он аж глаза вытаращил.
- Да, ты что, Викторовна?! Забыла, что ли?! Мы ж сегодня должны ехать подкормочные площадки для кабана готовить! А по сему как, наши обходы рядом, работаем сегодня вместе. – Заявил он, запихивая вторую ватрушку в рот, и припивая ее горячим чаем.
Я про себя аж плюнула с досады. С этими ночными бдениями, совсем работа из головы вылетела. Я, оставив Михалыча за столом наслаждаться печевом, пошла на улицу седлать Матильду. Айра с ночи еще не вернулась из леса, и я слегка тревожилась ее отсутствием. Впрочем, не очень сильно.