Я включила этот рассказик в одну из своих книг и посвятила его поколению своих родителей и бабушек с дедушками, юность которых выпала на послевоенные годы.
Если это жених, то я – испанский летчик, ехидно заявил Антон, когда Борис Вадимович переступил порог их коммунальной квартиры.
«Свадьбе не бывать!»
Сказать по правде, со стороны Антона это было не совсем честно. Во-первых, никто из присутствующих, включая саму Светку, к которой пришел в то утро «жених», не знал, как выглядит тот пресловутый «испанский летчик», и похож ли на него долговязый Антон.
А вот Борис Вадимович, в качестве жениха, наоборот, выглядел весьма и весьма: белая рубашка в облипочку, галстук-«селедка», узкие, слегка тесноватые в коленях брючки, а главное – ботинки! Мммм! Не ботинки, а мечта модника – лаковые, узконосые, с блестящими, свитыми в косички шнурками! Словом, увидел Антон, как Борис Вадимович в таких ботинках водит по коммунальному коридору веснушчатую Светку, и решил – «Свадьбе не бывать!».
А Светке на решение Антона было, в общем-то, наплевать. И Борису Вадимовичу, судя по его наглой позе у треснувшего кухонного окна – тоже. Стоял, посмеивался, сигаретку смолил, пепел в цветочный горшок стряхивал.
- Погибнет моя герань – вы мне десяток таких купите! – пригрозила Борису Вадимовичу поднятая Антоном после ночной смены первая склочница «коммуналки» - Анфиса Петровна. Но «тыкать» Светкиному пижону не стала. И милицией не пригрозила. Так…постояла в дверном проеме, помойное ведро проверила, на ботинки Бориса Вадимовича мельком глянула, развернулась и ушла.
- Эй, тетя Анфиса, вы чего? – удивился сидящий в засаде у раскрытой кладовки Антон. – А, ежели Светка за него замуж пойдет, и он на ее территории пропишется? Тогда что? Прощай ваша герань!
- Ты обувь его видал? – шепотом спросила Анфиса Петровна и запахнула фланелевый халат. – На такие ботинки годовая зарплата уйдет! Такой кавалер здесь не пропишется. Так, поматросит, разве что, и бросит. А ты не вмешивайся! Тебе жениться еще рано, а девке его ухаживания – в радость. Чужая она в этом городе, приезжая. Благо, вон, комнату от фабрики дали. А ей, в ее 26, уже не угол, а дом свой нужен. Ей бы пристроиться к кому.
Антон зацепил затылком старые санки, и они с грохотом упали прямо под ноги зевающей Анфисе Петровне.
- Ну, тебя, дьявол! – вздрогнула та и скрылась в уборной.
Антон загрустил. С кухни раздавался повизгивающий Светкин смех, и плыли клубы синеватого дыма – «жених» много курил.
Антон нехотя вылез из кладовки и пошел к себе. По дороге вспоминал, как в прошлом году, пьяный, целовался под лестницей с вероломной Светкой, и та называла его «женишок».
- Интересно, что она имела в виду? – размышлял Антон, лежа на диване и разглядывая желтые разводы на потолке. – Что я слишком мал для нее или слишком беден? Так у меня ж еще одна комната есть! Поженимся, будет детская.
Светка была для Антона – наваждением. Все два года, что она жила в их коммуналке, он не упускал ни малейшей возможности, чтобы заявить ей о своих серьезных намерениях. Дескать, ты не смотри, Светка, что мне всего 18, соглашайся быть моей женой, за нами, рабочим классом, не пропадешь. При словосочетании «рабочий класс» Антон вспомнил Светкины натруженные руки и тяжело вздохнул: «Теперь понятно, почему она выбрала его, этого хлыща. Работа на фабрике для такой девушки как она – не сахар». Но куда же тогда деть его к Светке любовь?
После обеда подходящий Светке жених - Борис Вадимович – ушел, оставив после себя запах воска и дорогих сигарет. Светка быстренько перемыла чайные чашки и прошмыгнула в свою комнату.
- Поговорить не хочешь? – возник в ее дверях Антон и, на всякий случай, просунул за порог ногу.
- О чем? – усмехнулась Светка и, не глядя на Антона, бухнулась спать. – Дверь закрой!
Антон убрал ногу, закрыл дверь и вернулся в кладовку. Там его вскоре нашла Анфиса Петровна. Вернее, обнаружив в кладовке чьи-то длинные, обутые в стоптанные кеды, ноги, тут же подняла такой, простите, хай, что задремавшая, было, Светка вскочила и крикнула ей прямо из комнаты:
- Что????
-Уффф, я думала чужой, кто зашел, - тихо ответила сама себе Анфиса Петровна, утирая предательски выступивший пот. – Антоша, ты чего…здесь? Все ли с тобой ладно?
- Абсолютно, - серьезно ответил Антон, разгибая спину и вылезая из кладовки на свет Божий. – Так…думу думал.
Анфиса Петровна перекрестилась, Светка снова улеглась, а Антон спустился во двор. Искать…кота.
Дьявольская машина
Такого, какого надо, он нашел быстро. Это был не кот, а дьявольская машина! Огромный, рыжий, с растущими в хаотичном порядке усами, жесткими как проволока!
- Кис, кис, киса, - пропел Антон первое, что пришло в голову.
Кот нехотя повернул чумазую морду, перестал вылизываться и внимательно посмотрел на парня.
- Пойдем-ка к нам жить? – предложил Антон на чистейшем человеческом языке и в подтверждение благих намерений распахнул перед котом найденный в кладовке армейский бушлат. Кот отвернулся и, чавкая, долизал спутанный, как мочало, хвост.
- Так пойдешь или нет? – легонько наехал на кота Антон, поигрывая бушлатом.
Кот молча встал, отряхнулся и только хотел сигануть в арку, как Антон набросил на него бушлат и рывком оторвал от асфальта.
- Все! С новосельицем! – ласково сказал он коту, которого тут же окрестил Рыжиком…
Через час оказалось, что разместиться с привыкшим к «свободе, к свету» котом в маленькой комнатенке не так-то просто. Рыжику не нравилось абсолютно все. Начиная с имени, разумеется. Во-первых, на имя это он принципиально не откликался. И даже когда Антон сказал решительное, мужское «Ну, ничего, привыкнешь», кот и ухом не повел, а гордо восседал посреди комнаты в позе кошачьего лотоса и тихонько завывал.
- Короче, так! – не выдержал Антон. – Я спать пошел, а ты – как хочешь. Выпустить тебя я не могу – у меня на тебя планы. И, согласись, жить под крышей все же лучше, чем на улице.
С этими словами Антон лег, а кот плотно прижался к дверям и начал скоблиться. Пришлось выпустить.
- Ничего, далеко не уйдет, - пробормотал Антон, засыпая. – Завтра накормлю его и вымою.
Но утро началось с истеричного крика Анфисы Петровны на чистейшем арго.
- Да, что же это такое делается?! – вопила Анфиса Петровна, размахивая руками. – Не успеешь цветы на подоконник вынести, глядь – нет цветов!
На крики соседки выскочили заспанные Антон и Светка.
- Так вот же они, тетя Анфиса, - удивилась крику Светка. – Все, как один. Три горшка.
- Три горшка, - передразнила Светку Анфиса Петровна и, схватив с окна самый большой горшок, победно сунула его Светке под нос. – Гляди!
- Чего глядеть-то? – отшатнулась та, поправляя съехавшую с плеча «ночнушку». – Герань как герань.
- Не «как герань»! – взъелась Анфиса Петровна. – А как заново вкопанная в землю герань! Какая-то сволочь ночью взяла и выкопала. Не знаете, какая?
Она пристально уставилась на парня с девушкой, но, не заметив ничего подозрительного, махнула рукой и ушла к себе. За ней последовала всклокоченная Светка. Антон остался и, наклонившись до самого пола, прошептал: «Кис, кис».
Через минуту из-под стола, покрытого потертой клеенчатой скатертью, вылез испуганный кот и стремглав бросился к Антону.
- Рыжик, - обрадовался Антон. – Бродяга! Зачем ты цветы-то копал? Эх, садовник!
Он бережно усадил кота на кровать и погладил по рыжей шкуре.
- Сейчас помою тебя и чем-нибудь угощу.
Но для того, чтобы запихнуть кота в коммунальную ванну, пришлось дождаться ухода Анфисы Петровны и Светки.
Мыться кот отказывался. Он орал, царапался и вдруг изловчился и укусил Антона за палец. Брызнула кровь!
- Так дело не пойдет! – прикрикнул на кота Антон и побежал за «зеленкой».
Пока он шарился в кухонной аптечке, кот сбежал. И Антону пришлось бегать за ним по коммуналке с половой тряпкой, затирая мокрые следы. Потом кот устал прятаться и вышел сам. Жалобно посмотрел на своего похитителя и не менее жалобно мяукнул.
- Кушать хочешь, - тут же простил кота Антон. – Я мигом!
И, схватив на вешалке авоську, побежал за килькой.
Пока кот ел, голодно урча и прижимая рыбью голову к полу, Антон собирал по ванной кошачью шерсть. Вскоре устали оба и, развалившись на диване, прикорнули.
- Надо будет выпустить тебя по твоим кошачьим делам, а то мне вечером на смену, - погладил кота Антон и, крепко прижав его к себе, заснул.
Постоялец
Первой узнала о новом постояльце Анфиса Петровна. Увидела на полу недоеденные рыбьи головы и сунулась сначала к Светке, постояв пару минут перед закрытой дверью и не услышав никаких шорохов, пошла к Антону. У него было не заперто. Поперек дивана лежали двое – Антон и кот. Антон спал. Кот поднял на вошедшую недовольную морду и глазами предупредил: «Не будить!». Анфиса Петровна поняла. Не стала скандалить, а бесшумно вышла и притворила дверь.
- Эх, задам я ему! – прошептала она без злобы, бросила рыбьи головы в блюдце и поставила его в самом углу кухни, под раковиной.
Вечером Антон ушел на смену, предварительно выдержав разговор с Анфисой Петровной.
- Не мог котенка завести, - сказала она. – Взял взрослого, уличного. Смотри! Пакостить будет – цветочные горшки перекапывать, углы метить – выгоню.
- Меня? – улыбнулся Антон.
- И тебя тоже! – улыбнулась в ответ Анфиса Петровна. – Как звать-то его?
- Рыжик!
Стоя за станком, Антон немного винил себя в том, что украл кота с улицы не ради дружбы, как подумала тетя Анфиса, а ради корысти. Еще по своему вполне благополучному детству, пока были живы родители, и их пятикомнатная «коммуналка» с утра до вечера гудела как улей, он помнил, что кошки – существа капризные, чужаков не любят. Соответственно, «своими» Рыжик будет считать его, Светку и Анфису Петровну, а «чужим» - того щеголя в лаковых ботинках, который обхаживал Светку.
- Вот возьмет его однажды и поцарапает так, как меня сегодня! – думал Антон. – Подпортит ему красоту! Или в ботинки его фартовые напрудит.
Это было, конечно, по-детски глупо и наивно для 18 лет, но другого выхода не было. Брать в дом собаку Антон побаивался. Не вызывать же Светкиного ухажера на дуэль?
Светка коту обрадовалась!
- Рыженька, - хвалила она его, почесывая кота в области подбородка. – Хороший. А ко мне в гости пойдешь?
Гулящий кот, минутой раньше по-партизански сходивший на кухне в горшок с геранью, расслабленно вытянул лапы и всей своей позой просигнализировал Светке: «Пойду».
А вот Борису Вадимовичу кот не понравился.
Мало того! Едва переступив порог квартиры, он громко объявил Светке, что у него аллергия на кошачью шерсть. Поэтому кота придется тотчас же запереть. Лучше в кладовке. Она – дальше всех от Светкиной комнаты и от кухни, куда он через пару минут придет покурить.
- Мамочки! – испугалась Светка, еще раз погладила шкодного от природы кота и посадила его под ключ. В кладовку. Там его и обнаружила Анфиса Петровна. Вернее, услышала истошные кошачьи вопли, пошла на них и выпустила узника.
- Беги-ка в Антошкину комнату, Монте-Кристо, у него не заперто, - посоветовала коту Анфиса Петровна и отправилась пить чай.
Вскоре к ней на кухне присоединились и Светка с ухажером. Борис Вадимович с сигаретой в руке и клетчатых шлепанцах выглядел очень по-домашнему.
- Прав был Антошка, видать, хахаль ее, и впрям, к нам переселится, - вздохнула Анфиса Петровна и ушла довязывать половик…
Ну, и что, скажите, толку, что Светка хохотала, Анфиса Петровна нервничала, а Борис Вадимович кричал и топал обутыми в шлепанцы ногами, грозясь убить «эту тварь»? «Тварь» уже минут пять, как лежала в безопасном месте – под столом – и вылизывала интимное кошачье место.
- Может, содой их? Или скипидаром? – хлопотала Анфиса Петровна, выливая едкую кошачью мочу из лаковых ботинок.
- Какая сода! – рыдал Борис Вадимович. – Чертов кот! Пропали, пропали ботинки! Полугодовая зарплата на них ушла!..
Анфиса Петровна бегала вокруг Светкиной комнаты с тряпкой, Светка, по приказу Бориса Вадимовича, носилась по коридору в поисках Рыжика. Борис Вадимович, размахивая зажженной сигаретой, пил валерьянку и зарекался «переступать впредь порог этой чертовой квартиры»!
Антон, беспокоясь за кота, Светку и их светлое совместное будущее, точил на станке детали.
Рыжик, плотно занавешенный клеенчатой скатертью, спал.