Япония – поразительная страна со сложной историей, которая манит меня своей загадочностью и аутентичностью уже долгое время. А искусство? Ох, японское искусство невероятно, оно охватывает широкий спектр художественных видов искусства: керамика, скульптура, живопись тушью, каллиграфия на шёлке и бумаге, «весёлые картинки», ксилография, оригами и, конечно же, манга
У искусства Японии долгий и очень интересный путь, который начинается ещё до нашей эры и продолжается по сей день. Всякий раз, когда я размышляю о Японии, на ум приходят мысли о развития искусства в целом. А что если бы Япония открылась намного раньше? Как бы Запад принял искусство страны восходящего солнца, если бы во Франции ещё не было импрессионистов? А что было бы, если Хокусай Кацусика не был рождён на свет?
Глупо, конечно, утверждать, что только работы Хокусая оказали значительное влияние на западное искусство, но также не стоит забывать, что именно его манга оказала сильное впечатление на многих художников. Если бы не он, то не видели бы наши глаза живописное полотно Гогена «Видение после проповеди», где мы узнаем силуэты самураев Хокусая в образе святых. А картины Ван Гога и вовсе были бы совершенно иными.
Нельзя отрицать, что японское искусство оказало значимое влияние как на западное искусство, так и в принципе на эволюцию художественных стилей.
Японское искусство отличается своей откровенностью, ведь голая натура и изображение половых актов не считается вульгарным. И это понятно, ведь по мифам, рождение Японии произошло от соития Изанаги и Изнами. Секс в искусстве и жизни не постыден и не грешен, поэтому для японцев совершенно нормально изобразить половой акт, а после продать свою работу в соседней лавке. Изображение женщины за туалетом также является абсолютной нормой, ведь главной будет не женщина, а человек в большом мире со своей причудливой и одновременно с этим дикой природой.
То, что для японца было обычным делом, для западных художников стало открытием, так сказать, большим взрывом в искусстве.
Можно долго размышлять о том, что же было с современным искусством, если бы самая восточная страна открылась раньше или вовсе не вышла в мировое логистическое сообщество. Вместо размышлений можно акцентировать своё внимание на другие вещи, например, просто с большим удовольствием наблюдать и анализировать, как японское искусство прошлого и настоящего влияет на весь мир по сей день.
Например, относительно недавно я наткнулась на довольно интересную картину белорусского художника Дениса Евтихиева «Betula lenta». В центре жиописного полотна мы видим молодую девушку, которая изображена в ¾. В её руках мы видим собранный веер. Самое интересное в этой картине то, что художник пишет не простую девушку – она одета в красное кимоно, а на заднем плане видны берёзы. Название картины говорит нам о том, что художник написал японку, но не простую, а восточную девушку в среде белорусского пейзажа.
Будет просто неприлично не вспомнить жену Моне, которую он написал в красном кимоно на фоне японских вееров. Довольно интересно наблюдать, как спустя почти 150 лет мы можем видеть знакомые мотивы у современных художников.
Если Евтихиев сделал акцент на национальном костюме Японии, то некоторые белорусские художники вдохновляются японскими прическами. Это не удивительно, ведь пречёска имеет большое значение в японском костюме.
Например белорусская художница Елена Шлегель в одной из частей своего диптиха «Время года» пишет девушку маслом, которой тщательно расчёсывают волосы. Кстати, девушка изображена в раме, что говорит о том, что девушка находится в картине. Этакое зеркало в зеркале в изобразительном искусстве.
На переднем плане слева мы видим небольшую вазу, в которой стоят листья деревьев. Справа внизу хорошо прочитывается японский веер, а чуть выше него мы видим очертания рамы из-под картины, где и изображена девушка. Художница довольно интересно использует перспективу, с помощью иллюзорно-пространственной композиции создаётся интересный визуальный эффект.
Картина довольно стилизована – главная героиня и руки, что выступают из листвы и расчёсывают волосы девушки, стилизовано написаны в классической манере японской гравюры. Также автор практически не использует тени, а для обозначения плановости и пространства грамотно использует отпечатки кленовых листьев.
Также стоит отметить, что в этом живописном полотне используется построение композиции по диагонали, которая в последствии резко обрезается на переднем плане. Такой прием использовал Хиросигэ в своей гравюре «Станция Оцу», 1840, а позже и в живописном полоне Дега «Танцевальный класс».
Если говорить про стилизацию, то стоит обратить внимание также на вторую часть диптиха этой художницы. На этом живописном полотне мы видим обнажённую пару, которая наслаждается друг другом в летнем саду. Над их телами видны фрукты, растущие на дереве, а в нижней части холста видна небольшая змея. Становится очевидным, что перед нами Адам и Ева в райском саду.
Эта работа полностью стилизована под ксилографию, а особенности построения и языка тела отсылают нас к знаменитым японским гравюрам сюнга.
Раз уж мы начали говорить про волосы, то необходимо вспомнить ещё одного белорусского художника – Антон Шаппо.
Этот художник сделал целую серию работ, которая называется «Hair». В этой серии мы можем встретить причудливых женщин с различными японскими прическами. Что примечательно, в этой серии лучше всего видно, как искусство Японии влияет на белорусского художника.
Антон Шаппо не использует в своих работах классические каноничные приемы живописи, а напротив ищет неожиданные решения. Он тяготеет к общей декоративности цветопластических решений. В серии “Hair” Антон Шаппо использует чаще всего два ярких цвета, которые контрастируют с красивыми черными волосами его персонажей. Помимо стилизованных девушек также художник использует раму. Он стилизует раму под японский пергамент, использует иероглифы, и еле заметные силуэты мифических животных.
Таким образом мы можем увидеть влияние японского искусства на художника.
Помимо гравюр, Япония завораживает своей живописью суми-э, которая отличается своим минималистичным характером. К японскому минимализму можно отнести также каллиграфию.
Сразу же вспоминаются работы белорусской художницы Надежды Хмыль. В её работах отчетливо видна взаимосвязь между японской живописью суми-э и каллиграфией. В памяти также всплывают некоторые работы Поллака, с его отсылками на каллиграфию Японии.
Работы Надежды Хмыль довольно символичны, с помощью нескольких мазков тушью она изображает человеческие чувства. Её работы выделяет довольно интересный и нетипичный для белорусов пластический язык.
Японское искусство на самом деле открыло новые горизонты в сознании художников по всему миру. Для кого-то это новый взгляд на композицию и колористику, для кого-то это вдохновение минимализмом японской живописи, но каждый находит в себе отклик от этого интересного и завораживающего восточного искусства.
Как искусство Японии повлияло на импрессионистов, также оно по-своему влияет на искусство белорусских художников. Где-то мы видим классические приемы японской гравюры, у кого-то всё внимание посвящено культурным особенностям Японии, ну а кто-то (не буду приводить примеры) своими работами опошляет культурное наследие этой страны.
А вспоминая офорты белорусского художника Ивана Русачёва, которые совмещают в себе не только японские мотивы, но также и сюрреалистические особенности.
Появляются мысли о том, что помимо классических направлений японского творчества не стоит забывать и про современные искусство Японии. Например, японская манга начинает пользоваться большой популярность и кто знает, вдруг скоро мы увидим невероятный прорыв в белорусской графике?