Отношения между премьер-министром Великобритании и лидером Советского Союза во время Второй мировой войны давно интересовали историков. Был ли Черчилль очарован Сталиным или он просто пытался обвести генералиссимуса вокруг пальца?
«Невозможно представить Большую коалицию, сформированную в годы войны, без личной связи между Черчиллем, Рузвельтом и Сталиным», - говорится в книге Джеффри Робертса «Черчилль и Сталин. Токсичные братья». Хотя каждый из лидеров держав «Большой тройки» имел разное происхождение, темперамент, политические цели, стили руководства и методы работы, все они имели одну общую черту: они были людьми с большим политическим опытом. Все трое также придавали большое значение личным контактам. А осью Великой коалиции были отношения Сталина и Черчилля.
Черчилль был расчетливым политиком, но очень эмоциональным. Есть много свидетельств того, что у него несколько раз прилюдно проступали слезы на глазах. Однако, кажется, что он предпочитал играть на эмоциях других, а не руководствоваться своими собственными. Он был сыном Империи, британским джентльменом, и он не мог позволить эмоциям овладеть собой.
Его отношения с Иосифом Сталиным были особенно интересным сочетанием аффекта и расчетливости. Как вообще случилось, что Черчилль - упорный антикоммунист, который был одним из самых ярых сторонников интервенции в России после большевистской революции, внезапно стал ярым сторонником сотрудничества со Сталиным? Ответ один: реализм.
Как гласит старая поговорка: «У Британии нет друзей или врагов, у нее есть только интересы». А Черчилль руководствовался интересами, которые требовали, чтобы Советский Союз был втянут в войну с Гитлером. Кроме того, он видел в Сталине реалиста.
Политические процессы 1930-х годов, когда сталинский режим уничтожил большинство старых идеологических большевиков, заставили Черчилля поверить в то, что Сталин не придавал значения коммунистической идеологии - он был еще одним великим лидером России и руководствовался ее благом. Он открыто заявил, что Троцкий - дьявол и что он сам поддерживает Сталина.
В своей книге Робертс доказывает, что Черчиллю нравилось создавать образ политического партнера, а затем подгонять реальность под этот образ. Так он создал видение Сталина - русского реалиста, а не коммунистического идеолога.
Британо-советский союз
Британские попытки установить союз с Москвой имеют долгую историю. Большая коалиция была в некотором смысле продолжением Тройственного соглашения между британцами, французами и русскими в начале двадцатого века. «Перед лицом растущей угрозы со стороны нацистской Германии Черчилль стал решительным сторонником более тесного сотрудничества с Советами, готовым возобновить союз, существовавший до 1914 года», - пишет Робертс в своей книге «Черчилль и Сталин. Токсичные братья».
Еще в 1939 году Франция и Великобритания пытались договориться со Сталиным, но делали это так медленно, что Гитлер победил их. Эффект? Советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 г. и договор о границах и дружбе от 28 сентября 1939 г. Это было поражение предвоенной кампании Черчилля за великий советско-западный союз. Однако это не означало конца его усилий: это было доказано прямыми и косвенными контактами Черчилля и Сталина до немецкого вторжения в СССР.
Британский премьер-министр был против объявления войны Москве после 17 сентября 1939 года и не считал Советский Союз и Третий рейх идеологическими близнецами - точка зрения, которая была популярна на Британских островах в то время. Уже 1 октября 1939 года он оправдал оккупацию Восточной Польши Красной армией. По радио он сказал:
«Нет сомнений в том, что позиции, занятые российскими войсками, необходимы для обеспечения безопасности России перед лицом нацистской угрозы. Я не могу предсказать, какие действия Россия предпримет в будущем. Это великая загадка, хотя может быть ключ в ней. Это ключ к национальным интересам России».
Примечательно, что он говорил о России, а не о Советском Союзе. Вскоре после этого он встретился с послом СССР в Лондоне Иваном Майским и заверил его, что Великобритания и СССР имеют общие интересы. Война Москвы с Финляндией на время прервала усилия по созданию союза, но вскоре Черчилль отправил в российскую столицу Стаффорда Криппса, сторонника потепления отношений между странами. Затем он написал свое первое письмо Сталину, в котором утверждал, что «хотя Великобритания и Советский Союз находятся на противоположных концах Европы, их объединяет общее дело - противодействие господству Германии на континенте».
Когда Британия в одиночку боролась против нацистов, Черчилль преследовал одну цель: завоевать союзника в войне или, по крайней мере, побудить СССР занять позицию подлинного нейтралитета. У Сталина были свои планы - он знал, что война с Третьим рейхом неизбежна, но хотел отложить ее как можно дольше. Он также знал старую истину о том, что британцы любят убеждать других защищать свои интересы и проливать кровь своих союзников во время войн. Термин «коварный Альбион» появился не на пустом месте.
Братья по оружию
Всю весну 1941 года англичане (и Черчилль лично в его переписке) информировали Сталина о сосредоточении немецких войск на советской границе. Лидер СССР, хотя сам готовился к войне, игнорировал эти предупреждения - возможно, именно потому, что боялся, что Лондон хочет подтолкнуть его к войне и, как он сам сказал, вытащить из огня чужие каштаны.
Однако когда 22 июня 1941 года Германия фактически вторглась в Советский Союз, премьер-министр Великобритании немедленно произнес речь по радио. Он сделал известное заверение, что будет поддерживать Советский Союз всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Он утверждал, что не отказался от своего антибольшевизма и не отрицал антикоммунистических заявлений, но:
«Все это блекнет перед лицом настоящего зрелища. Прошлое с его преступлениями, безумием и трагедиями проходит в мгновение ока. Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родины, охраняя поля, которые их отцы возделывали с незапамятных времен. Я вижу, как они охраняют дома, где молятся жены и матери - потому что наступают времена, когда все молятся за безопасность своих близких, за безопасное возвращение своих кормильцев, заступников и защитников.
Я их вижу, вижу десятки тысяч русских деревень, где кропотливо обрабатывают землю, где еще есть простые человеческие радости, смех девушек и веселые крики детей».
В ответ Сталин выступил по радио 3 июля 1941 года, в котором заявил, что будет вести войну с Германией вместе с Великобританией и Соединенными Штатами. 12 июля было достигнуто формальное соглашение. Черчилль мог праздновать - у него появился могущественный союзник.
Наступила эпоха сотрудничества двух политиков. «Изучение личных контактов Черчилля со Сталиным доказывает, что, хотя его отношение к большевизму осталось неизменным, этого нельзя сказать о его отношении к Сталину», - пишет Джеффри Робертс.
Со своей стороны, Сталин видел в Черчилле человека, на которого можно повлиять, с помощью убеждения или игры на чувстве вины и благодарности, или с помощью солдатских инстинктов Черчилля, подталкивая его к наступательным действиям, но оставаясь в конфликте с политическим инстинктом сбережения силы и человеческих ресурсов Великобритании.
Чушь вместо винтовок
Москва рассчитывала на конкретные действия, такие как доставка припасов или отправка военной экспедиции. Но Черчилль об этом умалчивает. Анхона Иден, министр иностранных дел Великобритании, была сторонницей ощутимой поддержки Сталина. Ее секретарь аккуратно резюмировал риторическую помощь Черчилля Москве: «Сентиментальный и цветочный стиль ..., вздор вместо винтовок».
Факты таковы, что запрос Сталина о том, чтобы Великобритания направила на советский фронт от 25 до 30 дивизий, не получил быстрого ответа. Премьер извинился, препятствуя этому. Он не чувствовал себя морально обязанным Советам. В октябре 1941 года он написал непосредственно послу Криппсу: «Они навлекли на себя это, когда подписали пакт с Риббентропом, позволяющий Гитлеру атаковать Польшу и начать войну».
Но в то же время Черчилль убеждал Сталина: «Невозможно выразить то, что мы чувствуем, когда думаем о вашей огромной героической борьбе. Мы надеемся, что сможем доказать это своими делами». Как пишет Робертс в своей книге «Черчилль и Сталин. Токсичные братья»: «Эмоции и попытки манипулировать ими лежали в основе отношений Черчилля и Сталина в обеих формах».
Сталин - исключительный человек
12 августа 1942 года премьер-министр Великобритании впервые приехал в Москву. Это было опасное путешествие, но Черчилль считал это необходимым. Он надеялся, что благодаря своей личности «обольстить» Сталина. Интересно, что при этом он считал его «крестьянином», а всех руководителей Советского Союза пахарями, только оторвавшимися от плуга.
В разговорах были свои драматические моменты. В какой-то момент британец обиделся (или сделал вид, что обиделся). Его раздражали жалобы Сталина на нежелание западных союзников воевать с немцами. Ошибка Сталина заключалась в том, что он спросил о поражении при Галлиполи во время Первой мировой войны. Как вы знаете, именно Черчилль, который тогда был первым лордом Адмиралтейства, был обвинен общественностью в гибели тысяч британских солдат во время этого неудачного сражения.
В конечном итоге визит был успешным, и вскоре премьер-министр выступил в Палате общин:
«России очень повезло иметь такого великого и непоколебимого лидера во времена агонии. Это человек с сильной, уникальной личностью, подходящий для мрачных и бурных времен, в которых он живет. Человек исключительного мужества и силы воли, прямой и даже честный в речи, что лично меня не беспокоит, как известно Палате общин, особенно когда мне есть что сказать».
Это было публичное выступление - было известно, что оно дойдет до Москвы. Между тем, в своем окружении Черчилль утверждал: «Мы должны относиться к русским холодно, не восхищаясь ложью, которую они говорят, и настойчиво выполнять нашу задачу». Более того, 5 октября 1942 года на заседании кабинета министров он утверждал, что нельзя чрезмерно ослаблять Германию, так как ситуация может понадобиться в войне с Россией...
Тогда лидер Советского Союза был в ярости от политики союзников. Морские перевозки с поставками оборудования были не так многочисленны, как он надеялся. По его словам, англосаксы использовали все предлоги, чтобы отказаться от них.
Более того, осенью 1942 года премьер-министр Великобритании сообщил Сталину, что союзники собираются вторгнуться в Северную Африку. Поэтому перспектива открытия второго фронта в Европе, который облегчил бы ситуацию Красной Армии, снова отступала. Неудивительно, что Сталин считал, что западные союзники намеренно откладывали атаку, потому что хотели, чтобы Советский Союз истощился.
Конечно, Сталин тоже хорошо сыграл свою роль и поздравил Черчилля с днем рождения 30 ноября. А «чушь» как элемент двустороннего общения оставалась главной смазкой взаимоотношений до конца войны.
