Не успел я оплатить все штрафы пограничникам, а после еще и всякие налоги, как внезапно обнаружил себя сидящим в душном автозаке.
За то, что я делал последние 4 года совершенно безнаказанно – сидел на лавочке перед Camorra на Китай-городе и пил пиво.
Ну, вы все знаете этот скверик, там три бара, места мало – вот летом народ и занимает все окружающее пространство.
И пока я этим занимался, к нам подошла группа полицейских, которая обратилась к нам следующим образом:
– Добрый вечер, молодые люди. Хау ду ю ду? *акцент непередаваем*
– Здравствуйте. Но мы из России.
– Ах, русские. Ты, ты и ты – документики!
Я никогда не видел, чтобы люди получали такое удовольствие от своей работы.
Старший группы – я внутри себя короновал его Швондером – кайфовал от каждой секунды нахождения с нами и другими пострадавшими. Он гордо вел колонну в автозак, смотря на всех прохожих как на будущих преступников. А когда его случайно задел кто-то плечом, начал орать вслед, что сейчас заберет их по статье за нападение на полицейского.
По его словам они не сели только потому, что он ведет нас, не может отвлекаться.
Я, конечно, потом узнал, что мог никуда не ехать, но меня как-то в жизни минуло общение с правоограничителями, так что я не знал что такая опция доступна по умолчанию.
Нас отвезли в отделение в Хамовниках. Мы оказались в зале, где из примечательных элементов была только трибуна на три места и икона Путина образца 2003 года. За трибуну уселись менты и начали от руки писать однотипные протоколы.
Путин уставился на нас.
Стоит отметить, что из тридцати задержанных выделялись четверо в дымину пьяных алкаша неопределенно-среднего возраста, один из которых долго пытался получить у меня консультацию о том, почему некоторые части тела становятся меньше когда уходишь в запой.
После того, как он понял, что я не врач, то переключил внимание на полицейского и начал греть ему мозг тем, что его надо отпустить.
Кстати, время в этом помещении замерло, так что когда я говорю, что он грел ему мозг долго – я имею в виду час.
И в какой то момент пособник закона не выдерживает, вывинчивается вверх из-за трибуны, и начинает орать на алкаша (здесь и далее – недословные цитаты):
– СУКА ТЫ МОЖЕШЬ НАХУЙ ПОЙТИ Я ТУТ ПИШУ БЛЯДЬ БУМАГИ ЕБАННЫЙ ТЫ ХУЙ
Мужик орет в ответ:
– ЧЕ ТЫ НА МЕНЯ ОРЕШЬ ХОЧЕШЬ ПОЙДЕМ ВЫЙДЕМ МУДАК МУСОРСКОЙ
– ТЫ КОГО МУСОРОМ НАЗВАЛ ГНИДА ПОЙДЕМ ВЫЙДЕМ СУКА ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОЙДЕМ БЛЯ
– ПОЙДЕМ ХУЛИ РАЗ ТЫ ТАКОЙ СМЕЛЫЙ
– НУ ПОЙДЕМ БЛЯ ДАВАЙ Я ТЕБЕ ПИЗДЫ ТАМ СУЧАРА
В этот момент я почти видел, как тонкая грань, отделявшая человека в форме от пьяного мужика, стиралась.
Они говорили на одном языке. Они почти стали бесконечной российской дорогой, где деревья по краям, а за ними большое некошенное поле, которое жует одинокая корова. И ты едешь, едешь, едешь по этой дороге, не зная ни точки А, ни точки Б, летя сквозь хтонь.
Я представил, как мент вылетает из отделения и, словно в рекламе, срывает с себя черную рубашку. Кадр переключается в его руки – а в них образуется баночка светлого пива. Он открывает ее, заваливается на лавочку и с удовольствием пьет.
Он пьет пиво во дворе, пиздится с кем-то, ходит-выходит поговорить, и занимается другими, привычными любому человеку вещами.
Однако, сейчас он заперт с нами. Вечность все не кончается. Драматичная сцена смыслового уравнения алкаша и полицейского привела к нарушению дисциплины – один из молодых людей включил лучшие хиты Анапы 2017 (bass boosted).
Сквозь духоту помещения прорывается «уна-на-на-ла-ла-ла-ла».
Защитники буквы закона пишут протоколы. Пьяные алкаши все еще докапываются до них и требуют соблюдать их права на курение сигарет в помещении. Путин образца 2003 года взирает на все это с высоты стены, являясь естественной доминантой этого места.
Он доволен происходящим, хотя не подает виду.
Какое-то время я был уверен, что музыка исходит из телефона полицейского – как я уже говорил, тонкая грань отделявшая людей в форме от нас уверенно стиралась, и было уже почти не разобрать, где сидим мы, а где – погонщики.
Все это превратилось в какой-то театр абсурда, в котором все актеры забыли свои роли и почему-то просто сидят в странном зале с каким-то мужиком на стене. Во всем спектакле поучаствовало огромное количество людей – десятки полицейских тратили часы своего времени чтобы оформить главных преступников Москвы, ни один из которых не считал себя преступником, а полицейские в общем-то тоже не считали их особыми нарушителями.
Они, например, предлагали толпе в зале самостоятельно успокоить одного из крикунов, потому что они заняты заполнением бумаг и им не до того.
Я сидел и думал о том, что вот я сейчас тут несколько часов – а какого смотреть в рыбьи глаза этой бессмысленной системы годами в тюрьме?
Через 4 часа я вышел из отделения с квитанцией на оплату штрафа в 500 рублей.
Когда я ее оплачу, мне нужно будет скинуть на Вотсап левого номера скрин из банка – только так отделение узнает, что я больше ничего не должен.
Это условие вписано в официальный бланк.
И, казалось бы, мои внезапно участившиеся отношения с правоохранительными органами – это потому что я стал чаще нарушать закон, но, нет, это потому что «куда ни плюнь, куда ни глянь – сплошное государство».
Оно с каждым ходом все ближе, и уже царапает меня своими лопастями. Мне все хочется как-то посмеяться в конце, пошутить. Сказать, мол, вот какие бывают дураки, смотрите! – а не получается. Получается только безнадежно вздохнуть.
Государство – словно машина-спрут из «Матрицы» – пробило корпус корабля и уже шарится по внутренностям да заглядывает за скорлупу модного офиса и субботних бранчей, за которыми вечно так лень идти.
Смотрит красными глазами через камеры, тычет лазером в голову и мычит.