...Его жена Люда всегда хотела иметь детей.
Как только они сыграли свадьбу, она сразу начала морально готовиться к тому, что скоро в их отдельной, уютной квартире появится первый ребёнок. А за ним второй, третий...
Но ему совсем не хотелось детей! Он их просто не любил. И не понимал - что такого привлекательного и умилительного в этих вечно шумных и сопливых существах?
Они его раздражали.
Но Люду он любил, а потому с её стремлением к увеличению их дружной и крепкой семьи смирился.
Пролетели пять лет. Но детей у них так и не было. Две беременности замерли на раннем сроке.
Люда прошла все возможные обследования, затем наступил его черёд.
Но оба были здоровы и вполне способны иметь детей!
- Возможно, у вас имеется генетическая несовместимость, - сказал его жене очередной специалист-репродуктолог.
Как он понял, его жена не может родить ребёнка именно от него.
И на очередную слёзную просьбу жены пройти обследование, на этот раз - у генетика, он категорически отрезал:
- Люда, не гневи бога! Значит, нам с тобой не суждено стать родителями. Смирись.
После этого их уютный дом стал похож на музей - Люда ходила еле слышно, говорила почти шёпотом, телевизор не смотрела, в основном читала... Но исправно готовила ему вкусные блюда.
Где-то глубоко в душе он испытывал сожаление от того, что не получилось вот у них ребёнка родить...
Но как только вспоминал рассказы коллег про детский сад, про болезни, про школу - сразу наступало облегчение. Нет, не его это!
...На десятилетие семейной жизни он заказал столик в ресторане.
Жена отнеслась к этому не так радостно, как он ожидал. Думал, что романтический ужин для любой женщины будет приятным сюрпризом. А Люда как-то без энтузиазма собиралась. Вот кто этих женщин поймёт!
В ресторане он пытался расшевелить жену, вспоминая какие-то забавные случаи из их жизни. Люда улыбалась, но всё время погружалась в себя, словно прислушиваясь к чему-то, известному только ей.
- Люд, ну что такое? - не выдержал он. - Я тебе настолько неприятен? Это всё из-за того, что мы не можем родить ребёнка? Ну, хочешь, сходим к этому доктору по генетике?
Он был готов на всё, только бы не видеть эту отчуждённость.
- А ты... - жена подняла на него глаза. - Ты хочешь ребёнка?
- Да! Хочу! Честно! - он говорил искренне.
Люда улыбнулась.
- Тогда у меня для тебя подарок! Я беременна. Уже двадцать три недели...
Ошеломила. Сбила с ног.
Как? Беременна?!
Он вгляделся в её фигуру.
Ну да, в последнее время она носила широкие свитера и блузки. Но чтобы он не заметил! Ну как же так! И ведь молчала!
Потом накатила волна необъяснимого счастья...
В положенный срок родилась девочка. Назвали Кристиной.
Люда оказалась идеальной матерью - она как-то ловко справлялась с пелёнками и распашонками, стерилизовала соски и бутылочки, бегала в молочную кухню и готовила для Кристи творожки, супчики и овощные пюре.
Крис росла, не доставляя родителям особых хлопот - она почти не болела, отлично спала ночами, умела занять себя игрушками.
Но у него не было в душе такой же безграничной любви, как у жены.
Ну, ребёнок и ребёнок. Да, он отец, это ответственность. Но уж так прям сюсюкать он не будет.
Кристине было три года, когда он первый раз в жизни явился домой вдрызг.
И повод был довольно весомым - Крис не его дочь! Он всё понял, когда утром поздравляли новоиспечённого папашу на работе. У коллеги тоже долго не было детей, и они с женой решились на ЭКО.
И тогда-то он вспомнил про генетическую несовместимость.
Как жена могла забеременеть от него? Никак!
Вот почему у него нет любви к дочке.
И на банкете в честь молодого отца он усугубил.
Когда вернулся домой, напрямик спросил у жены - кто отец?
Люда плакала, умоляла не глупить и не пугать Кристину, но он не мог остановиться. И требовал назвать имя настоящего отца.
...Утром он проснулся с гудящей головой в пустой квартире. Ни жены, ни дочери.
С трудом, но вспомнил, что вчера накричал на жену. Не признал своей дочерью Крис.
Сейчас Люда на работе, девочка в садике. А он один дома. У него отгул. От загула. Ха-ха!
К вечеру в голове прояснилось, а в душе поселился грызун, который методично увеличивал дырочку, сквозь которую улетучивались все сомнения в его отцовстве.
Ну не верил он, что Люда так могла! Ну бывают же чудеса на свете! И Крис - это тоже одно из таких вот чудес.
Но как только жена с дочкой вернулись домой, у него вновь вернулись все его амбиции по причине "генетической несовместимости".
- Папа, смотри, какая у меня картинка, я сама рисовала! - Крис тянула к нему листочек с разноцветными каракулями.
Но он не проявил никакого интереса к творчеству "чужой девочки".
Крис тянулась к нему постоянно - ей хотелось быть папиной дочкой. Но он её не приближал.
С женой отношения стали совсем холодными.
Особенно после того, как он отказался сделать экспертизу на биологическое отцовство.
- Ты меня совсем хочешь унизить? - бушевал он. - Так я хоть просто догадываюсь, а после этого я буду всё знать! И как мне с вами после этого жить, а?!
- Да кто ж тебе в уши-то надул? - возмутилась жена. - Это твоя дочь. Мне не веришь - врачам поверь!
Но он был непреклонен.
Крис росла как-то незаметно. Мимо него прошли все эти детские болезни, детсадовские утренники, первый класс, уроки, школа.
Жена перестала быть родным человеком, не смогла простить ему отказ от Крис.
Семья стала какая-то... Чужая.
Он замечал, что Люда сильно постарела, похудела. Но она на его вопросы не отвечала, избегала любых разговоров. Ужинали они по очереди - сначала он, потом Люда и Крис.
Потом Люда сообщила, что ложится в больницу, за дочерью присмотрит её двоюродная сестра, у которой Кристина поживёт некоторое время, а ему придётся как-то самому себя обслуживать.
Он было возмутился. Но увидев болезненную худобу жены остыл.
В доме стало пусто.
Все эти годы с момента рождения Крис он только и делал, что раздувал шар отчуждения, холода и непонимания. Приходил, когда хотел. Жену и её дочь ни во что не ставил. Ни чем не интересовался - ни оценками в школе, ни успехами девочки в спорте...
Ему так было удобно.
**************
После операции Люда прожила полгода.
Крис ухаживала за ней, хотя он и нанял сиделку.
Резко повзрослевшая девочка ловко меняла подгузники, протирала для мамы овощи и варила куриный бульон, чтобы придать сил для борьбы с недугом.
Кристина верила, что мама справится.
А он не верил. Поэтому не вмешивался в процесс - пусть всё идёт как идёт. Он не в силах что-либо изменить.
А поскольку видеть жену в столь беспомощном состоянии ему было тяжело, он ограничивался дежурными приветствиями по утрам и пожеланием спокойной ночи перед сном.
В глазах Крис читалось открытое осуждение и что-то ещё... ненависть?
Он отмахивался от этой мысли.
Он малодушно зарывался в подушку, когда по ночам Люда особенно мучилась, и Крис бежала к ней.
И когда жена ушла, он почувствовал облегчение.
Нет, разумеется, он страдал, плакал. Он оплакивал свою жену, которая исчезла несколько лет назад. После рождения дочери.
...Какое-то время они пожили в квартире вдвоём. Как соседи. Завтракали и ужинали по очереди, практически не разговаривали. Он оставлял деньги, но Крис их не брала.
А потом девочка ушла жить к двоюродной тётке.
А он остался один. И жил уже без оглядки на кого-то - полноценно, в своё удовольствие!
Иногда он вспоминал их с Людой семейную жизнь и плакал от тоски. Как же быстро жизнь пронеслась!
Иногда вспоминал про Крис. Просто вспоминал. Была же она в их с женой жизни... Но в такие моменты он не плакал.
Годы шли. Его ни разу не побеспокоил вопрос - а как там Кристина? Жива ли?
Она чужая.
А потом случился инсульт.
Врачи с трудом спасли его, но двигательные функции были утрачены. Лишь правая половина тела немного подчинялась. Но сил даже на то, чтобы удержать чашку, не хватало.
- У вас есть родственники? - спросил врач, готовя к выписке. - Вы не сможете жить один.
Он помотал головой. Речь тоже была нарушена.
- Тогда я приглашу социального работника Вы имеете право на обслуживание как одинокий гражданин.
Он кивнул - давайте соцработника. Мне всё равно одному никак.
- Ну вот, завтра вас выпишут, а утром перед выпиской к вам придёт представитель соцслужбы.
Наутро его уже подготовили к выписке - поменяли больничную пижаму на домашнюю одежду, в которой он поступил, посадили в инвалидное кресло, положили на колени бумаги. И сказали ждать соцработника, который организует перемещение домой.
Дверь в палату открылась и на пороге появилась... Крис!
С минуту они смотрели друг на друга в недоумении.
- Папа?...
Он закивал головой и заплакал.
*************
Дочь вернулась домой.
Она ухаживала за ним, кормила, мыла, переодевала. Читала ему книжки газеты.
Он был счастлив.
Однажды, пытаясь развернуть старую газету, забытую Крис на тумбочке, он обнаружил какой-то документ. Какое-то заключение по молекулярно-генетической экспертизе. И хотя чтение давалось ему с трудом, он всё же сумел через очки прочитать: там было написано, что с вероятностью 99,99% он является биологическим отцом Крис.
Эту экспертизу жена сделала давно. Но ему так и не показала.
Он выронил документ и заплакал.
Он не достоин того внимания, которым окружила его дочь. Но как об этом сказать, если речь так и не восстановилась?
- Пап, я дома!
Как он привык к этому звонкому приветствию Крис! Он знал, что за этим последует журчание воды в кране ванной, потом дочь энергично войдёт к нему в комнату...
- Привет! Я принесла виноград.
Он смотрел на неё, пытаясь передать силу любви, заточённой им же самим в закоулках своей чёрствой души.
- П-п-пр-аа-с-ть-ть-ти... - с трудом произнёс он.
Крис улыбнулась, ничего не ответила и просто крепко обняла его.