(эпизод из жизни тюремного врача)
«Квадратные» глаза Татьяна видела всего один раз в жизни. Это было вчера, когда в её кабинет тихо как мышь, вошла бледная Нина Сергеевна - старшая медицинская сестра терапевтического отделения.
-У нас драка, - прошелестела она одними губами и тут же скрылась, потому что правила предписывали в подобных случаях закрыться в своём кабинете и ждать, когда прибудет «наряд».
Кабинет «старшей» был через стенку. Татьяна нажала «тревожную» кнопку и рванулась со своего крутящегося кресла к входной двери. Подолом длинной юбки она зацепилась за какой-то крючок на толстой ноге кресла, но отцепить подол времени не было. Раздался треск рвущейся ткани.
- Опять юбку разорвала, - подумала она раздражённо, потому что оторванный подол обязательно вызовет пересуды и насмешки у спец контингента, а они все - сплетники.
Выбежав из кабинета, Татьяна сразу увидела четырёх здоровенных парней из палаты номер 7, в которую обычно при поступлении в больницу заселялись «блатные». Это были пациенты других врачей, и фамилии «блатных» Татьяна не знала. По тюремной табели о рангах они все - фраера и друзья вора в законе, лечившегося в это время в терапевтическом отделении. До сегодняшнего дня компания вела себя прилично, но сейчас что-то произошло. Команда медленно двигалась на Татьяниного пациента, который отступал от них и скулил:
- Гады, сволочи!
Фраера все были в белых бязевых костюмах, безупречно сидевших на каждом из них. В руках одного из парней табуретка и это говорило о серьёзности намерений наступавших.
- Где они бязь берут? Кто их обшивает? - проносилось в голове доктора. – Не порядок!
Осуждённые больные обязаны были находиться в отделении в больничных пижамах.
Парни приближались к своей жертве молча, а за их спинами метался Вор, облачённый, как и его свита в белый костюм. Он истошно кричал, науськивая своих подданных на битву:
- В топку его! - и вслед за этим тирада таких матюгов, что Татьяне чуть было не стало плохо.
Вор за то время, которое находился в отделении, вёл себя подчёркнуто вежливо, и этот мат удивил доктора и дал повод подозревать, что больной пьяный или под воздействием «колёс». В больнице выражаться нецензурными словами запрещалось.
Мужика гнали в угол длинного коридора по направлению кабинета Татьяны. Кроме этой компании в коридоре никого не было.
- Александр! - крикнула Татьяна Владимировна Вору голосом начальника и хозяйки отделения. - Что происходит?
Фраера остановились, а доктор продвинулась вперёд и встала впереди жертвы. Вор, бесновавшийся за спинами фраеров, тоже вышел вперёд и встал на некотором расстоянии напротив Татьяны. Он лечился у Татьяны Владимировны по поводу обострения хронического бронхита не первый раз. Вор в законе – молодой человек, и это всегда вызывало вопросы. Как он получил это «высокое» звание в таком молодом возрасте (тридцать пять лет всего), кто его «короновал» и т. д. Одним словом, Вор был мутной фигурой как утверждали оперативники. Впрочем, Татьяну подробности тюремной биографии её пациента не волновали. Это был восточный человек с большими, чёрными глазами, длинными чёрными ресницами и смуглой кожей. Он утверждал, что по национальности - ассириец. С самого юного возраста Александр сидел по разным колониям по месту жительства, в южных областях России, а когда объявил себя «вором в законе» угодил на Север. Татьяну поражала его правильная речь, глубокое знание русской и зарубежной классической литературы. Вор объяснял это тем, что долгие годы, проведённые в лагерях, он посвятил чтению. Кстати, первое что он сделал по прибытию в больницу, записался в местную библиотеку. Оперативники не могли поверить, что можно так любить бесполезное в лагерной жизни занятие, каким было чтение, и подозревали, что Вор будет использовать библиотеку как место для встреч с осуждёнными из других отделений больницы и неотступно сопровождали Вора лично или при помощи сексотов.
- Уйди Татьяна Владимировна! Эту тварь прикончим!
- Да что случилось, объясни, наконец! – заговорила Татьяна по-дружески, сообразив, что приказы здесь не помогут. Мужик за спиной Татьяны осмелел и уже не скулил, а кричал.
-Всех на чистую воду выведу! - раздавалось из-за спины доктора.
-Заткнись, идиот! – прошептала Татьяна, не глядя ударив мужика в живот своим острым локтем.
Вор и компания медленно двинулись вперёд, а Татьяна Владимировна стала медленно отступать, не поворачиваясь спиной к блатным.
- Татьяна уйди, - зловеще сказал Вор.
Доктор, пятясь назад наступала своему «подзащитному» на ноги, а он, вцепившись в её белый халат, не унимался и выкрикивал ругательства.
-Ты что не видишь, что он неадекватный, псих? - уговаривала Татьяна, всё более убеждаясь, что Вор сегодня тоже не в себе. - Где взял таблетки, водку? – тревожно думалось доктору.
- Псих? А что не в «дурильнике», а среди людей? – орал Вор, срывая голос и брызгая слюной.
И это был вопрос не праздный…
Два дня назад принимая вновь поступивших больных Татьяна Владимировна обратила внимание на этого гражданина. Пациентов с психическими отклонениями, Татьяна видела за версту, был у неё такой дар. После того, как она поняла, что перед ней больной с неяркими пока проявлениями психического заболевания, она срочно позвонила начальнику психиатрического отделения, доложила о своих подозрениях и услышала из трубки:
- Опять? Ты мне надоела! Тоже мне профессор психиатрии! – возмущался Алексей Хохлов, в простонародье Хохол. – У тебя все сумасшедшие!
- Лёша, скажи, когда я была неправа или подвела тебя, - оправдывалась Татьяна. – Ну, вижу я их, чувствую, понимаешь!
- Дурак дурака видит издалека, - засмеялся Хохол, и Татьяна Владимировна бросила трубку, обиделась.
Она решила нажаловаться главврачу, но через минуту Хохол сам перезвонил с извинениями, объяснил, что нет мест в отделении, а у него самого нет времени, но завтра он обязательно явится и проконсультирует этого несчастного.
- Язву–то лечи ему пока! – советовал Хохол.
Татьяна, как всегда, уступила, знала с какой нагрузкой работают все в больнице. Договорились, что психиатр придёт на консультацию завтра. Как бы не так, завтра Лёшка тоже не пришёл, а на следующий день ЧП с участием «психа», жизни которого угрожала опасность.
Татьяна Владимировна уже много лет работала в больнице для осуждённых, но никогда ещё не видела драки. По тюремной этике на «крестах» разборки не осуществлялись, всё откладывалось до возвращения конфликтующих сторон в свои колонии, где «смотрящие» разбирались во всём подробно и выносили вердикт. Случались, конечно, происшествия, приводящие к потасовкам, но это обычно были мелкие недоразумения, которые быстро гасились санитарами или с привлечением режимной службы, но в отсутствии медиков, то есть, когда все они уходили с работы.
Татьяна с «психом» за спиной отступала к кабинету, и как только поравнялась со своей дверью, толкнула мужика внутрь, юркнула сама и закрылась изнутри. На всю операцию, включая их препирательство с Вором ушло не больше 7 минут, даже меньше, наверное. В последствии анализируя этот случай, Татьяна пришла к выводу, что ей было страшно только за «психа». О себе она не думала не потому, что была такой храброй, а потому, что была уверена, что ей ничто и никто не угрожает. Этот начитанный Вор не казался ей опасным даже в таком состоянии, в котором он пребывал сейчас.
В коридоре у двери кабинета прозвучало несколько матюгов, а потом топот многочисленных ног. Это разбегались фраера, услышавшие знаменитое «атас», а потом раздался грохот ног дежурного наряда.
Татьяна Владимировна позвонила в психиатрическое отделение, разыскивая Хохла, но он консультировал в туберкулёзном отделении, и Татьяна с горечью подумала, что начальник туберкулёзного отделения может добиться немедленной консультации, если того требуют обстоятельства, а она – размазня, не может. Наконец, Хохол подал голос, и Татьяна в двух словах обрисовала происшествие. По сопению в трубке было понятно, что доктор струсил и через несколько минут постучался в кабинет к Татьяне (бегом бежал, гад).
В окно было видно, как дежурный наряд уводит фраеров и Вора из отделения. Теперь, когда опасность для «психа» миновала, Хохол задал несколько вопросов больному, вызвал своих санитаров и пациент был отправлен в психиатрическое отделение.
Татьяна поспешно дописывала переводной эпикриз, когда к ней в кабинет неслышно, как могут только оперативники, зашёл майор Симонов. Хохол, чувствуя свою вину за сложившуюся ситуацию, предпочёл немедленно смыться. Майор, как всегда уже всё знал.
На первом этаже терапевтического отделения по одной стороне располагались кабинеты начальника отделения, старшей медицинской сестры, процедурный кабинет, помещение для медперсонала, где переодевались медицинские сестры и все сотрудники пили чай в отведённое для этого время. По другую сторону коридора располагались палаты для тяжёлых больных и неврологических пациентов. Двери палат имели небольшие застеклённые окна, через которые все, кто мог держаться на ногах, наблюдали за тем, что происходило в коридоре. Майору в красках описали всё, что случилось. Когда началась ругань, из кабинета как фурия выскочила Танька (так осуждённые за глаза называли Татьяну Владимировну) и спрятала за своей спиной мужика, который орал оскорбления Вору. Через несколько минут доктор ловко запихнула мужика в свой кабинет и шмыгнула за ним сама. Потом Вор и фраера, увидев приближающийся к «терапии» дежурный наряд, бросились на второй этаж в свою палату, улеглись в одежде под одеяла, но их всех вытащили и увели в штаб. Ничего интересного, кроме того, что у Таньки подол оторван. «Кто его дерёт всё время?» - веселились больные.
- Ты - дура? - серьёзно спросил майор Вячеслав Симонов Татьяну, перегнувшись через стол, и пристально глядя на доктора. Татьяна молчала, решила, что лучше пока помолчать потому, что майор был в бешенстве. - Ты, не соображаешь, что могло бы произойти? Ты за кого вступилась? – кричал майор.
- За больного человека, Славочка, который мог пострадать из-за меня. Он должен находиться в психиатрическом отделении, а я - ворона, не настояла на переводе.
- Я тебе никакой не Славочка, а товарищ майор, - ещё больше завёлся оперативник. - Тоже мне, героиня нашлась! Я вот сейчас пообещаю этому «спасённому» пачку чая, и он накатает на тебя любую «телегу», что ты ему водку носишь, или что у тебя любовь с этим Вором. Столько лет уже работаешь, и всё какие-то иллюзии имеешь относительно этих мерзавцев…, - майор задохнулся от возмущения и замолчал.
Татьяна тоже молчала. Всё о чём говорил майор, было справедливо. Видела она от пациентов всякие гадости: клевету, нелепые слухи, необоснованные жалобы, но как-то всё быстро забывала. Кстати сказать, это было в самом начале её «карьеры» тюремного врача. Сейчас авторитет доктора был настолько твёрдый, что не многие позволят себе «наехать» на Таньку.
- Сейчас же рапорт начальнику колонии напишу о твоих непрофессиональных действиях, так что выговор тебе обеспечен! – угрожал Слава.
- Выговор – это плохо, - подумала Татьяна Владимировна. Даже очень плохо. Могут лишить квартальной премии. Доктору не привыкать к таким карательным мерам, но под угрозой весь коллектив «терапии». Премии могут лишить всех. А это не справедливо! И что теперь делать?
Оперативник продолжал угрожать, а Татьяна напряжённо думала, потом решительно встала и молча подошла к своему сейфу. Она достала из него небольшую папочку и протянула её Славе.
-Что это? – удивился он, прервав свою тираду.
- Смотри пункт номер четыре, - ткнула Татьяна пальцем в текст, открыв папку на нужной странице.
- Ну, ты – точно дура, лечить тебя нужно у Хохла вместе с твоим «психом»! - возмутился оперативник.
Перед ним был план работы терапевтического отделения на третий квартал текущего года. Под пунктом номер 4 значилось: не допустить в отделении нарушений больничного режима и чрезвычайных происшествий.
— Вот я и не допустила, - миролюбиво закончила Татьяна Владимировна. – Должны же мы выполнить план работы на квартал, - добавила она с некоторым пафосом.
Майор плюнул в сердцах и ушёл. Татьяна достала из выдвижного ящика письменного стола иголку с ниткой и стала подшивать оторвавшийся подол юбки. В кабинет кто-то настойчиво стучался. Когда подол был пришит, Татьяна крикнула: «Войдите» и на пороге появился старший санитар отделения.
- Слушай, сколько раз говорила, сделай, наконец, что-нибудь с креслом! Убери этот крюк, будь он неладен! Что я всё время с оторванным подолом хожу! – возмущалась она.
- Влетело от майора, - подумал «старшак», глядя на расстроенного доктора. – Не надо так дёргаться-то как вы, - упрекнул санитар. - Всё исправлю, не беспокойтесь, - пообещал он.
От «старшака» Татьяна наконец узнала, что произошло. Во время обеда «его величество Вор», который только что соизволил проснуться, намеревался прогуляться во дворе отделения. Он в сопровождении свиты спускался по лестнице со второго этажа, а ему навстречу карабкался задрипанный мужичонка с миской супа в руках. Принимать пищу в палатах больным категорически запрещалось, кроме тех больных кто был на постельном режиме. Для остальных существовала столовая, расположенная в полуподвальном помещении. Столовая была просторная, светлая, благодаря мощным светильникам и окнам, выходившим в прогулочный дворик. В столовой стоял телевизор, пластиковые столики на четверых человек были нарядными и всегда чистыми, всё было пристойно и даже красиво. Усилиями сестры-хозяйки стены выкрашены светлой краской, на них висели репродукции натюрмортов знаменитых художников. Однако, некоторые больные по каким-то причинам предпочитали есть в палатах, за что постоянно получали замечания от старшей сестры отделения и старшего санитара.
Вор шёл на прогулку, был в хорошем расположении духа, а ему в живот вдруг уткнулся мужик с миской. Вор, конечно, не уступил ему дорогу (не царское дело), суп частично расплескался, и мужик в отчаянии закричал на Вора. Он или ничего не понимал в лагерной жизни, не понимал, что перед ним Вор, или неадекватно реагировал на всё из-за своего психического статуса. Мужик обозвал Вора «крысой», а это требовало возмездия. За «базар» нужно было отвечать. Взбешённый Вор вышиб миску из рук мужика, облив его супом, дал команду «фас» и фраера пошли на несчастного, прихватив где-то табуретку. Всё остальное Татьяна видела.
Раздался телефонный звонок, звонила главный врач, требовала немедленно явиться к ней.
- Началось! – с тоской подумала Татьяна Владимировна и побрела в административный корпус, в котором располагались кабинеты начальника колонии, главного врача (заместителя начальника колонии по лечебной работе), начальника оперативной и режимной службы.
В кабинете уже сидел присмиревший Хохол и майор Симонов. Пришлось ещё раз рассказать о том, что произошло во всех подробностях.
- Как же так, Татьяна, ты имея такой опыт оставила у себя в отделении психически нездорового человека? – удивлялась Надежда Харитоновна, главный врач больницы. - Как же так, - не могла поверить она.
- Да не было у него ни бреда, ни галлюцинаций, спокойный был, хотя некоторые особенности меня насторожили. Он, видно, ничего не понимает в лагерной жизни, вот и влип, - оправдывалась Татьяна Владимировна.
Тут Лёшка–Хохол вдруг прервал своё трусливое молчание и взял вину на себя. Надежда Харитоновна тайно любовалась как доктора наперебой уличали себя в безответственности, расхлябанности и во всех смертных грехах, выгораживая друг друга.
- Молодцы, настоящие коллеги и друзья! - подумала она про себя, но нахмурила брови, потребовала, чтобы такого больше не повторилось и отпустила всех с миром.
Гроза миновала, но всё зависело теперь от начальника колонии, которому должен подать рапорт майор Симонов.
Это было вчера, а сегодня Татьяна пришла на работу с головной болью, ночь почти не спала, переживала, что накажут всю «терапию», а в этой истории виновата только она.
Нужно было идти на планёрку в штаб, но вдруг позвонил майор Симонов и сказал виновато:
- Ну, ты, это, не злись на меня! Я вчера так за тебя испугался! Знаешь же инструкцию, в случае ЧП закрыться в кабинете, вызвать наряд тревожной кнопкой, сидеть тихо и ждать. А ты!? – он помолчал, а потом продолжил. - На планёрку не ходи, наври что-нибудь. Я сам отчитаюсь, да и Харитоновна вчера на начальника орала, что, если бы не ты, было бы убийство осуждённого и полетели бы у всех погоны «как с белых яблонь дым», не говоря уже о квартальной премии.
- Батюшки, - удивилась Татьяна, слушая косноязычного майора. - Что это его на лирику потянуло.
- У матери вчера опять давление прыгнуло, - продолжал Слава, слегка замявшись. - Я ей талончик к городскому кардиологу обещал, но она отказалась. Только тебя и ждёт! Зайдёшь сегодня?
- Конечно приду после работы Славочка, не беспокойся!
- Я тебя на машине заберу у КП, - с облегчением выдохнул майор.
То, что он волновался за Татьяну вчера – было неправдой. Он боялся за осуждённого, которого могли вчера покалечить и может быть даже убить. Слава был убеждён, что Татьяну не посмели бы тронуть, знал он это абсолютно точно и ещё раз убедился после разговора с Вором. А ругался он вчера для профилактики. Всё-таки «бережёного и Бог бережёт».
- И ещё, – продолжил майор. - Тебя Вор просил прийти к нему в 7 корпус, ему якобы стало хуже. Врёт, конечно. Нужно убирать его из больницы! Выпишешь? - толи потребовал, толи попросил Слава.
— Вот этого обещать не могу, сначала нужно его осмотреть. Кстати, Вор пьяный был?
- Нет, просто эмоциональный такой, ассириец! - хмыкнул оперативник. - Проверили и на алкоголь, и на наркоту - чисто! Кстати, он утверждает, что мужика намеревался только напугать. Да им всем верить… Сама знаешь!
Как и советовал Слава, на планёрку к начальнику Татьяна Владимировна не пошла и, сделав обход своих больных, направилась в корпус номер 7, где содержался теперь Вор. В кабинет врача пациента привёл прапорщик и всё время находился рядом. Вор был грустным, прятал от доктора глаза и, наконец сказал виновато:
- Татьяна Владимировна! Я вчера так распсиховался! Простите меня за мат! – Вору было неловко это произносить в присутствии прапорщика. – Выписывайте меня, - попросил он.
Татьяна Владимировна осмотрела больного, ухудшения его состояния она не выявила и сказала:
- Да, Александр, вам лучше сейчас уехать, а лечение продолжить в зоне. Как лечить, я всё напишу для ваших докторов. Кстати, - добавила она. - Нервы тоже полечишь. Сегодня тебя посмотрит невропатолог, я договорилась, и что он назначит, всё в зоне получишь, - перешла она на «ты».
- Жаль, что всё так получилось! – сказал Вор печально. – Я скоро освобождаюсь и есть у меня мечта книгу написать! Хотел с вами посоветоваться…
Прапорщик захохотал в голос, а Татьяна спросила ехидно:
- Как Солженицын, про ужасы ГУЛАГа будешь писать?
- И про ужасы и про тебя, – повернулся он к прапорщику. - И о вас, обязательно напишу! – пообещал он, глядя на Татьяну.
- У тебя получиться, я уверена! – искренне сказала Татьяна Владимировна, - Может быть и жизнь твоя изменится, Саша?
Уходя из кабинета, уже в дверях, обернувшись, Вор обратился к доктору:
- Спасибо Татьяна Владимировна! Если бы вы не вмешались, натворил бы я дел, а это новый срок. Мечту о книге пришлось бы забыть на несколько лет. Спасибо!
На следующий день Вора увезли, инцидент замяли, никому не хотелось терять квартальную премию.
***
Через несколько лет, находясь в отпуске в Питере, Татьяна проходила мимо книжного развала, раскинувшегося у входа в метро. Она остановилась и стала рассматривать книги, настойчиво предлагаемые продавцом всем прохожим. Таня скользила взглядом по ярким обложкам и вдруг на одной из них увидела знакомое лицо. Она взяла в руки небольшую книжицу с хорошо известной ей фамилией автора. Да, это был её знакомый, тот самый Вор. Татьяна купила книжку, но дома пролистать её не удалось, потому что позвонила институтская подруга и назначила встречу. Пришлось пойти в кафе, где собрались несколько однокурсников. Посидели, поболтали. Татьяна никому из друзей не говорила, где работает, стеснялась. Одна мама была посвящена в её тайну. На все вопросы Таня отвечала коротко:
- Да так, в захолустном госпитале МВД.
Вернувшись домой, она увидела маму, сидящую в своём любимом кресле. Она читала книгу, которую дочь сегодня купила. Мама плакала.
- Доченька! Это - твой бывший пациент? – спросила она удивлённо и показала на книгу. – Здесь, вот на этой странице, написано о тебе. Ты только посмотри, как тепло он отзывается о вашем отделении! Закоренелый преступник, особо опасный рецидивист! Сам пишет, что 17 лет провёл в местах лишения свободы, и тем не менее способен оценить добро, помнить о нём…
Татьяна подошла к маме, вытерла ей слёзы платочком, который она держала в руках и поцеловала седые мамины кудряшки.
- Никогда, слышишь, никогда не стыдись своей работы! – тихо попросила мама.
Таня взяла у матери книгу и под громким названием увидела год издания – 1992, точно через год после освобождения автора.
P. S. У Вора есть звучное тюремное имя, довольно известное в соответствующих кругах, я его намеренно не озвучиваю потому, что возможно он ещё жив, так как моложе меня, и эта публикация может повлиять на его судьбу.
© Елена Шилова
2021 год, июль
- Рассказ "Призвание"