Мой дед, отец моей мамы, по лживому доносу соседей был арестован в 1937 году и умер в тюрьме. Он был простым колхозником. Я не знаю, что поставили ему в вину, и не хочу знать. Хотя, наверное, можно сделать запрос в архив бывшего КГБ. Но я не вижу в этом смысла.
Моя бабушка осталась с тремя маленькими дочерьми на руках, старшей из которых, моей маме было 7 лет. Они жили в Калужской области. Работа в колхозе была нелёгкой. Впрочем, так тогда жили все простые люди.
Тяжёлый физический труд довёл бабушку до грыжи. Она была вынуждена лечь на операцию, а маленькие девочки две недели справлялись одни, работая в колхозе на посильной работе (вроде прополки) и зарабатывая трудодни. А дома ухаживали за курочками и коровой. Моя мама в этом возрасте уже умела доить.
Колхозники должны были платить натуральный налог со своего подобного хозяйства: яйца, молоко, овечья шерсть. Конечно, это не значит, что всем надо было иметь кур, коров и овец. Существовали специальные таблицы перерасчёта одних продуктов в другие.
Угольно чёрная, с белым пятном на лбу, корова Ночка, выручала всю семью. Ночка давала высокие удои молока с жирностью почти 6 %, а при пересчёте учитывалась жирность 3,5 %, поэтому молоком закрывались все виды натурналога и немало оставалось самим.
Жили, тяжело работали, но радовались жизни и строили планы на будущее. Но вскоре началась война. Моей маме тогда исполнилось 11 лет.
Фашисты быстро продвигались к Москве. Когда стало ясно, что Калужскую область не удержать, был отдан приказ об эвакуации всех заводов и вывозе всех партийных и советских архивов, а также архивов колзозов и предприятий, чтобы оккупантам не стали известны имена партийных и советских работников и их родных. Часть архивов уничтожалась на месте и сжигалась.
Продвижение врагов было настолько быстрым, что не все архивы успели вывезти или уничтожить. Именно это в оккупации спасло бабушку и её дочерей.
Через Калужскую область стали проходить наши отступающие войска. Хмурые, изнуренные солдаты, в потрепанных шинелях, прячущие глаза от людей, которых они оставляли наступавшему врагу, такими их навсегда запомнила моя мама.
При отступлении наши войска возводили переправы из брёвен. Рубить лес было некогда, поэтому разобрали многие дома простых колхозников, в том числе и дом, где жила моя бабушка с дочерьми. Им пришлось остаться жить в сарае.
Сухиничи - это крупный железнодорожный узел, транспортная развязка для многих направлений: на Брянск, Москву, Ярославль и Тулу. Немцы нанесли по нему массированный бомбовый удар. Вот тогда мама увидела впервые настоящее лицо войны. Горела станция, вокзал, дома, искореженные поезда и продовольственные склады.
Люди, рискуя жизнью, пытались вытащить хоть что-то из горящих складов. Кто-то назовёт это мародерством, но добытые таким образом продукты многим спасли жизнь в оккупации. Моя бабушка принесла домой большой мешок вяленой рыбы, из которой потом долго варили суп.
7 октября 1941 года в Сухиничи пришли немцы. Наглые, самоуверенные, празднующие победу. Поначалу они лояльно относились к местному населению. Репрессий и карательных мер не было, только тащили все: продукты, вещи, кур. Убили всех собак, которые бросались на них, чувствуя отношение хозяев к захватчикам.
Люди, за исключением предателей, ставших старостами и полицаями, жили трудно. Бабушке удалось спрятать, как она говорила "в тайную ямку", небольшие запасы картошки, свеклы, морковки, немного муки и тот мешок вяленой рыбы. И была ещё корова Ночка, которую тоже тщательно прятали.
Зима 1941-1942 годов была лютая, а в Калужской области морозы доходили до 40 градусов. В сарае долго не протянешь и бабушка решила идти в свободный дом родственников из Сухиничей в деревню Бельково. Чтобы не задержали по дороге, нужно было разрешение немецкой комендатуры.
Бабушка пошла за разрешением, хотя все у неё внутри дрожало от страха. Принял её немец, хорошо говорящий по-русски. Стал спрашивать, кто такая, откуда, куда и зачем идёт, нет ли в родне членов партии? И как она вообще посмела придти, ведь её муж сейчас воюет против немецкого рейха? Бабушка решилась и сказала, что её муж был арестован в 1937 году.
Немец велел ей выйти и ждать. Спустя некоторое время ему принесли документы по делу деда, как поняла бабушка из архива, который не был до конца уничтожен. Бабушке, как жене репрессированного, дали разрешение на проход по оккупированной территории. А когда бабушка спросила, можно ли с собой забрать корову, то немец, ухмыльнувшись, вписал в разрешение и Ночку. Так мой дед, ценой своей жизни, спас свою семью.
Как молодая женщина с тремя детьми, старшей из которых было 11 лет, пешком шла десятки километров, неся на себе все свое имущество и ведя корову, думаю, что каждый может представить сам. Но дошли, обосновались в доме и стали зимовать.
Вскоре началось контрнаступление наших войск и фашисты злобу за свои неудачи на фронте стали вымещать на населении. Именно тогда все узнали о гестапо, пытках и карательных отрядах. После удачного рейда партизан, уничтожившего состав с немецкими солдатами, карательный отряд пришёл в деревню Бельково.
Всех жителей вместе с детьми согнали в амбар, где раньше хранилось колхозное зерно, и объявили, что они подлежат уничтожению. Их должны были сжечь живьём в качестве показательной акции устрашения.
Случайно вместе с ними в амбар попала жена старосты. Люди удерживали ее силой, чтобы остаться в живых. Так продолжалось несколько дней. Голодные, без воды, в сильный мороз, раздетые, так как выгоняли из домов, не давая одеться, люди сидели в амбаре и ждали своей участи.
Наши войска продолжали наступать, освобождая захваченные города и деревни. Поэтому фашисты решили использовать население как живой щит при отступлении, выгнали всех людей из амбара и заставили идти, прикрывая оккупантов.
Жители деревни брели по морозу. Многие падали и оставались замерзать. Как моя бабушка смогла выжить и сохранить всех трех дочерей, я не понимаю до сих пор. Зато знаю, откуда у неё такая огромная вера в Бога. Она молилась ему все это время о спасении.
Немцы бросили всех деревенских посреди поля, когда они им стали не нужны. Мама тогда очень сильно простыла. Воспаление лёгких лечили на русской печке, никаких лекарств просто не было.
А потом была радость освобождения. Калужскую область освободили сибирские дивизии из резерва Ставки Главнокомандующего. 29 января 1942 года наши войска вошли в Сухиничи.
Рослые, крепкие парни в белых овчинных полушубках, хорошо вооружённые, плакали, когда видели женщин и детей, переживших несколько месяцев оккупации.
Мама навсегда запомнила вкус тех кусочков сахара с налипшими крошками махорки, которыми угощали детей наши солдаты.
Конец первой части.