1991 год стал последним для Советского Союза, прекратившего 30 лет назад своё существование. Однако за семь лет до того, в 1985 году, когда только что избранный Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв провозгласил курс на «ускорение», надежды были самыми радужными. С позиций «послезнания», когда уже знаешь обо всем, что будет дальше, тем не менее, не следует себя обманывать. После «пятилетки пышных похорон» новый молодой руководитель, способный передвигаться самостоятельно и складно говорить, поначалу пользовался огромной поддержкой во всех социальных слоях советского общества – от интеллигенции до военных.
Однако уже к концу 1986 года стало очевидно, что провозглашённый им курс на «ускорение социального и экономического развития», мягко говоря, потерпел неудачу. Оно и понятно – ведь помимо общих слов, никаких конкретных механизмов устранения дисбалансов в советской экономике представлено не было. Итог: как сообщил в январе 1987 года министр финансов Борис Гостев, дефицит государственного бюджета СССР на этот год составил уже 80 миллиардов рублей. По тем временам – колоссальная цифра!
К тому времени уже стремительно обваливались цены на нефть, грянула Чернобыльская катастрофа, ликвидация последствий которой потребовала колоссальных затрат. Однако не следует забывать также и о субъективных факторах, таких, как бездумная антиалкогольная кампания, либо же сознательные, как утверждает историк Евгений Спицын, действия Горбачёва, направленные на демонтаж советской властной «вертикали», основанной на «вертикали» партийной. Будучи опытными аппаратчиками, Горбачёв и члены его команды прекрасно сознавали, что разделяя партию и государство, они угробят и то и другое…
Принимая по внимание это обстоятельство, вполне логичным видится начавшаяся в 1987 году «перестройка», рассматриваемая её идеологами (такими, как Александр Яковлев) как «революция верху» при поддержке широких народных масс. Для того, чтобы такую поддержку обеспечить, применялся самый широкий набор инструментов – от телевизионного «Прожектора перестройки» до вала разоблачительных публикаций в газетах, за которыми по утрам к киоскам «Союзпечати» выстраивались многочасовые очереди. Сейчас такого себе даже представить невозможно! Дело в том, что советский человек воспитывался исходя из представления о том, что все написанное в газете или сказанное по телевизору, является безусловной истиной.
Сегодня мы прекрасно понимаем, что это не так, и в советское время это было не совсем так – хотя в «доперестроечную» пору врали не в пример меньше, чем сегодня. Тогда, скорее, применялась тактика умолчания, зачастую мотивируемая вроде бы благими соображениями. Характерный пример, один из многих:
боясь поколебать «дружбу советских народов», тщательно замалчивались преступления украинских националистов на территории Белорусской ССР в годы Великой Отечественной войны, включая их активное участие в уничтожении Хатыни и множества других деревень.
Характерная черта горбачёвской «перестройки» и «гласности» состояла в том, что, не расчищая имеющихся «завалов», они нагромождали новые, прокладывая прямую дорожку к межнациональным конфликтам и сепаратизму республик. Рубежным здесь представляется конец 1987 – начало 1988 года, когда на страницах газет и в телевизионном эфире замелькали тревожные сводки из Нагорного Карабаха, Сумгаита, Грузии, Абхазии, Южной Осетии, из республик Средней Азии…
Тем временем Горбачёв метался (или делал вид, что метался), рассказывая о том, что весь смысл «перестройки», оказывается, состоит том, что «каждый должен работать на своём рабочем месте с полной отдачей». В свою очередь, недавно скончавшийся писатель-фронтовик Юрий Бондарев сравнил с трибуны XIX партконференции эту самую «перестройку» с поднявшимся в воздух самолётом, пилоты которого не имели понятия о месте своей будущей посадки.
Теперь мы понимаем, что писатель ошибался, как и большинство советских людей: «архитекторы перестройки» изначально всё прекрасно понимали. Помимо значительной части советской партийной и хозяйственной элиты, стремившейся стать капиталистами и приватизировать свои учреждения и предприятия, авангардом «перестройки» выступила также творческая и отчасти научно-техническая интеллигенция, а также (что порой забывают) – криминал. Если задуматься – достаточно серьёзная часть общества, имевшая возможность контролировать основные материальные ресурсы и (что не менее важно) организационные и информационные и культурно-идеологические структуры государства.
Ведь вовсе не случаен продолжавшийся практически весь период правления Горбачёва кадровый погром, утвердивший принципы «отрицательной селекции». В немалой степени именно поэтому стало возможным окончательное уничтожение советской экономики, в том числе – путём разрыва традиционных производственно-кооперационных связей. Предприятиям, расположенным в разных регионах и союзных республиках, было предложено обращаться напрямую, что породило всеобщую неразбериху. Отсюда же – и продуктовые карточки в крупных городах, и искусственно подогреваемый дефицит на продукты первой необходимости, доводивший людей до беглого каления…
Всё это закончилось закономерным крахом – не помог и референдум о сохранении Союза, оказавшийся таким же двусмысленным, как и всё остальное. До сих пор проживающий (как говорят, в Германии) Горбачёв уверен в своей исторической правоте, в то время как многие события и тенденции в России и у её соседей несут неизбывную печать «родимых пятен» перестройки… Именно поэтому, на наш взгляд, история Советского Союза периода его заката нуждается в изучении и тщательном осмыслении.
Делитесь Вашим мнением, узнавайте больше, подписывайтесь на наш канал!