Франсуа Озон сделал свое имя в 1990-х, начав с наглого, смелого, откровенно сексуального кино. Россиянам, только открывающим для себя раскрепощенность западного кинематографа, он понравился сразу. Однако с тех пор Озон проделал немалый путь: заигрывал с самыми разнообразными жанрами и стилями, варьировал тон от серьезного до комического, сооружал конструкции из синефильских цитат и комбинировал самые причудливые сочетания актеров, переживал крупные провалы и головокружительные кассовые успехи. И все же ряд сюжетов и приемов оставались для него неизменными. Александра Хазина пересмотрела всю фильмографию Озона и сформулировала пять его основных творческих принципов.
1. ТРАДИЦИОННОЕ — ЭТО СКУЧНО
В фильме «5×2» (2004) один из героев скажет: «Ложка со спермой лучше, чем гетеросексуальный муж». Это могло бы стать лозунгом для многих фильмов Озона. Правда, дело не в ориентации, а скорее в побеге от скуки: Озона интересует выход за пределы «нормы», то бишь зоны комфорта, которыми могут быть как гетеро-, так и гомосексуальное партнерство, любая предписанная полом, статусом, работой или возрастом роль. Триггером может стать что угодно: смерть близкого человека, внезапно попавшийся под руку фетиш, высвобождающий новую сексуальную энергию, или возбуждающая возможность подглядеть за незнакомцем.
Все три элемента есть в одной из самых известных короткометражек Озона-дебютанта «Летнее платье» (1996) — 15-минутном генезисе его последующей фильмографии, который начинается с крупного плана скрытого под плавками мужского члена (цитата «Происхождения мира» Гюстава Курбе). Короткая размолвка двух любовников Люка и Себастьяна (Фредерик Манжено и Себастьян Шарль) приводит к пляжной авантюре Люка: он впервые занимается сексом с девушкой. Незнакомец будет смотреть на них из кустов: как станет ясно дальше, этот человек унесет все пожитки Люка, оставив его без штанов. Люк вынужден вернуться домой в ярком летнем платье, оно-то и всколыхнет угасшие чувства — и дальше нас ждет сцена бурного секса двух мужчин на кухонном столе.
Сейчас трудно представить тот шокирующий эффект, который вызывали первые фильмы Озона: однополые и бисексуальные связи, эротизированные мужские тела, бессчетные постельные сцены. Из 2020 года, в котором многолетняя история активизма сделала репрезентацию ЛГБТК+ общим местом в западной массовой культуре, а табу с разговоров о подростковом сексе уже сняты такими сериальными хитами, как Sex education и «Эйфория», — все это выглядит почти мейнстримом. Из российского 2020 года с почти легализованной гомофобией первые короткометражки Озона, наоборот, выглядят даже радикальнее, чем четверть века назад. Самому режиссеру они в свое время обеспечили ярлык певца гей-культуры и показы на фестивалях квир-кино, Однако его самого такая узкая специализация не интересовала. Позже он докажет, что не поборник прав отдельных групп, а автор широкого диапазона, стремящийся говорить со зрителями о неисповедимых путях страстей человеческих. Так, уже «Капли дождя на раскалённых скалах» в 2000-м задерут планку: сценарий Фассбиндера, театральная замкнутость и отличное чувство юмора, хоть и со спущенными штанами у всех героев.
2. В КАЖДОЙ ИЗБУШКЕ СВОИ ПОГРЕМУШКИ
Критика буржуазной семьи — конек Озона. Критика эта, впрочем, лишена марксистской подоплеки: Озон провокатор, но не политик, стилист, но не активист. Он просто видит, что покуда жив институт семьи, ему будет с чего срывать покровы — и всеобщие аплодисменты.
Признанный шедевр «8 женщин» (2002) продолжил начатое еще в «Крысятнике» (1998) препарирование буржуазной семьи. Фул-хаус из нескольких поколений главных французских актрис в одном доме и на одной съемочной площадке собран вокруг одного мужчины — формально речь идет о трупе хозяина, но понятно, что центр притяжения тут сам режиссер. Как в «Шербурских зонтиках», где начинала Денев: все одеты в яркие костюмы и, конечно, поют. Озон откровенно издевается и заставляет актрис смеяться над собой, рассыпая по фильму бесконечные подколы — будь то страстный поцелуй двух главных женщин «новой волны» Фанни Ардан и Катрин Денев или пародия Изабелль Юппер на свою же роль в «Пианистке».
После «8 женщин» за Озоном закрепится статус «знатока женских душ», который он не раз в будущем подтвердит и разовьет в самых неожиданных направлениях (например, в анатомическом, как это происходит в «Двуличном любовнике»). Свою способность укрощать главных зубров французского кино Озон также продемонстрирует не раз: соединяя священную парочку Денев — Депардье в «Отчаянной домохозяйке» (2010) или укладывая в одну постель Фабриса Лукини и Кристин Скотт-Томас «В доме» (2012).
Социальные темы четче проступают в фильме «Молода и прекрасна» (2013) — вариации на тему «Дневной красавицы» Бунюэля. Таинственная семнадцатилетняя красавица Изабель, не имея нужды ни в карманных деньгах, ни в поклонниках, начинает после уроков заниматься проституцией. Подростковый бунт — конечно, а еще бунт против правильных семейных завтраков, унизительной и причитающейся ее возрасту подработки бебиситтером за десять евро в час, в конце концов, против поцелуев с потными и прыщавыми одноклассниками. «Молода и прекрасна» — бенефис и дебют Марин Вакт. Ее игра напоминает нам о молодой Денев у Бунюэля или Полански: красива, но как будто отчуждена от реальности — она на себя, как и мы на нее, смотрит со стороны, только не восторженно, а скорее отстраненно.
3. ВСЕПЛОГЛОЩАЮЩАЯ ИЛЛЮЗИЯ
Любимый сюжет Озона, который он проигрывает на разный лад, — это герои в плену собственного воображения, будь то помутнение рассудка или, наоборот, бурная фантазия героя-художника, в чей творческий процесс мы погружены. «Бассейн» (2003), один из громких международных успехов Озона, раскручивает перед нами именно такую историю: английская писательница серийных детективов Сара Мортон (Шарлотта Рэмплинг) приезжает на французскую загородную виллу своего издателя, чтобы в тишине почерпнуть вдохновение для новой книги. Внезапно она оказывается вынуждена разделять дом с нагрянувшей Жюли, якобы дочерью хозяина (Людивин Санье). Увядание сталкивается с расцветом юности; английская чопорность — с жаждой жизни в самом нижайшем проявлении; зажатость и ограничения — с разнузданностью и вседозволенностью. Взаимная неприязнь женщин трансформируется в наваждение, напряженное подглядывание и невыносимое влечение — Жюли становится главной героиней книги Сары, а фильм внезапно превращается в детективный триллер: фантазия главной героини полностью овладевает нарративом.
Стирание грани между фантазией и реальностью особенно эффектно выведено в самом захватывающем фильме Озона «В доме» (2012). Учитель литературы Жермен (Фабрис Лукини) находит себе любимчика Клода (Эрнст Умоер), который черпает вдохновение для школьных сочинений из походов домой к однокласснику. Предмет его пристального изучения — «нормальная семья» и в особенности манящая в ней «женщина среднего класса» (Эмманюэль Сенье). Жермен, мечтающий уроками литературы разжечь огонь в сердцах скучающих подростков, становится соучастником наблюдения. Вынуждена выслушивать очередные главы школьного опуса его жена (Кристин Скотт-Томас) — сотрудница в галерее современного искусства «Лабиринт Минотавра», где выставляется надувной Сталин и свастика из пенисов. Озон смеется и над обывательской «нормальной семьей» с разговорами о перепланировке, пиццей и волейболом, но и интеллектуалам не даст продыху: в конце концов, история отрикошетит в самого Жермена. Дуэт Лукини и Скотт Томас — неотразимая комбинация двух корифеев французской сцены, причем любопытно, что начинал свою карьеру Лукини у учителя Франсуа Озона, Эрика Ромера.
Любопытен и его первый полнометражный фильм «Под песком» (2000), который обеспечил в свое время Озону признание фестивальных критиков, а также перезапустил карьеру Шарлотты Рэмплинг. Эта же идея раскручивается в костюмном фильме «Ангел» (2007) — это самый неудачный фильм в карьере Озона, англоязычный и дорогостоящий провал, который в контексте остальных фильмов Озона выглядит тем не менне логичной попыткой взять иную интонацию. Восторженная провинциальная простушка-школьница начинает писать напыщенные романы — и становится известной, но увлекается вульгарным миром своей писанины настолько, что перестает различать реальность и вымысел и умирает, как полагается героиням плохих книжонок, «от разбитого сердца».
4. СМЕНА КОСТЮМА
«Новая подружка» выходит в 2014-м — году дебатов вокруг закона о легализации однополных браков, шагающего по Европе (в 2014-м он принят во Франции и в Великобритании, а Россия отгораживается от западных тенденций до сих пор действующим законом «о пропаганде нетрадиционной сексуальной ориентации»). Впрочем, Озон не играет ни за какую команду: его интересуют настоящие чувства. Герой Ромена Дюриса Давид пытается справиться с внезапной смертью своей супруги Лоры — и находит утешение, переодеваясь в нее с ног до головы. Так его обнаруживает Клер (Анаис Демустье) — в платье, в парике блонд и при полном макияже: то ли маскарад для потерявшей мать дочери, то ли самый настоястоящий дрэг. Из симпатии Клер к новой подружке, то бишь новой личности Давида, вырастает нечто гораздо более сложное, открывая для Клер ее собственное влечение к покойной. Травестизм Давида обманет зрителя, который сам готов делать поспешные выводы. Кто сказал, что манерный мужчина в кружевном белье и каблуках обязательно гей? Визуальные ритуалы: помада, духи, черные очки, каблуки — все это лишь грани бесконечного восхищения перед «женским». В «Новой подружке» много комичного: в конце концов, трюк с переодеваниями — старый прием французских водевилей. Но гениальный в свой актерской пластичности Ромен Дюрис переключается с кривляния на драму: это трагедия человека, который не может выглядеть как хочет и любить так, как хочет. Невозможно высокую ноту он берет в сцене фильма, которая происходит на дрэг-шоу при участии настоящих травести-артисток. В этой способности говорить о серьезном, продолжая сохранять общий тон иронии и легкости, Озон наследует традиции праотца французского театра Мариво, чьи герои также меняли платья и маски, попадали в нелепые и комические ситуации, но обнажали глубокий для XVIII века психологизм и оттенки эмоций.
5. ДВОЙНИК, ДУБЛЕР, ПОДДЕЛКА
Настоящая одержимость Озона — двойники или дублеры — кинематографический троп, в котором сошлись любовь и криминал. Раздвоенные отражения героев, которыми изобилуют фильмы Озона, всегда намекают на относительность происходящего — и, как правило, в конце каждого фильма любой «оригинал» обернется не тем, чем казался изначально. Даже в самом кастинге иногда присутствует уже некоторый намек на «раздвоение»: Озон намеренно берет на главные роли «феминных» мужчин, чью женскую сторону обязательно раскроет (Пьер Нине, Мельвиль Пупо, Ромен Дюрис).
«Франц» (2016) — костюмный черно-белый фильм, сюжет которого разворачивается в послевоенной Германии. Анна (Паола Беар) безутешно носит цветы на могилу убитого в бою жениха Франца и в один прекрасный день встречает на кладбище незнакомца (Пьер Нине). Тот представляется близким другом покойного: пока война не разбросала их по разные стороны фронта, они дружили в богемном довоенном Париже, полном беспечности, музыки и прогулок по Лувру. Адриен мгновенно воскрешает образ Франца — и сам будто становится им, трагически обманывая надежды героини.
Еще более лихо закручивает историю с двойниками Озон в «Двуличном любовнике» (2017), где все двоится и отзеркаливается. Этот фильм в череде последних фильмов режиссера выглядит достаточно безумно, но поворот в физиологию и треш — будто возвращение к корням Озона. Хлоя (Марин Вакт) живет с бойфрендом-психоаналитиком (Жереми Ренье), которому изменяет с другим психоаналитиком, его братом-близнецом, попутно испытывая тревожные боли в животе. Любовный (равнобедренный) треугольник быстро оборачивает дурным сном — психоаналитический триллер превращается в хоррор в духе Кроненберга, с фонтаном крови, кусками мяса и погружением в вагину на весь экран. Бесконечные отсылки к «Ребенку Розмари» Поланского даже самым въедливым синефилам не помогут разгадать финал — облапошенными, в какой-то мере даже разочарованными останутся абсолютно все.
6. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РАЙ
Не прошло бесследным и католическое образование, полученное Озоном в детстве. Многие фильмы в его карьере укладываются в разговор о бесконечном поиске замного рая — который невозможен ни на морском берегу, ни даже в замке, который и называется «Пэрадайз» («Ангел»). Постоянно возвращается тема ребенка — безгрешного, но чье рождение требует от взрослых бесконечных сексуальных экспериментов («5×2», «Рики», «Время прощания»), она же переплетается с восхищенным взглядом Озона на саму способность женского организма зачать и выносить дитя («Убежище»). Но приближение к своему собственному раю и к более личным темам как будто дается Озону с большим трудом — скандальный фильм «По воле божьей» (2018) о священниках-педофилах в католических школах по факту оборачивается достаточно однобоким морализаторством, которое не облегчает даже эмоциональная игра актеров.
В фильме «Лето 85» Озон снова делает попытку вернуться в рай — возвращаясь в лоно собственной кинокарьеры: полуобнаженные подростки на морском берегу в годы, когда и сам Озон был беспечным тинейджером. Мы не знаем, удастся ли Озону подобная автобиографичность, но скучно (точнее, «традиционно») точно не будет.
Читайте больше материалов на theblueprint.ru