Не пепел-мел, не копоть-сажа
Ни тихих омутов вода
Уже конечно не расскажут
Что было с ней и мной тогда
А. Новиков
Воспоминания. Они подобны подводной лодке, появившейся на поверхности штилевого моря. Только, что было темное зеркало воды, в котором тускло мерцали звезды и блестела лунная дорожка. Но вот что-то произошло и вместо лунной дорожки - по матовым стальным бокам подводного крейсера струятся потоки воды.
Так и воспоминания. Всплывают из глубины, где прятались. И ничего с ними не сделать.
Вспомню одну историю, к которой всегда было странное отношение, не поменявшееся вот уже 20 лет.
2001 год, деревня где то во глубине Тверских лесов. Последние дни лета, учеба, универ - к которым так не хочется возвращаться. В том месте, куда привозили на лето с самых ранних лет, магазина никогда и не было. А потому приходилось ездить в соседнюю деревню - если лесом, то тысяча с небольшим шагов - что в переводе означает 700 примерно метров. Но в лесу корни, а потому ехать проще дорогой, хоть и дальше вдвое.
Мотоцикла под рукой не было, машину чего зря гонять по колеям да ямам. Поехал на велосипеде. В магазине знакомую встретил, наверно года два, может три ее не видел. Когда детьми были, так все со всеми общались. Это уже когда к 20 или за 20, все как-то разбрелись и в деревню приезжать не так интересно.
Ее первый раз привезли в деревню лет в пять , наверное. И когда кто-нибудь из взрослых спрашивал, как ее зовут - она всегда негромко говорила "Ирина". Именно так, в таком формате.
Внешне не изменилась. Темные, волнистые волосы и глаза - темная вода. Сколько раз, бывало, вынимал из этих волос репейники или отряхивал песок - чтобы темные глаза не наполнялись слезами. Народ то все больше простой и игры простые - а она такая, всегда тихая, безответная, можно сказать. Если других издалека слышно - вечно все чего-то делили и разговор на уровне "дура-сама дура" был вполне обыденным делом, то эта в разборках не участвовала никогда. Наберет, бывало, ворох книг в библиотеке и сидит, читает. Вот если какой-нибудь шалаш построить, а то и дальнем поле, где рожь или овес - колокольчиков набрать - это с удовольствием.
К слову сказать, из за книг ей и прозвище придумалось. Но это уже когда постарше стали и прониклись чтением. Телевизор то работал день в неделю в лучшем случае, а с другими развлечениями не густо.
Был какой-то момент, дети начитались "Айвенго" и давай луки со стрелами мастерить в стиле йомена из Локсли. Более известного как Робин Гуд. Доспехи да мечи мастерить было не из чего. И вот кто-то под это дело решил, что Ирина больше всего похожа на Ревекку из Йорка. Так ее и стали звать. Был еще вариант "еврейка из Йорка". Она сначала морщилась, как морщатся от йода на битые колени. А потом как будто привыкла, во всяком случае, виду не подавала.
Хотя у нее в лице всегда было что-то сарацинское, было. Да и загорала за два дня до цвета чайной заварки. Не то, что ее сестра - светлокожая, сметанного оттенка, не загорающая в принципе. Даже если с мая по октябрь на солнце пролежит, без толку.
Сестра старше нее года на четыре, крепкая, здоровая - как говорили, об асфальт не убить. Спокойная, с характером. Чуть что не по ней, все равно по своему сделает. И с деликатностью не то, чтобы плохо - скорее, совсем никак. И настолько прямая, что соврать даже в голову не приходит. Все расскажет. А уж если смеяться начнет, вся деревня слышит. Ее как звали с детства Наташка, так и до сих пор, полагаю зовут. У Ирины и у Наташки мать одна, а отцы разные - так вышло.
Наташкины отец и мать - они из соседних деревень. А как отношения узаконились, перебрались в Тверь - тогда Калинин. Заехал как-то к наташкиному отцу двоюродный брат из Ленинграда. В Подольск, в командировку ездил. Отмечали вечером встречу, а наутро взялся один брат другого брата проводить, на машине подвезти до вокзала.
И отвез. Он работал на древнем ГАЗ-63 с надписью "Связь". Вот поправили с утра здоровье, да поехали. У троллейбусной остановки мужичок дорогу перебегал, на троллейбус торопился.
Наташкин отец не захотел мужичка того давить, дал руля влево, на встречную. Старенький грузовичок от такого маневра лег на бок, аккурат перед встречной остановкой троллейбусной. Будкой придавило мать с двумя детьми , а в довершении всего с бака крышку сорвало и бензин хлынул да взялся гореть. Лето, жарко.
Эти двое из кабины кое-как выбрались, пробовали тушить - толку то? Крое ожогов, никакого успеха в этом деле не достигли.
Пока следствие, пока суд - перспективы невеселые. К тому же угадали под очередную кампанию по борьбе с зеленым змеем. Водитель со стаканом во лбу, опрокинутый и сгоревший автомобиль, трое погибших - кто поверит, что какой-то мужик дорогу перебегал?
Прокурорша просила всей строгости, в результате дали 12 лет. И наташкин отец под это дело отписал своему двоюродному брату, чтоб тот попробовал сойтись с его женой. Чтобы дочка безотцовщиной не была. Да и просто - чего порознь жить, если так вышло.
Сошлись, перебрались к нему в Ленинград - там и Ирина родилась. Через 6 лет, через полсрока по амнистии освободился наташкин отец - в Удомле отбывал, работал на Калининской АЭС. Там же познакомился с женщиной с двумя дочерьми, у которой муж на станции погиб, родили третьего - сына.
И все приезжали в одну деревню на лето. А что им делить - все получаются родственники. Да и два дома на всех, места хватает. У нас не Мексика, у нас про жизнь сериалов не снимают. У нас просто живут.
Ирина со старшей сестрой общалась не очень. Их на лето спать в баню выгонят, чтоб спать не мешали ночными брожениями. Наташка убежит к подругам да к друзьям, возьмут магнитофон да шатаются до утра под Цоя. Очень им нравилось про алюминиевые огурцы слушать.
А Ирина - идешь бывало деревней, ни у кого света нет - а у этой пробивается. Читает, стало быть. Еще помню, днями на велосипеде каталась. Бывало, когда вместе поедем, а то она одна.
Но это когда было - в школе еще учились. Потом видел ее несколько раз, когда приезжал в деревню. А тут в магазине встретились.
У нее всегда была такая, своеобразная комплекция. Невысокого роста - меньше даже, чем мои 170. Плотная, мышцы развитые - лет наверно 8 гимнастикой прозанималась. В бедрах полновата, но это бывает у тех, кто заниматься спортом резко бросил. Организм, привычный к нагрузкам, без нагрузки начинает женские гормоны усиленно вырабатывать. Когда это на период полового созревания накладывается - получается такая вот выраженная женственность фигуры. Она этого немного стеснялась и одевалась соответственно Шорты длинные или джинсы любые. В юбке - разве что совсем по малолетству. Говорила, что ей форменное платье по школе надоело
Обратил внимание, что она правую руку как-то неуверенно держит. Спросил, что с рукой - говорит, что каталась на роликах да сломала - вот недавно гипс сняли.
Взял ее сумку, повесил на руль велосипеда, проводил до дома. Постояли, поговорили, поехал к себе.
Оставил, чего привез, попил чаю. Пока не стемнело, дай, думаю, к товарищу прокачусь. Выехал, чувствую холодает. Вернулся, накинул куртку - а солнце уже к закату.
Доехал до товарища, того дома нет. Развернулся и назад. Смотрю, Ирина с ведром у колонки. Донес ее ведро, сидим на скамейке, разговариваем.
Тут стемнело да и дождь пошел. Сначала вроде мелкий, а потом совсем плотный. Спрятались в бане. Обыкновенная баня -бревенчатый сруб, в нем три помещения. Непосредственно, где моются - с шайками, скамейками, печкой с котлом. Предбанник - там, где уже почти как в бане. Скамейки, полки. И помещение перед входом, отдельный сруб - где летом оставляют спать гостей, а зимой оставляют верхнюю одежду. Кровати, стол, стиральная машина, кой-какой инструмент и все такое прочее.
Вот там с ней и устроились. Вроде как знакомые, нет повода особо стесняться. Сдернул с гвоздя дождевик, сходил на колонку за водой.Сначала пили чай - накипятили ведро воды. Меньше тары не было.
Кружки железные, сборный чайник Советского Союза для заварки. Крышка зеленая с цветами-маками. Чайник белый с оранжевой полосой. Конфеты, печенье - куда же без них.
Снаружи ночь темная, звезд нет - хоть глаз выколи. На два шага вперед - ничего не видно. Днем еще тепло было, а ночью завернуло градусов десять и дождь холодный, не унимается. Она говорит, куда ты поедешь, оставайся. Места много. Стали спать укладываться, заснуть невозможно. Хо-лод-но! И Ирина жалуется, что рука ноет от холода.
Сел рядом с ней, взял ее руку в свои. Все же чему-то учили.Света нет, да он и не нужен. Глаза могут чего-нибудь пропустить, а руки все увидят. Насколько понял, перелом был тяжелый, немудрено, что болит. Погрел в руках, вроде отошла без привычного уже анальгина. Собрался уходить на свою кровать - говорит, полежи рядом, а то холодно.
Остался рядом с ней. Вдвоем тепло, засыпать начал. Сквозь сон слышу, спрашивает. "Я тебе совсем не нравлюсь?" Спрашиваю, а с чего ты это взяла? Отвечает - а ты на меня совсем не реагируешь. Того гляди, заснешь. Не говоря ни слова , положил ей руку под голову, легонько приложил боком к себе. Без всякой задней мысли глажу ее левой рукой - без разбора и без эмоций. Просто, как ребенка гладят в такт имени. Движение руки по времени - как имя произнести. Она задерживает мою руку на груди, чувствую ладонью биение ее сердца. Оборотов 120 в минуту - что-то как-то пульс лежачему положению и спокойному тону не соответствует.
Легонько прикасаюсь губами к ее уху, девчонкам это нравится. Она вздрагивает, как от электрического тока, тянется ко мне губами. Чувствуется, что опыта у нее нет,но старается не отставать.
Холод куда то делся, жарко стало. Она в футболке большой, чуть не до колен. И Ее футболка скользнула вверх к плечам, а потом и вовсе куда-то делась. Под футболкой больше ничего не было.Она как-то сначала сжалась, стала прикрывать грудь руками, потом уступила прикосновениям моих губ и рук.
Потом нашла в себе силы сказать срывающимся от волнения голосом, что она без одежды а на мне еще что то есть. Сделал так, чтобы на мне тоже ничего не было.
Просто прикасался к ней, прикасался так, чтобы она чувствовала не сколько тепло рук,а именно тепло от прикосновений.
Девчонкам не стоит ничего предлагать - если девчонке чего-то захочется, то она сама найдет повод об этом сказать.
Она легонько надавила мне ладонью на плечо, чтобы лежал на спине. И сказала - я хочу сама. Наверно, хотела почувствовать, как это может быть. Но получилось, как получилось. Получилось, что после внятной преграды, не выдержавшей ее веса - оказался в ней полностью.
Видимо, что она не ожидала, что так может быть. Успела только испуганно айкнуть. Дальше - в эту ночь уже не спали. Она сжалась, буквально упала с меня, вцепилась не давая пошевелиться. Потом дернулась к лампе над кроватью, пряча грудь под ладонями. Упала на подушку, снова в меня вцепилась.
По щекам из глаз катятся крупные слезы. Просто слезы - лицо не плачет. Чуть кровит прокушеная губа. А она все повторяет одну и ту же фразу. Что не думала, что так бывает. Не думала, что это вот так может быть с ней. Потом немного успокоилась. Почуствовав некоторую свободу - начал целовать ее грудь и живот. Просто чтобы хоть немного отойти от собственного ощущения вины. Потом она взяла меня за плечи - и сказала, что теперь уже нечего беречь. Сделай это еще раз. Но все же свет из лампы ее смущал.
О себе не думал. А она, она не ослабляла рук, обвившихся вокруг моей шеи. И то, что у нее получилось настолько ярко, как это может быть в первый раз - понял по ее ногтям, продирающим до крови кожу на спине.
Потом положила мою голову себе на плечо и сказала, что ей настолько тепло и спокойно, что даже возможная беременность не пугает.
Потом пили теплую воду из какой уже по счету кружки. Потом, превозмогая холод, добрались до бани. Нагрели воды и лили ее из ковшиков. Она на меня, я на нее, уже почти переставшую стесняться.
Потом завернулись в махровые простыни и добрались до кровати.Просто попадали и уснули, обнявшись. А утром, утром был ранний подъем и поспешная ретирада - дабы никто не увидел и не подумал, чем мы занимались.
Доспав пару часов, снова приехал к ней. Встретил ее сестру, Наташку. Она со свойственной ей прямотой сказала что "Ирка в лежку, у нее эти самые начались". В ней это всегда было, кому угодно сказать что угодно и не думая о последствиях.
Зашел к Ирине, пока никто не видел, она встретила объятиями. Хоть и было видно, что чувствует себя не особо хорошо - сестра не соврала.
Сидел рядом с ней - даже и не говорили ни о чем, просто за рука держались. Она говорит - собираться надо, вечером домой. Приходи в час. Они всегда так уезжали - отобедают, погрузятся в светло-зеленую шестерку с номером "ЛД" и поехали.
Пошатался три с небольшим часа, прибыл как раз к назначенному времени, минут за десять. Шестерка уже загружена, под парами, отец ее стекло протирает.
Все уже вокруг машины стоят. Ирина сделала вид, что что-то забыла , прошла рядом, задела меня ладонью. Пошел за ней следом.Спрятались за крыльцо, упали в объятия, губы в губы.
Неохотно отстранилась. Сказала, уходи, не провожай меня. И уже в спину - это было здорово.
Несколько позже, через два года - был в деревне, встретил ее мать. Разговорились, как да что. Она и поделилась, что Ирина замуж вышла и вот совсем недавно двойню родила. Девчонки.