Агний сидел на лавке и смотрел на юг. Из черноты непроходимого леса, подобно огромному и уродливому дереву, к небу тянулся столб чёрного дыма. Подобно чудовищу из сказок, тому, что однажды пробуждается и стремится поглотить или поработить все сущее, эта бестелесная жила росла ввысь и ширь.
- Дааа... - задумчиво протянул старик, потянувшись к кувшину. Сегодня он сам налил себе, да вот не по края, а лишь до середины. Пересохшая деревянная кружка затрещала. Старое дерево, кажется, это была липа, ощутив вкус сладкой браги, будто проснулось от долгого сна.
- Пожар. - с умным видом произнёс рыжий мальчишка.
- Пожар. - ответил Агний и пригубив сладкий, но весьма крепкий напиток, отставил кружку. - Ну, до нас далеко, да и ручей на пути. И ветер нам в помощь. Так что, беспокоиться нечего. А дым этот историю мне одну напомнил.
Детвора уселась поудобнее. Детские глаза вспыхнули. Сейчас будет сказка. Новая и интересная.
___
На той стороне великого оврага, в землях Барских, жизнь своими законами у людей установленная. Правят там теми, кто победнее, те, кто побогаче и хитрее.
У какого барина и с десяток деревень в подчинении, а у кого и одна всего. Вот, в такой деревеньке, среди леса, и жила захухря одна. Девица молодая, а на вид, что мужик малахольный. Страшная, как петух три дня дохлый на кучи навозной провалявшийся. Ещё и волосатая везде, где бабе не полагается. Да и это не так страшно, и такие счастье находят. Но, и другие изъяны имелись у неё. Горбатая, на один глаз слепая, с губой заячьей. А из-под титьки рука лишняя у неё росла. Не большая, но всё же лишняя. Да и выросла так, что не спрятать.
Мать с отцом и такой дочери рады были, хоть и печалились за неё. Одна ведь всю жизнь свою тянуть будет. И не встретится ей на пути человек, что полюбить такое страшилище сможет. Да и сама она понимала это, смирилась. Для себя так решила, что пока родители живы, будет их оберегать. А как умрут, жить тихонечко будет, никому мешать не станет. Да и кому мешать? Люд её за сотню шагов обходит, сама она чуть богаче нищей. Никому дела до такой нет, и ей дел до других не интересно иметь. А звали её Никой.
Да случилось так, что барин старый к Кондратию решился двигать, сыну передав власть свою. Всей деревней хоронили, провожали. Да на тех похоронах взглядом эта Ника с барином молодым и встретилась. Да так, аж сердечко защемило.
Уж так барин молодой красив был, статен. Зубы белые, глаза карие, а волосы да усы, что крыло ворона черны, да как шерстка слобня новорожденного лоснятся.
Стоит над гробом отцовским, друзья его рядом стоят. Да грусти то в них и не заметно. Стоять и о своём шепчут. А барин молодой то разок, то другой, да на Нику и взглянет, улыбнётся.
Как барина схоронили, так девка домой вернулась, будто не в себе. Мать с отцом приметили, спрашивать стали.
- Ой, матушка, ой батюшка. Да до чего же хорош наш барин молодой. До чего же красив. А как он улыбнулся мне, так я думала сердце из груди выпрыгнет. - рассказывает Ника, а сама будто в облаках парит.
- Что ты, дуреха? - нахмурилась мать. - Ты мысли эти брось. Сама знаешь, что он ягода не твоего поля. Да и ты не ягода.
- Да всё я знаю, матушка. Но ведь так помечтать приятно. Будто и вправду быстренько жизнь счастливую прожила. И любовь у нас была, и дети.
- Не вредно мечтать. - вдруг подал слово отец. - Главное, чтоб мечты при себе остались. А то ведь, узнает кто, засмеют, заклюют.
И договорить разговор не успели, как в хату дверь открылась. Как к себе домой барин молодой валился. Осмотрел серость скудную взглядом быстрым, да нахально на стул хозяйский уселся, ногу на ногу закинув.
- Ника тебя зовут? - обратился он к юродивой. А та от страха дар речи потеряла.
- Никой нарекли мы её при рождении, кормилиц ты наш. - поспешила с ответом мать.
- Вот что. - начал барин. - Решил я жениться. Да подумал и понял, что вернее и преданнее жены, чем ты, Ника, мне не сыскать.
- Да, как же так, барин? - побледнел отец. - Опомнитесь. Аль горе по батюшке вашему вам разум затуманило. Наша Ника, девушка хоть и хорошая, хозяйственная, но... Куда она вам такая? Народ засмеёт.
- А пусть посмеет. - фыркнул барин. - Плетей на всех хватит. Влюбился я и решил! Таково слово моё. Даю тебе, Ника, ночь на размышление. Утром или откажи, или соглашайся.
Вскочил барин молодой со стула и был таков. Вся семья так с открытыми ртами и осталась стоять. А как от неожиданности такой опомнились, так совет держать начали.
Отец сказал, что может, и неплохо было бы, за барина выдать Нику. Сами то, они уже старые, помрут скоро. Страшно дочь одну оставлять. Да и на старость лет внучка бы понянчить, страсть как хочется.
Мать же мечты все сразу отбросила. Какая там любовь может быть? Что-то неспроста это так все. Ну, не бывает такого, чтоб молодец красивый на пугале таком женился.
Отец же поперёк, мол, бывает. В сказках такое часто, а их не с пустой головы выдумывают. Может, и впрямь барин влюбился? Может, и правда, за страшным обликом увидал красоту внутреннюю?
Мать же опять, за своё. Мол, счастья не будет у семьи такой. Пусть народ и боится барина, да за всеми не уследишь. И смеяться будут, и пальцем в спину тыкать. А то и гадость какую сделают от зависти и злобы.
- Вот что, матушка и батюшка. - начала Ника, слезу утерев. - Помечтала я. Да и ещё до утра время есть, помечтаю ещё о счастье. Да только, правда то, что дороги наши разные. Я не хочу своим счастьем беду на барина накликать. Утром, как явится, откажу я ему. И пусть с тяжелым сердцем это буду делать, да легче мне от того будет, что не совсем я пугало. Что даже на такую, как я, такой молодец обратил взор свой и в любви, пусть и по своему, признался.
___
Ночь тянулась медленно. В черноте маленького оконца, то и дело, мерещилось Нике лицо барина. Красивый, статный, сильный. О, как она мечтала сказать, что согласна. Как мечтала о том, что поженятся они, а спустя зиму, коль лес позволит, родится у них сын. А может и дочка. Только обязательно ребёнок красивым будет, как барин.
Уже и зорька красная небо окрасила, а Ника всё не спала. Вспомнилась ей сказка старая, как кика болотная в мужика влюбилась. И так любовь её сильна была, что обратилась она красавицей. Жаль, в жизни так не случается.
Сидела Ника у оконца, мечтала. Глаза уж слипаться начали. От того и не приметила, как барин молодой по двору прошёл. Как к себе домой, в хату ввалился. Хозяева в ночных рубахах его встретили. А он стоит красивый, в праздничном. В руках шкатулка подарочная.
- Ну, Ника? - начал барин. - За ответом я. Вот и ларчик свадебный. Там подарок. Да, знай. Даже если ты в ларчик этот до того, как согласишься взглянешь, я своего слова не поменяю.
Посмотрела Ника глазом сонным на шкатулку, на барина. В голове всё то, о чём с родителями вечером говорили, перебрала. Дважды пожалела, что не кика она болотная. Та, что из сказки. На родителей взглянула, вздохнула и тихо так, робко произнесла. - Я согласна.
Родители чуть разума не лишились от такого. Мать на лавку присела, а отец простым воздухом поперхнулся. Да так, что с трудом откашлялся.
- Ну, коль согласна, - говорит барин. - открывай шкатулку.
Робко Ника замочек повернула, крышку медленно откинула. Смотрит, а там серебра монет в тридцать, а над ними браслет брачный.
- Вот. - говорит барин. - Серебро это родителям твоим, а браслет тебе. - да не дожидаясь, чего там девка скажет, на запястье браслет ей и надел.
- Пусть он символом любви будет. - сказал молодой барин и Нику за руку взяв, на двор вывел. А там и повозка, в которую слобень впряжён, уже на голове была.
И пусть идти до барского дома было всего в три сотни шагов пути, так ведь нет. Объехала повозка всю деревню вдоль и поперёк. У всех на виду была Ника.
А позже в дом к молодому барину приехали. Велел барин невесту свою отмыть, причесать и приодеть. А как предстала она перед ним в наряде новом, так отвёл он её в комнату большую, за руки взял и в глаза посмотрев, сказал, что на утро поженятся они.
—
На пуховых подушках, под большим одеялом, на настоящей кроватке, а не лавке тулупами старыми заваленной, спала Ника. Не просто спала, а барыней себя чувствовала. И снились ей сны.
Снилось ей время, когда она совсем дряхлая будет. Муж рядом, тоже состарился. Зато полон дом внуков. Да столько их, что во всей деревне столько детей не сыскать. Да только сон этот прекрасный петухи нарушили.
Проснулась Ника, да пока все ещё спали в доме, хозяйством занялась. Тесто завела, блинов напекла, кашу запарила. Первые работники только глаза продирали, а стол уже и для них накрыт был, и для барина.
А как солнце высоко встало, так вывел барин Нику на деревенский пятак, да прилюдно оповестил, что в жёны берёт. А посему, всем веселиться и барское вино пить, что работники из погребка выставят.
Началась у девки жизнь совсем иная. Работники перед ней поклоны бьют, во всём угодить стараются. Родителям её и одёжа новая нашлась и еда вкусная на столе появилась. Только вот у самой Ники беспокойство.
Третий день уже как она мужнина жена, а ночует одна. Барин молодой лишь подарки дарит, да приятных снов желает.
На четвёртый день осмелела Ника. Да ровно настолько, чтоб робко так мужу своему в ноги поклониться и спросить.
- Муж мой, кормилец наш. Почто ты замуж меня взял, коль постель со мной делить не хочешь? Воздухом дитя не надует, а силу гнилую приманивать, так мы не те дикие, что за оврагом живут. Я знаю, что не красавица, а скорее даже чудище юродивое. Но ведь можно и другую представить, и глаза закрыть пока дело своё делать будешь. Свет приглушить. Иначе, как я дитя тебе подарить смогу? А что это за жизнь семейная без ребёнка, без наследника.
- Ой, милая моя жена. – начал с тоской барин. – Не в тебе беда, а во мне. Случилась у меня беда. Отец мой, денег больших барину с земель соседних задолжал. Теперь грозит он мне смертью. И, жить мне осталось, если долг не отдам, не больше десяти дней.
- Да как же так? – испугалась Ника. – Почему молчал? Матушка бы подарок твой вернула, ничего не потрачено было. Да и батюшка бы по людям пошёл, общими силами собрали бы.
- Молчал от того, что шибко сумма там большая. Или отдаю, или жизнью плачу. Или, … - замялся барин. – да ладно. Нечего тут обсуждать.
- Нет уж, договаривай. Что или? – пристально посмотрела мужу в глаза Ника.
- Предложил тот барин иную плату. Он же аккурат на нашу свадьбу и явился. Вот и захотел унизить меня, сломать. Дескать, чтоб я тебя ему на одну ночь уступил, тогда он долг мне простит. Но я не согласился. Не переживай. Всё хорошо будет. Ты уже барыня. Так что, не станет меня, в твоих руках власть останется. А мужа ты себе найдёшь с властью такой в руках своих.
Поцеловал барин нежно жену в щёчку, да снов спокойных пожелал. А сам, вздохнув тяжело, вышел.
___
Всю ночь Ника не спала. Терзали её мысли страшные, злые. Места себе не находила, по комнате хромала кругами. Да на утро в опочивальню мужа пошла. Разбудила его.
- Вот что! – твёрдо заявила Ника. – Скажи этому злодею бессовестному, что согласна я!
- Да как же так? – округлил заспанные глаза барин. – Не могу я пойти на это. Это же позор какой для тебя.
- Я всю жизнь в позоре живу из-за внешности своей. Всю жизнь, мою недолгую, мне в спину пальцем тычут. В след плюют, только за то, что не такая, как все. А уж позор, который мне позволит мужа любимого от смерти избавить, я как то переживу. – сказала так твёрдо, что барин будто испугался такого напора.
А после, весь день Ника себе места не находила. Уж так страшно ей было, так мерзко. Да если мерзость ту за себя испытывала, а страх всё больше за мужа. А ну, как не согласится тот изверг, посмеётся, да всё одно голову барина молодого потребует на блюде на серебряном.
Весь день из угла в угол ходила, места себе не находила. Сердце к вечеру болеть начало. Из рук всё валится, ноги подкашиваются. Да как солнце село, муж вернулся. Мрачнее тучи лицом.
- Что случилось? – испугалась Ника. – Отказал тот злодей?
- Да, если бы. – тихо прошептал барин. – Согласился. Да ему, мало просто того, что попросил. Хочет это дело в хлеву, где слобни спят, сотворить. А я даже не знаю, как тебя отпущу на такое противное дело.
- А ты не кручинься. Иди и ложись спать. Не думай об этом, будто этого и нет ничего. – погладила по голове мужа Ника. А как ушёл он из опочивальни её, так и собираться начала.
Тихо, как мышка, из терема выскользнула и в хлев. Вошла, и чуть не подурнело ей. Валяется на сене, в дорогом тулупе, но уже без штанов мужик. Волосатый, как медведь. Пьяный, как свинья, что жмыху от отжатого вина нажралась. Песни горланит, плюётся. Глаза как стекляшки, уже и не видят ничего от пьянки такой.
Вздохнула Ника, рубашку ночную с себя сбросила, да рядом прилегла. Как смогла, как сумела, взбудоражила мужика. Тот что-то промычал несвязанное, из горла мутной в три больших глотка отпил, да на Нику взобрался.
Лежит девка, голову отвернув от дыхания зловонного. На колосок сухой, что из сена торчит, смотрит. Пытается думать о чём-то своём, от боли губу закусив. А этот злодей пыхтит над ней, слюни пускает, что-то горланит. Руками своими сальными хватает где только достать может, а то и кусается.
Вечностью девке пытка эта показалась, да перед тем, как уже разреветься была готова, сполз с неё мужик и к бутылке потянулся.
- Всё? Мой муж тебе ничего не должен? – всхлипывая, спросила Ника. Да мужик ответил невнятно, рукой отмахнувшись. Дал понять, что свободна она.
Вернулась Ника в терем, в опочивальне своей заперлась и до самого рассвета прорыдала. Не так ей представлялось счастье. В сказках то оно всё гладко и мягко после свадьбы. А тут, сразу будто в бане жаркой веником шиповниковым отхлестали, а потом в соли изваляли, да ледяную воду бросили.
Как поутру все встали, так она в глаза никому смотреть не могла. Всё ей казалось, что все работники знают о том, что ночью было. Через девку одну попросила барину передать, что к родителям она пойдёт, что там день – два побудет. Да и, не дожидаясь, пока барин проснётся, со двора и ушла.
Дома мать с отцом утешали, как могли. Молоком отпаивали, да травами, что разум в покой приводят.
- Ну, ничего. – говорил отец. – В жизни, оно ведь всяко случается. И это не самое страшное. Вот, например, бабка твоя так деда твоего от смерти спасла. Да только лечь ей пришлось не под одного мужика на сене мягком, а в чистом поле, по весне, в снегу талом. Да сразу под десяток бандитов. Красивая она была очень, а кроме красоты той ничего и не было. Вот красотой и заплатила. И ничего, с дедом счастливо жили дальше, я родился у них.
- Тфу на тебя, старый. – рассердилась мать. – Нет, что бы успокоить, ты только на больное надавил.
- Так я и успокаиваю. – возмутился отец. – Ну, подумаешь, легла под мужика. Не по своей же прихоти, когда лохматка зачесалась. Мужа из беды выручить.
- Ага. А муж то прям рад этому, небось.
- Ну, это его дело, рад или нет. То, что жив остался, оно то конечно радует. То, что такой ценой, да кто ж его знает. Цена то вроде и не высока, да не приятна. Но, если так подумать, благодарен точно. И ты, дочка, не сиди дома. Успокаивайся, сопли вытирай и к мужу иди. Наверняка ждёт тебя. Скажи, как ты его любишь, и всё хорошо будет.
- Ага. – зашипела мать. – Ждёт он. Мог бы и сам прибежать.
- Да что ты на мужика травишь. Стыдно ему, вот и не приходит. Молодой он ещё. – отмахнулся отец.
- Ты, правда, так считаешь, батюшка? – всхлипнула Ника.
- Конечно. Случись бы у нас с твоей матерью такое, так я бы первым тоже стыдился явиться. Но, любил бы её не меньше, чем и до этого. А может и ещё больше. Вон, некоторые бабы мужику палку не протянут, когда в болоте тонет. А ты на такую жертву пошла. Так что давай, топай к мужу. – отец вытер слёзы с щек дочери и поцеловал её в лоб.
Успокоилась Ника, отдышалась, умылась. В порядок себя привела и обратно к мужу пошла. Осторожно по двору прошла, чтобы псин спящих не будет. А то ведь, эти лай поднимут, весь двор перебудят, а поздно уже.
В терем вошла и хотела было в опочивальню к мужу подняться, да разговоры услышала в большой горнице. Осторожно заглянула, а там барин молодой с друзьями.
- Ну, всё. Выиграл я наш спор. – говорит барин. – Свадьба была, да и девка бабой теперь стала. Всё по срокам, как обговаривалось, до конца луны.
- Погоди, погоди. – говорит друг. – Так девичества не ты же её лишил. Знать проиграл.
- Нет уж, это ты погоди. – засмеялся барин. – Ты вспомни, как наш спор словами был обговорен. Должен я жениться на пугале этом и чтоб до конца луны она девичества лишилась. А вот кто там свой стручок помакает, об этом речи не шло. Так что, сгодился и пьянь из трактира. Всего-то, накормил его, пару бутылей дал и кафтан отцовский. А тому и за счастье, хоть коза под ним, хоть свинья, а хоть пугало такое.
- Точно. Так и было оговорено. – вмешался второй друг. – Прав он. Так что, тебе платить.
- Ладно. Твоя взяла. – грустно ответил первый друг и выложил на стол кошелёк. – А теперь то, что будешь делать со страшилой этой?
- Да всё продумал уже. – засмеялся барин. – Через два дня на ту сторону оврага отправлю, ну, вроде по делам семейным. Кто-то из работников отвезёт её, да там и потеряет. А на той стороне народ дикий, так что, может, и вдовцом я опечаленным в скором времени останусь.
- Ах, вот как? – закричала ворвавшаяся в горницу Ника. – Значит, с самого начала ты всё это задумал. Вся деревня узнает! Всем расскажу!
- Дура. – ухмыльнулся барин. – Подслушала, да тихо бы бежала, чего подороже прихватив. Я бы даже погоню за тобой не пустил. Жива бы осталась. Дальше бы гнила где ни будь. А так, ничего то и никому не расскажешь. Наоборот, ещё и виновата во всём будешь.
Схватил барин Нику за руку и, что есть силы, в лицо ударил. Упала девка, звон в ушах услыхав, да и чувства все растеряла. Глаза открыла, когда уже совсем светло было. Смотрит, заперта она в подвале, в полумраке. Через оконце свет яркий в глаза бьёт, а на улице шум какой-то.
С трудом поднялась на ноги, выглянула в оконце. Стоит муженёк её и народ вокруг него волнуется.
- Вот, люди добрые, какое зло с нами рядом было. – кричит барин. – Ника, женушка моя, силой гнилой оказалась. Меня охмурила, то ладно. Так она хотела власть заполучить над вами. Вчера поймали мы её в хлеву, она утехам грязным со слобнем моим придавалась. Тот на утро захворал. Как увидел я это, так чары её и сбросил. Да как ловить мы её начали, она лисицей обернулась. Кое-как в сеть поймали, ну и побить пришлось. Что делать с ней будем, люди добрые?
- Утопить. – закричал кто-то.
- Лучше сжечь! – выкрикнул кто-то из толпы. И все так радостно поддержали крикуна, будто разговор шёл про праздник.
- Да как же так, кормилиц наш. – закричал отец Ники. – Да какая же из неё сила гнилая. Девка она, обычная, юродивая.
- Цыц. Юродивые такие от силы гнилой и рождаются. Может и тебя на костёр?
- Да лучше меня! Меня сожги! – закричал отец и кинулся к барину. Тут же на него мужики налетели и палками бить начали, не подпуская к хозяину. А как разошлись, тот и дух испустил.
Мать Ники к мужу кинулась слёзы лить и проклинать барина, да тот только ухмылялся. Велел костёр сложить и маслом дрова полить, как следует. За тем дело долго не встало.
Выволокли Нику, да к столбу привязали. Тут же нашлись желающие, кто дермом в неё бросит, кто камнем, кто просто плюнет. А как подпалили дрова, так и хоровод вокруг огня водить начали.
Смотрит Ника на беснующихся, смотрит на отца мёртвого и мать в горе убивающуюся, а перед глазами то, о чём мечтала она. Муж любящий, дети, внуки. И жизнь, пусть не долгая, но спокойная, счастливая.
Как дым душить начал и огонь за ноги кусать взялся, закричала Ника, что было мочи.
- Украл ты моё сердце обманом. И за обман этот, за воровство это ты поплатишься. Проклинаю я тебя и всех, кто сейчас радуется. Не жить вам спокойно с лёгким сердцем. И будут ваши последние минуты ужасом наполнены таким, что не описать!
Закричала Ника, что было сил, когда пламя всю её охватило. Да крик тот не долгим был. Обмякла, почернела, а как верёвки сгорели, и вовсе рухнула в самый жар.
До вечера огонь горел, а как угасать начал, там и народ разошёлся. Лишь мать, в горе убивающаяся, над телом мужа своего рыдала. Да как осталась одна, с гордо поднятой головой по пепелищу, по горячим углям, по золе пошла к тому месту, где дочь её была. Кусок серебра оплавившегося нашла, что был некогда браслетом брачным, а теперь превратился в острую, корявую безделицу. В руках покрутила, заплакала, слова проклятья в сторону терема барского кинула и безделицей этом по горлу себя и ударила.
Твёрдо серебро оплавленное прошло. Не порезало, порвало шею. Кусочки отломились и в плоть ушли. Захрипела женщина, упала в кучу золы, да и увидала напоследок, как кровь её в эту золу уходит.
___
Той же ночью людям покоя не стало. Ветер поднялся, всю золу облаком взбаламутил, вихрем закрутил. И вышла из этого вихря девка голая. Красивая настолько, что дух захватывает.
Стан тонкий, волосы как пепел серые, глаза как угли горячие, губы алые. Да о красоте её не многие рассказать потом смогли. Как пошла она по деревне, да как давай людям из груди сердца руками вырывать.
Поговаривали, все, кто у костра бесновался, в ту ночь полегли. Ни одного не пропустила. А последним был барин молодой. В опочивальне она его нашла. Спал уже. Так, спящему, сердце и вырвала.
Поговаривали, что с этим сердцем в руках она вышла на деревенский пятак, да обратно в золу и обратилась. Да только знают люди, что золушка, или как ещё таких называют, пепелица, навсегда не уходит. Явившись однажды, вновь явится, и мстить будет за других, кому такая же обида причинена. Вот, например, эта будет сердца рвать тем, кто чужую любовь предал и чувствами игрался. Золушка, она тварь страшная. С ней договориться нельзя, её только месть интересует.
___
Старик Агний закончил сказку и осмотрел слушателей. Детвора, убедившись, что это был конец, начала собираться по домам. Кто-то посмотрел в сторону леса, где поднимался дым, что уже перестал быть чёрным. Теперь это было огромное сизое облако, поднимающееся куда-то вверх и уносимое сменившимся ветром на восток.
___
Вот и сказки конец. Знаю, что мало, но сколько есть.)
Большое спасибо, что остаётесь на канале. Спасибо, что читаете и ждёте новых сказок. Спасибо за ваши комментарии.
Для тех, кто на канале впервые! Весь список сказок можно отыскать в Путеводителе.
Всем хорошего настроения!