Ловя на себе надменный взгляд американки, старался по возможности к ней не обращаться. Чтобы не получить по носу, образно выражаясь. И все же не удержался. Выбрав удобный момент, когда они остались одни во дворе дома, спросил:
- Женщины шепчутся, что вы княжна. Правда это? – девушка посмотрела внимательно. Ответила спокойно, с достоинством:
- Я уже нет. У меня отец американец. Стопроцентный янки. А вообще то, наша фамилия одна из древнейших на Руси.
- И какая, если не секрет?
- Секрет. Это уже в прошлом.
- Секрет так секрет. Я к вам буду обращаться «княжна».
- У меня есть имя. Почему оно вас не устраивает?
- Ну вы же такая важная. Вы работодатель. Все в вашей власти. Неудобно обращаться к благодетельнице по имени. Так что лучше по званию.
- Решили посмеяться. Ну что же, это ваше право. Но если смотреть объективно, вы есть наемный работник. Я вам плачу, вы исполняете. То есть работаете. Не понимаю в чем тут обида. Вы же добровольно согласились, я вас не принуждала.
- Все верно сказано. Но вы для меня княжна и только. - Егор психует. Понимает, что несет явную чушь. Какого хрена выпендривается?
- Дискуссию продолжать бессмысленно. Но вот что я заметила, находясь в вашей стране. У россиян много не мотивированной гордости. По простому, пустой и никчемной. Ведь у вас минусов больше на несколько порядков, чем плюсов. А вы, вместо того, чтобы эти минусы искоренять, гордитесь ими. И очень болезненно реагируете, когда вам на это указывают.
- Например?
- Живете очень бедно, не можете свою жизнь устроить. Понимаете, что так не должно быть в вашей богатой стране. Расстраиваетесь, видя как другие нации живут. А вот что то сделать - предпринять, ну хотя бы власть себе порядочную выбрать не можете и не хотите. И при этом заявляете, что вы великий народ. Гордитесь тем, что вас весь Мир боится. Вы же ядерная держава. Это самое простое. На уровне примитива. Я вам правду сказала, а вы обиделись, потому что гордый. Так ведь?
- Я не балбес, чтобы на такую ерунду обижаться. Это истина прописная. Народ такой, какой есть. И он не виноват, что его лучшая часть за двадцатый век сгинула. А из остальных людишек, когда еще люди получатся.
- А вы не из людишек будете?
- Думаю нет, хотя многое еще осталось. По крайней мере, сам свою жизнь делаю, ни на кого не надеюсь. Вот так то, милая княжна.
- Вот этим словом, милая княжна, вы опять прокололись. Может у вас просто так зависть проявляется?
- Не знаю. Может быть. – пора прекращать эту пустую дискуссию. У каждого свое. А ведь точно подметила, что я не в своей тарелке. Вот только причину не смогла выяснить. Обидно, когда к тебе как к слуге относятся. Она не понимает, она с этим родилась. А ты хочешь деньги большие получить, и чтобы к тебе относились как к ровне.
Хорош голову забивать чепухой. Впереди неподъемные проблемы. Надо думать, что и как дальше делать. А что сделаешь то? Если информации ноль. А трупаки куда-то исчезли. Это факт. За десять дней при такой жаре весь дом давно бы провонял. Остается только ждать и надеется на лучшее, чтобы это все стороной прошло.
На следующий день в честь княжны был устроен торжественный обед, который начался где-то около четырех дня, а закончился уже по темноте. К слову сказать, американку принимали хорошо. Деревенские женщины прямо с нее пыль сдували. И в этом не было ни какой показухи. Все делалось от чистого сердца, с открытой душой. Не понять чем она их взяла. Но факт остается фактом, в каждом доме Анастасия была желанной гостьей. И хотя она дала по сто долларов каждой хозяйке, принимающей участие в подготовке обеда, деньги совсем не были в этом вопросе главными. Егору кажется, что и без долларов они устроили бы посиделки не хуже. Он тоже был приглашен. И зная свирепость сибирского самогона, предпочел водку. Которую в этих местах звали по-украински, казенкой. И которую покупали в магазине в очень исключительных случаях, или по очень большим праздникам. Так что московская водка стояла в магазине покрытая пылью. Калачев купил шесть бутылок «Гжелки» в качестве своего взноса на общий стол, но и этим не заслужил одобрения земляков. Которые сказали, мол, дурью маешься, с жиру бесишься, денег видно девать некуда.
Когда расселись за четыре вместе сдвинутых стола, выставленных во дворе дома, где проживала княжна, Егора поразило изобилие находящейся на нем еды. Из закусок здесь были помидоры и огурцы порезанные крупными дольками, посыпанные густо укропом и мелким зеленым луком. Омуль жареный, пареный, соленый и копченый. Но он проходил исключительно, как закуска. Как и молодое сало, с нежными прожилками мяса. Кровяная домашняя колбаса завершала закусочный ряд. На горячее котлетки из парного мяса. Они такие нежные и невообразимо вкусные, отлично гармонировали с почти воздушным пюре, в которое не пожалели сливок. Все просто и так вкусно, что можно не заметить и накушаться до заворота кишок. На десерт клубника, черника и домашняя смородина. Из спиртного наливка из смородины и самогон, подкрашенный под коньяк, к которому никто не прикоснулся. Не каждому гостю и за деньги такой стол накроют.
Здесь присутствовало около двадцати женщин, а из мужиков только Егор и Грувер, которых видно и за мужиков то не считали, усадив на самый край. Свои то, местные на рыбалке, вернуться поздно. Им нальют по стакану казенки, дадут занюхать копченой рыбки и отправят домой. Мол, нечего засиживаться, завтра снова рыбалка с раннего утра. Прямо какая-то женская диктатура, против которой мужики совсем не ропщут. Смирились видно. Да и Егор не сидел бы до упора за праздничным столом. А накатив чарочку и плотно закусив, отбыл бы в свою палатку.
Но одно «но» удерживало, в виде крутобедрой и чернобровой селянки, которая изредка кидала взгляды на моряка. И его сердце замирало от этих черных глаз. Понимал, что ничего не выйдет. В деревне то кругом глаза и уши. Но надеясь на чудо, мужественно отсидел до конца. Чуда не произошло, а казачка, как ее стал звать про себя Калачев, ушла домой вместе с двумя соседками. И только на прощанье еще раз обожгла взглядом. И ворочаясь в своем спальнике, все ни как не мог уснуть, взбудораженный женской красотой. Как и отсутствием рядом с собой теплого женского тела. Давно он уже без этого.
Еще день пролетел в безмятежной лени и неге. Американцы сами по себе, в гуще деревенского народа. А он гуляет по округе, спускается к озеру, любуясь красотой дикой природы.
Продолжение следует...-----> Жми сюда
С уважением к своим читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук