«Какая тяжелая смена выдалась в этот раз … может это старость? Или я просто утомился.» - Древний, как сама жизнь Кочегар, смотрел на холодный, тусклый огонь в печи. Пламя было сильное, но не давало ни тепла, ни света. В кочегарке всегда было холодно, сыро и темно. Сколько времени просидел он так неподвижно, глядя в этот бестолковый огонь, известно одному лишь Богу. Последняя смена началась очень давно, и было ощущение, что она не закончится никогда. Из окружающих звуков - только равномерный гул пламени из бесконечно глубокой топки… Пошевелив затекшими частями тела, Кочегар неспешно встал, посмотрел в сторону горизонта – не начинает ли светать? В конце каждой смены в предрассветный час он ждал эту полоску света с замиранием сердца.
…Процесс был давно налажен, все работало как часы, поставка топлива не требовала от него никаких усилий. По каналам, подведенным к печи, густым плотным потоком текла смрадная, липкая жижа, поддерживающая огонь. Все каналы должны быть заполнены до краев, он внимательно следил за датчиками давления. «Ох уж, это топливо…» Многие лета назад, он сам вызвался в эту командировку, он был молод и дерзок, сам придумал состав горючего вещества, лично разработал сложную коммуникационную систему, хитроумные переплетения каналов, подводок, задвижек. Да вышел спор, да он сказал лишнего, и его гордыня не позволила взять свои слова назад, и для выяснения кто же прав, пришлось строить эту проклятую кочегарку. Но в тайне души, он был уверен, что ошибся, и что это хитроумное сооружение не сможет функционировать и в скором времени закроется, а он вернется обратно, разведет руками, улыбнется все посмеются и спор будет окончен! Но нет! Перебоев с поставками не было ни разу! Не в его силах было уменьшить диаметры каналов или изменить давление в системе. И если объем поступающего топлива сокращался, и давление в системе падало, он с отвращением вызывал ответственного за конкретный канал и отправлял его наверх к поставщикам, тот оказывал воздействие на них, и моментально поток возобновлялся или даже усиливался, давление в системе возрастало. Глядя на эту, поистине грандиозную конструкцию, он не испытывал гордости, скорее тоску и неприязнь. Каналы были заполнены до краев! Подчиненные постоянно твердили о необходимости расширения подводящей системы, они были заинтересованы в расширении системы, ненасытные, готовые спалить всю Вселенную… Он только отмахивался, давно потеряв интерес к процессу, но и остановить его он был не в силах. Как разработчик, он не сможет покинуть пост, пока система функционирует. Он это понимал и осознавал всю безысходность ситуации. Как пес на привязи сидел он возле топки, постоянно одергивая подчиненных, так и норовящих открутить вентиля на полную.
Детально и скрупулезно был продуман каждый канал. Вот они, заполненные до краев – лицемерие, алчность, ненависть, гордыня, зависть, похоть, лень, эгоизм, гнев, все они, хитро переплетаясь и смешиваясь, несут топливо в великую печь преисподней. Если прислушаться, от этой вонючей жижи исходят стоны отчаяния, ужаса и безысходности. Перемолотые, порочные, никчемные души, потеряв свою индивидуальность, плотным грязным потоком медленно, откуда-то сверху, текут по каналам вниз, до самой топки, в которой, сгорая, не дают ни света, ни тепла. С грустью смотрел он на этот не иссякающий поток, зная, что пока есть топливо, кочегарка будет утилизировать бессмысленный энергетический материал, добровольно уничтоживших свой потенциал, человеческие души.
Рьяные подчиненные – исчадия, которых он лично подобрал в самых темных уголках галактики, созданные из вечного чада и смрада, с величайшим злорадством, искушали слабые человеческие души, направляя их жизненный путь к каналам, ведущим в кочегарку. Не было претензий у него к их работе, четко выполняли исчадия свои обязанности. «Почему так? То, что несет зло, легко может заинтересовать человека, и он с радостью начинает водить дружбу с самыми темными представителями вселенной, подчиняется им, добровольно отдает свою свободу порокам и зависимостям, далее становясь их рабом, а в конце пути превращается в безвольное топливо для преисподней? При этом, сохранить в себе свет, и остаться свободным и независимым, так как и было задумано великим Создателем, не привлекает Человека?! » Он ощутил всплеск отчаяния, но постепенно, безысходность обволокла его сущность, и он продолжил безучастно смотреть на огонь.
«…Эх, если бы можно было вернуть тот миг, когда мы с ним поспорили…. Зачем я тогда ему сказал, что Человек слабое никчемное существо, и не достоин таких эпитетов, что он создан по твоему образу и подобию?! Если б я промолчал, у Создателя не возникло бы желание проверять это! Да, я оказался прав, и что теперь?! Сижу на самом дне Мирозданья, куда не доходят малейшие вибрации вселенной, в полнейшем одиночестве. Из звуков слышны только стоны из печи и гул огня, утилизирующего эту бессмысленную энергетическую массу. Одна лишь надежда, постепенно угасая, еще тлеет внутри… Вдруг этот поток иссякнет! Вдруг Человек проявит волю, воспрянет и перестанет выбирать путь ведущий в топку? Ведь если бы это произошло, закончилась бы и моя командировка, расторгнуты были бы контракты с моими верными, отвратительными служащими – исчадиями. И, возможно тогда, Бог протянул бы мне свою руку и с лучезарной улыбкой прогремел бы его голос, оповещая всю вселенную:
– Наш спор окончен, ты проиграл!
И рухнули бы стены этой кочегарки, а я взял бы его за руку, ощутил бы это бесконечное тепло, прижался бы к ней и ответил, рыдая от счастья:
– Да! Я проиграл, ты оказался прав! - И одним рывком, вытащил бы он меня из этой дыры!..
«…Но, но…- глядя на доверху наполненные каналы, продолжил он размышления, - раньше погаснет моя надежда. Потому что мои слова оказались пророческими - человек слабое и никчемное существо!»
Так, глубоко задумавшись, стоял он посреди вечной пустыни, на дне мирозданья. Не согревающий и не освещающий огонь в печи, серые краски, не меняющий тональности гул пламени, полный штиль и жижа равномерно текущая по каналам… Это все что окружало его долгие века. Сейчас ночная смена закончится, он где-то перекантуется в темных задворках вселенной, не обретя ни отдыха ни покоя, и опять заступит на очередную ночную смену.
Горизонт начал розоветь, пора… пора собираться! Скоро, в преддверии дня, яркое утро разольет разноцветные краски, наступит день, свежий ветер наполнит воздух различными ароматами, но он этого не увидит. Пора, он закрыл вентили, остатки вонючей жижи стекли в печь, пламя начало гаснуть - днем кочегарка не работает. Свет убивает пороки в человеке, внутренний светильник разгорается, и человек становится таким, каким и хотел видеть его создатель, но как только наступает тьма, человек начинает лениться и не в состоянии поддерживать в себе свет в течение длинной темной ночи, пороки возвращаются, исчадия угодливо показывают путь ведущий в преисподнюю, кочегарка начинает работу. И так бесконечно… Пока солнечная кромка не появилась над горизонтом, он должен отключить систему и уйти. Его глаза не выносят солнечный свет, его покров сгорает от солнечного тепла.
…Но хоть издали, до тех пор, пока боль не станет невыносимой, он вглядывается в горизонт, вытерпеть хоть бы еще один миг! И вот, в первых отблесках лучей солнечной славы появляется она – Дневная смена!!! От ярких красок, в нем вспыхивают давно забытые эмоции! Среди полнейшей многовековой серой пустоты, этот розовый горизонт взрывает воспоминания счастья и ликования в его истлевшей душе… Давно утраченные… забытые… Дыхание перехватывает, хочется зарыдать от счастья, ведь они так рядом – в шаге от линии горизонта! Счастливые и беззаботные! …Боль становится невыносимой… он должен уйти… но может быть, когда-нибудь… все-таки…. Он поднимает руку и с волнением приветствует Дневную смену, торжественно появляющуюся на горизонте. Древний как мир Кочегар смотрит на них с завистью, ведь они совсем недавно были рядом с ним…с тем, кто был для него ближе всех, кто теперь находится на другом краю Вселенной… с тем, кто дает радость тепло и любовь всем, кто с ним рядом… с тем, с кем ему не суждено увидеться, и боль возвращается в сердце! Дневная смена только что ликовала рядом с Создателем и теперь несет его свет! А он… а он через секунду отвернется от невыносимого яркого света, сжигающего тьму, и сгинет в затхлых темных уголках вселенной, до своей следующей смены…
Max Postman