(воспоминания М. Ф. Ширяевой (Копытовой))
В семье своих родителей была я последним ребенком, самая младшая. Дедушка Гриша любил меня больше всех. Рассказывали, что часто брал меня на руки, ласкал и приговаривал: «Матушка ты моя, матушка ты моя!». Когда я подросла, дедушка стал меня называть просто «матушонок». Так матушонком и называл меня до самой своей смерти, хотя мне и было уже 15 лет. А пока жив был дедушка, всегда заботился обо мне, не давал в обиду и даже баловал свою любимицу.
Дедушка был большим мастером плести лапти. Само плетение было у него как бы обычным, но лыки для лаптей готовил он особенно тщательно. Надерет, бывало, он этих лык, каждое порежет, подчистит, и все они получались одинаковой ширины и толщины. Только после этого пускал их в дело.
Лапти дедушкиной работы получались плотные, добротные, между лык не просвечивали. Не зальется в них вода сверху, да они почти и не промокали, а носились долго, в два-три раза дольше, чем купленные у других мастеров. В Оханске на базаре дедушкины лапти покупали охотно. Не бывало случая, чтобы когда-то он не распродал свой товар. Наоборот, получал даже много заказов – сплести и к следующему базару привезти для этих заказчиков нужное количество лаптей. Да и дома от заказчиков соседней деревни Сосновки и других просто отбоя не было.
Распродаст, бывало, дедушка лапти, накупит кренделей, сушек целыми связками, наденет их себе на шею, а под мышкой в мешке принесет пряников и обязательно большой пышный каравай белого хлеба. «На, матушонок, это тебе. Ешь, не жалей, в другой базар еще принесу».
Иной раз, бывало, брал меня с собой на базар. Распродаст там лапти и скажет: «Пойдем, матушонок, в пекарню, купим тебе самолучших пряников, каких только тебе надо. А если хочешь, пирогов с изюмом – купим и пирогов». В пекарне, там, где раньше была церковь, выпекали такие замечательные пироги с изюмом и чудные пряники. Пироги эти купим, а они еще и не остыли, пышные, мягкие, полные изюма. А до чего же были вкусны – ешь больше охоты! Нет, нигде больше не поесть таких пирогов с изюмом, какими угощал меня дедушка из Оханской пекарни. Чудесными были и сушки-крендели. Разламывались они легко и как-то делились вкось по слоям, были ароматными и вкусными. Очень хороши были там и пряники. Любила я сиропные: они белые и мелкие, продолговатые, с розовым пояском по середине, с мятным ароматом и каким-то немного жгучим привкусом. Были они сладкие, мягкие, рассыпчатые. Хороши были пряники Вяземские. Ароматные, из белого теста, в середине с изюмом, а на корочке с буквами. Были и темные медовые пряники, маленькими такими круглыми каравайчиками, тоже очень вкусны.
Любил меня дедушка за то, что я никогда не ждала, чтобы меня куда-то посылали. Только услышу разговор, что где-то что-то надо сделать или куда-то за чем-то сбегать, срываюсь с места и бегу, что бы вперед всех успеть это выполнить. А когда посылали, никогда не препиралась, не отказывалась, как это любила у нас делать сестра Лидия.
Один раз только я ослушалась дедушку. Надо было мне в воскресенье пойти на поденщину в соседнюю деревню, жать пшеницу, хотелось заработать себе на обновку. Дедушка был тяжело болен и не отпускал меня: «Не ходи, матушонок, разве я не куплю тебе, чего тебе надо. Куплю… Только вот поправлюсь…». Мне неловко было ждать от старого дедушки, уж было мне тогда более 15 лет. Ушла… Когда вечером вернулась домой, дедушки моего уже не стало. Скончался. Никогда не прощу себе этого.
* * *
Дедушка был высок ростом, широк в плечах и могуч. Большая окладистая борода, высокая грудь и вся его крупная стать делали его похожим на былинного русского богатыря. Красив, наверное, был дедушка в молодости. Женился он на городской. Бабушку звали Ольга Степановна. Была она маленького роста, худенькая и совсем не пара дедушке.
Братья бабушки Ольги – купцы. Жили они в Оханске и торговали «красным товаром» – мануфактурой: ситцами, нанкой, шелковыми и шерстяными тканями, головными платками. Имели в городе два белокаменных двухэтажных дома, что стоят и теперь напротив стадиона, где раньше была торговая площадь с большой церковью. По теперешним временам эти их дома совсем и неприметны, а в те времена были видными и богатыми.
В молодости дедушка часто ходил в город на заработки, там где-то и приглянулся младшей сестре братьев-купцов. Она-то после и стала нашей бабушкой Ольгой.
Бабушка и в молодости была невзрачной – маленькая, хрупкая. Но добрый молодец Гриша Копытов рассудил, что полегче жить будет, если взять в жены девушку из богатой семьи. Не все, видать, сбылись тогда его надежды. Братья невесты денег в приданое сестре не дали, о ней тоже не подумали, что в бедности крестьянской ей, такой хрупкой, нелегко придется. Но одеждой всякой и «обувкой» она была обеспечена на всю жизнь.
Было у нашей бабушки много сарафанов из добротной материи, дорогие кофты и юбки, были большие шали, чуть ли не с одеяло. Были платки поменьше, разные там шубейки-телогрейки и добротные шубы. Только на крестьянской работе такая ее одежда была несподручной. Да и в будний день и наряжаться тогда было не принято, не до того было. Поэтому бабушка и не успела износить всю эту одежду до самой своей старости.
И все же дедушке в свои молодые годы, видимо, жить было легче. Он и в старости всегда имел, как помню, добротную «выходную» одежду. По воскресеньям и в праздники надевал он красную сатиновую рубаху и черные шаровары. Лапти у него всегда были новые, своей работы.
У дедушки с бабушкой была большая семья, двое сыновей и три дочери. Дедушка и смолоду был трудолюбивым, смелым и напористым. Вместе со своим отцом Ильей Копытовым они заняли под пашню и огород -хорошие места на взгорьях и отлогих косогорах, позади и с боков своего поселения. В Пашковом логу низинные места и склоны были их сенокосными угодьями, а рядом с избой в ложке ровную площадку разделали под огород. Здесь выращивали огурцы и капусту, а картофель – на возвышенной площадке, позади своей незамысловатой хозяйственной застройки. (Написано 29.06.1977 г., по воспоминаниям М. Ф. Ширяевой (Копытовой); П. Х. Ширяев).