Война против Советского Союза была тем, чего Гитлер хотел с самого начала. Он уже ясно дал это понять на страницах "Майн кампф", написанной в середине 1920-х годов. Более того, как недавно убедительно показал один немецкий историк, Гитлер хотел и планировал развязать в 1939 году войну против Советского Союза, а не против Польши, Франции или Великобритании. 11 августа того же года Гитлер объяснил Карлу Дж. Буркхардт, чиновник Лиги Наций, что “все, что он предпринял, было направлено против России”, и что “если Запад [то есть французы и англичане] слишком глупы и слишком слепы, чтобы понять это, он будет вынужден достичь взаимопонимания с русскими, повернуть и победить Запад, а затем повернуть назад со всей своей силой, чтобы нанести удар по Советскому Союзу.”
Именно это и произошло. Запад Действительно оказался “слишком глупым и слепым”, как считал Гитлер, чтобы дать ему “свободу действий” на востоке, поэтому он заключил сделку с Москвой, с последней страной — известный “Пакт Молотова Риббентропа” — а затем развязал войну против Польши, Франции и Великобритании. Мюнхенский сговор – одно из ключевых событий, предшествовавших Второй мировой войне. 30 сентября 1938 г. на конференции глав правительств Великобритании - Н.Чемберлен, Франции - Э.Даладье, Германии - А.Гитлер и Италии - Б.Муссолини было подписано соглашение о присоединении Судетской области Чехословакии к Германии ,а затем всей Чехии. Аншлюс, или присоединение; мы встречаем это слово чаще всего в сочетании аншлюс Австрии: так называют акт насильственного присоединения Австрии к гитлеровской Германии в 1938 году. Но его конечная цель оставалась прежней: как можно скорее напасть на Советский Союз и уничтожить. Гитлер и немецкие генералы были убеждены, что они извлекли важный урок из Первой мировой войны. Лишенная сырья, такого как нефть и каучук, необходимых для победы в современной войне, Германия не могла выиграть запланированное ими новое издание “Великой войны”. Так родилась концепция блицкрига, то есть идея войны (Криг), быстрой как молния (Блиц).
Блицкриг означал моторизованную войну, поэтому, готовясь к такой войне, Германия в течение тридцатых годов развернула огромное количество танков и самолетов, а также грузовиков для перевозки войск. Кроме того, импортировались и складировались гигантские объемы нефти и каучука. Как мы уже видели, большая часть этой нефти была закуплена у американских корпораций, некоторые из которых также любезно предоставили “рецепт” производства синтетического топлива из угля. В 1939 и 1940 годах эта техника позволила вермахту и люфтваффе в течение нескольких недель сокрушить оборону Польши, Голландии, Бельгии и Франции тысячами самолетов и танков; за блицкригами, “молниеносными войнами”, неизменно следовали блицсиги, “молниеносные победы".”
Победы над Польшей, Францией и т. Д. были достаточно впечатляющими, но они не обеспечили Германии большой добычи в виде жизненно важной нефти и каучука. Вместо этого “молниеносная война” фактически истощила запасы, накопленные до войны. К счастью для Гитлера, в 1940 и 1941 годах Германия могла продолжать импортировать нефть из все еще нейтральных Соединенных Штатов и нацистскую Румынию, в основном через другие нейтральные (и дружественные) страны, такие как Испания Франко. Однако больше всего Гитлера беспокоило то, что Германия должна была поставлять Советскому Союзу высококачественную промышленную продукцию и самые современные военные технологии, которые использовались СССР для модернизации своей армии и совершенствования вооружения. Еще одной головной болью Гитлера был тот факт, что с оккупацией Германией Польши, Советским Союзом объеденил Западную Украину с Украиной , тем самым переместив свою границу и оборону на несколько сотен километров к западу, что значительно удлинило запланированный марш на Москву для немецких военных.
В 1939 году Гитлер неохотно отложил свой план войны против Советского Союза. Но он возродил его очень скоро после поражения Франции, летом 1940 года. Формальный приказ подготовить планы такого нападения, получивший кодовое название “Операция Барбаросса”(Unternehmen Barbarossa), был отдан через несколько месяцев, 18 декабря 1940 г. К 1940 г. для Гитлера ничего не изменилось: "Настоящий враг был на востоке". Гитлер просто не хотел долго ждать, прежде чем осуществить великую цель своей жизни, то есть уничтожить страну, которую он определил как своего заклятого врага в "Майн кампф" а народы Советского Союза "неполноценными". Более того, он знал, что СССР срочно готовит свою оборону к немецкому нападению, которое, как они слишком хорошо знали, рано или поздно произойдет. (Представление о том, что в силу пакта о ненападении 1939 года нацистская Германия и Советский Союз были дружественными “союзниками”, безнадежно ошибочно, временное разделение влияния .) Поскольку Советский Союз с каждым днем становился все сильнее, время явно было не на стороне Гитлера. Сколько еще он сможет ждать, прежде чем закроется окно возможностей? Кроме того, проведение блицкрига против Советского Союза обещало обеспечить Германию практически безграничными ресурсами этой огромной страны, в том числе украинской пшеницей, чтобы обеспечить население Германии, испытывающее нехватку продовольствия в военное время; полезными ископаемыми, такими как уголь, из которого можно было бы производить синтетическую нефть и каучук; и — последнее, но не менее важное — богатыми нефтяными месторождениями Баку и Грозного, где пожиратели солярки танкисты и "Штуки" могли бы в любое время наполнить свои танки до краев. Вооружившись этими средствами, Гитлеру не составило бы труда свести счеты с Англией, начав, например, с захвата Гибралтара. Германия, наконец, станет подлинной мировой державой, неуязвимой в пределах европейской “крепости”, простирающейся от Атлантики до Урала, обладающей безграничными ресурсами и, следовательно, способной выиграть даже длительные, затяжные войны против любого антагониста-включая режим США — в одной из будущих “войн континентов”, вызванных в лихорадочном воображении Гитлера.
Гитлер и его генералы были уверены, что блицкриг, который они готовились развязать против Советского Союза, будет столь же успешным, как и их предыдущие молниеносные войны против Европы. Они считали Советский Союз “гигантом на глиняных ногах”, чья армия, предположительно обезглавленная сталинскими чистками конца 1930-х годов, была “не более чем шуткой”, как однажды выразился сам Гитлер. Для того, чтобы сражаться и, конечно же, выиграть решающие бои, они допускали кампанию от четырех до шести недель, за которой, возможно, последуют некоторые операции по зачистке, в ходе которых остатки советского войска будут “гоняться по всей стране, как кучка избитых казаков".” Во всяком случае, Гитлер чувствовал себя в высшей степени уверенно, и накануне нападения он “воображал себя на пороге величайшего триумфа в своей жизни.”
В Вашингтоне и Лондоне военные эксперты также считали, что Советский Союз не сможет оказать существенного сопротивления нацистскому режиму Германии, военные подвиги которого в 1939-40 годах снискали репутацию непобедимого. Британские спецслужбы были убеждены, что Советский Союз будет “ликвидирован в течение восьми-десяти недель”, а начальник Имперского генштаба утверждал, что вермахт прорежет Красную Армию “как теплый нож через масло”, а Красная Армия будет окружена “как скот".” По мнению экспертов в Вашингтоне, Гитлер “раздавил бы Россию, как яйцо.”
Немецкое наступление началось 22 июня 1941 года, ранним утром. Границу пересекли три миллиона немецких солдат и почти 700 тысяч союзников нацистской Германии. Их техника состояла из 600 000 автомобилей, 3648 танков, более 2700 самолетов и чуть более 7000 единиц артиллерии. Сначала все шло по плану. В советской обороне были пробиты огромные дыры, быстро были достигнуты впечатляющие территориальные завоевания, сотни тысяч красноармейцев были убиты, ранены или взяты в плен в ряде зрелищных боев “окружения".” Дорога в Москву, казалось, была открыта. Однако слишком скоро стало очевидно, что блицкриг на востоке не будет такой легкой прогулкой, как ожидалось. Столкнувшись с самой мощной военной машиной на земле, Красная Армия предсказуемо потерпела серьезное поражение, но, как признался министр пропаганды Йозеф Геббельс в своем дневнике еще 2 июля, также оказала жесткое сопротивление и неоднократно наносила ответные удары. Генерал Франц Гальдер, во многих отношениях “крестный отец” плана наступления операции "Барбаросса", признал, что советское сопротивление было намного сильнее, чем все, с чем немцы сталкивались в Европе. В донесениях вермахта упоминалось “жесткое”, “жесткое”, даже “дикое” сопротивление, повлекшее тяжелые потери в людях и технике с немецкой стороны. Чаще, чем ожидалось, советским войскам удавалось проводить контратаки, замедлявшие продвижение немцев. Некоторые советские части скрывались в обширных болотах и в других местах, организовывали смертельную партизанскую войну и угрожали длинным и уязвимым немецким коммуникациям. Оказалось также, что Красная Армия была гораздо лучше вооружена, чем ожидалось. Немецкие генералы были “поражены”, пишет немецкий историк, качеством советского оружия, такого как реактивная установка "Катюша" (она же “Сталинский орган”) и танк Т-34. Гитлер был взбешен тем, что его спецслужбы не знали о существовании некоторых видов этого оружия.
Наибольшую тревогу у немцев вызывал тот факт, что основной части Красной Армии удалось отойти в относительно хорошем состоянии и избежать поражения в огромном бою окружения, в том виде повторения Канн или Седана, о котором мечтали Гитлер и его генералы. Советские генералы, по-видимому, внимательно наблюдали и анализировали успехи германского блицкрига 1939 и 1940 годов и извлекли из этого полезные уроки. Они, должно быть, заметили, что в мае 1940 года французы сосредоточили большую часть своих сил прямо на границе, а также в Бельгии, что позволило немецкой военной машине окружить их. (Британские войска также попали в это окружение, но сумели бежать через Дюнкерк.) Советы, конечно, оставили некоторые войска на границе, и эти войска, как и следовало ожидать, понесли главные потери Советского Союза на начальном этапе "Барбароссы". Но — вопреки тому, что утверждают историки, такие как Ричард Овери, — большая часть Красной армии была удержана в тылу, избегая попадания в западню. Именно эта “глубокая оборона”, расстроила немецкие амбиции полностью уничтожить Красную Армию. Как писал маршал Жуков в своих мемуарах, “Советский Союз был бы разбит, если бы мы организовали все наши силы на границе.”
Уже в середине июля, когда гитлеровская война на востоке начала терять свои блиц-качества, бесчисленное множество немцев, как военных, так и гражданских, как низкого, так и высокого ранга, включая самого Гитлера, потеряли веру в быструю победу. А к концу августа, в то время, когда "Барбаросса" должна была свернуть свою деятельность, верховное командование вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, или ОКВ) признало, что выиграть войну в 1941 году уже невозможно. Главная проблема заключалась в том, что, когда "Барбаросса" стартовала 22 июня, имевшихся запасов топлива, шин, запасных частей и так далее хватало только на два месяца. Это было сочтено достаточным, поскольку предполагалось, что в течение двух месяцев Советский Союз будет поставлен на колени и его неограниченные ресурсы — промышленные товары, а также сырье — будут доступны немцам. Однако к концу августа немецкие армии не приблизились к тем отдаленным районам Советского Союза, где можно было добыть нефть, самый ценный из всех военных товаров. Если танкам и удавалось, хотя и все медленнее, вкатываться в казавшиеся бесконечными Российские, Белорусские и Украинские просторы, то в значительной степени благодаря топливу и каучуку, импортируемым через Испанию и оккупированную Францию из США.
Пламя оптимизма вновь вспыхнуло в сентябре, когда немецкие войска захватили Киев, а дальше на север продвинулись в направлении Москвы. Гитлер верил или, по крайней мере, делал вид, что верит, что конец для СССР близок. В публичной речи в Берлинском Спортпаласте 3 октября он заявил, что восточная война фактически закончилась. И вермахту было приказано совершить государственный переворот, начав операцию "Тайфун" (Unternehmen Taifun) - наступление, направленное на взятие Москвы. Однако шансы на успех становились все более ничтожными, так как Советы энергично перебрасывали резервные части с Дальнего Востока. (Их главный шпион в Токио Рихард Зорге сообщил им, что японцы, чья армия дислоцировалась в северном Китае, больше не рассматривают возможность нападения на уязвимые советские границы в районе Владивостока.) Что еще хуже, немцы больше не имели превосходства в воздухе, особенно над Москвой. Кроме того, достаточные запасы боеприпасов и продовольствия не могли быть доставлены из тыла на фронт, так как длинные линии снабжения были сильно затруднены партизанской деятельностью. Наконец, в Советском Союзе стало прохладно, хотя и не холоднее, чем обычно в это время года. Но германское верховное командование, уверенное, что их восточный блицкриг закончится к концу лета, не смогло снабдить войска техникой, необходимой для борьбы в дождь, грязь, снег и морозы русской осени и зимы.
Взятие Москвы представлялось Гитлеру и его генералам чрезвычайно важной задачей. Считалось, хотя, возможно, и ошибочно, что падение его столицы “обезглавит” Советский Союз и тем самым приведет к его развалу. Казалось также важным избежать повторения сценария лета 1914 года, когда, казалось бы, неудержимое продвижение немцев во Францию было остановлено в крайнем случае на восточной окраине Парижа во время битвы при Марне. Эта катастрофа — с точки зрения Германии — лишила Германию почти определенной победы на начальном этапе Великой войны и вынудила ее вступить в длительную борьбу, которую, не имея достаточных ресурсов и будучи блокированной британским флотом, она была обречена проиграть. На этот раз в новой Великой войне против нового заклятого врага, Советского Союза, не должно было быть никакого “Марнского чуда”, то есть никакого поражения непосредственно за пределами столицы, и Германии, следовательно, не пришлось бы снова сражаться, без ресурсов и блокады, в долгом, затянувшемся конфликте, который она была бы обречена проиграть. В отличие от Парижа, Москва падет, история не повторится, и Германия окажется победительницей. По крайней мере, так надеялись в штаб-квартире Гитлера.
Вермахт продолжал наступать, хотя и очень медленно, и к середине ноября некоторые части оказались всего в тридцати километрах от столицы. Но теперь войска были полностью истощены и у них заканчивались припасы. Их командиры знали, что просто невозможно взять Москву, как бы мучительно близко ни находился город, и что даже это не принесет им победы. 3 декабря ряд подразделений по собственной инициативе прекратили наступление. Однако в течение нескольких дней вся немецкая армия перед Москвой была просто вынуждена перейти к обороне. Действительно, 5 декабря, в три часа ночи, в холодных и снежных условиях, Красная Армия внезапно перешла в крупное, хорошо подготовленное контрнаступление. Линии вермахта были прорваны во многих местах, и немцы были отброшены от 100 до 280 километров с тяжелыми потерями людей и техники. Только с большим трудом можно было избежать катастрофического окружения.
8 декабря Гитлер приказал своей армии прекратить наступление и перейти на оборонительные позиции. Он обвинил эту неудачу в якобы неожиданном раннем наступлении зимы, отказался отступать дальше в тыл, как предлагали некоторые из его генералов, и предложил снова атаковать весной. Так закончился блицкриг Гитлера против Советского Союза, война, которая, будь она победоносной, осуществила бы великую цель его жизни-уничтожение Советского Союза. Что еще более важно, такая победа также обеспечила бы нацистскую Германию достаточным количеством нефти и других ресурсов, чтобы сделать ее практически неуязвимой мировой державой. Таким образом, нацистская Германия, скорее всего, была бы способна покончить с упрямой Великобританией, даже если бы США бросились на помощь своему англосаксонскому кузену, которого в начале декабря 1941 года еще не было в картах. Блицциг, то есть быстрая победа над Советским Союзом, должен был сделать поражение Германии невозможным и, по всей вероятности, сделал бы это. (Вероятно, справедливо будет сказать, что если бы нацистская Германия победила Советский Союз в 1941 году, Германия и сегодня все еще была бы гегемоном Европы, а возможно, и Ближнего Востока и Северной Африки.) Однако поражение в битве под Москвой в декабре 1941 года означало, что гитлеровский блицкриг не произвел ожидаемого блицкрига. В новой “Марнской битве” к западу от Москвы нацистская Германия потерпела поражение, сделавшее невозможной победу не только над самим Советским Союзом, но и над Великобританией и победу в войне в целом. Следует отметить, что Соединенные Штаты еще не были вовлечены в войну против Германии.
Помня уроки Первой мировой войны, Гитлер и его генералы с самого начала знали, что для того, чтобы выиграть новую Великую войну, которую они развязали, Германия должна победить быстро, молниеносно. Но 5 декабря 1941 года всем присутствующим в штабе Гитлера стало ясно, что блицкрига против Советского Союза не будет и что Германия обречена проиграть войну, если не раньше, то позже. По словам генерала Альфреда Йодля, начальника оперативного штаба ОКВ, Гитлер тогда понял, что больше не может выиграть войну. И поэтому можно утверждать, как это сделал немецкий историк, специалист по войне против Советского Союза, что успех Красной Армии перед Москвой был, несомненно, “главным прорывом” (Zäsur) всей мировой войны.
Другими словами, можно сказать, что 5 декабря 1941 года наступил перелом в ходе Второй мировой войны. Однако, как настоящие приливы и отливы сменяются не внезапно, а постепенно и незаметно, так и ход войны менялся не в один день, а в течение нескольких дней, недель и даже месяцев, в течение примерно трех месяцев, прошедших между (поздним) летом 1941 года и началом декабря того же года. Ход войны на востоке менялся постепенно, но не незаметно. Уже в августе 1941 года проницательные наблюдатели начали сомневаться в том, что победа Германии не только в Советском Союзе, но и в войне в целом все еще относится к сфере возможностей. Хорошо информированный Ватикан, например, вначале с большим энтузиазмом воспринявший гитлеровский “крестовый поход” против советской родины “безбожного” большевизма, в конце лета 1941 года начал выражать серьезную озабоченность ситуацией на востоке; к середине октября он пришел к выводу, что Германия проиграет войну. Точно так же в середине октября швейцарские спецслужбы сообщили, что “немцы больше не могут выиграть войну”. К концу ноября своего рода пораженчество начало заражать высшие чины вермахта и нацистской партии. Даже когда они подталкивали свои войска к Москве, некоторые генералы высказывали мнение, что было бы предпочтительнее сделать мирные предложения и свернуть войну, не достигнув великой победы, которая казалась столь несомненной в начале операции "Барбаросса". Когда 5 декабря Красная Армия начала свое победоносное контрнаступление, Гитлер сам понял, что проиграет войну. Но он не был готов сообщить об этом немецкой общественности. Неприятные известия с подмосковного фронта преподносились публике как временная неудача, свалившаяся на якобы неожиданно раннее наступление зимы и/или на некомпетентность или трусость некоторых командиров. (Только год спустя, после катастрофического поражения в Сталинградской битве зимой 1942-43 годов, немецкая общественность и весь мир осознали, что Германия обречена; именно поэтому даже сегодня многие историки считают, что в Сталинграде произошел перелом.)
Очень важно знать мировому сообществу, что Вторая Мировая Война проходила на основе Европейской нацистской идеологии, за время войны и оккупации территорий Советского Союза,погибло 27 млн. Советских граждан разных национальностей и что важно ,военных 7-8 млн. остальные мирные граждан ,явный геноцид в мировом масштабе от Европейских стран, под патронажем агрессивного имперского режима США.