В последнее время белорусский политолог Александр Шпаковский заметен не только на отечественном ТВ. Он успел поучаствовать в самых рейтинговых российских политических ток-шоу: «Время покажет», «60 минут», «Вечер с Владимиром Соловьевым» и «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым», «Право знать». Передачи все разные — по эмоциональному накалу, составу экспертов, но у них действительно интеллектуальная и широкая аудитория. Шпаковский раскрыл нам тайны телевизионного закулисья программ, которые смотрят настоящие фанаты политики.
Александр Шпаковский успел поработать на выборах Президента Российской Федерации 2018 г. и в ходе проведения плебисцита по поправкам в Конституцию России в 2020 г.
— Александр, как вы готовитесь к теледебатам на центральных российских каналах?
— По большому счету, я не провожу целенаправленную подготовку к участию в тех или иных телепрограммах российских или белорусских каналов. Мне известно, какую проблематику мы будем обсуждать по блокам, но каких-либо конкретных вопросов тут нет. Конечно, тематику передачи могут сбросить мне заранее, но это бывает не всегда. Любая тема ведь может быть достаточно обширна.
К примеру, ситуация в Беларуси в разрезе региональной ситуации: есть отношения России с Западом, украинский контекст... И разговор может здесь разворачиваться в совершенно разном русле. Поэтому нередко та или иная заготовка, какие-то фразы могут и не пригодиться. Более того, у меня нет на это времени. Скажу без бахвальства, для участия в телепередачах мне хватает той базовой подготовки, которая у меня есть. Я, в первую очередь, не телевизионный эксперт, а аналитик. Притом работал и в политических компаниях, и с достаточно серьезными международными организациями, такими как Совет Европы, ЕЭК. У нас в Беларуси консультирую Совет безопасности. Я считаю, у меня хватает опыта и знаний, чтобы не готовиться к дебатам.
— Каким образом происходит ротация экспертов на российском телевидении? Есть какие-то внутренние установки, если спикер вдруг приелся?
— Мне это неизвестно. Рискну предположить, что все же какие-то обсуждения в среде продюсеров, авторов, ведущих программы, а также в госорганах, координирующих российскую информационную политику, ведутся. Скорее всего, они ведутся на основании неких рейтингов, потому что ведь можно замерить участие экспертов в соотношении с популярностью и количеством просмотров. Кроме того, присутствуют и внутренние установки, как я подозреваю, у некоторых моих российских коллег. И я отмечаю, что те или иные аналитики, эксперты выдают информацию направленного характера — те самые пресловутые домашние заготовки. Поэтому, видимо, та или иная ротация есть, но она не происходит в режиме ручного управления, который заметен широкой публике и даже людям, вовлеченным в процесс. Скорее, это такая тонкая кулуарная византийская игра.
Более того, могу сказать, что я никогда не сталкивался с цензурированием, вырезанием каких-то моментов (все передачи идут в прямом эфире), попытками направить мою мысль в определенное русло. Безусловно, есть правила игры, которые я не нарушаю. Если в ответ на хамское поведение отдельных коллег, которые, возможно, для этого туда и приглашены, я буду реагировать подобным образом, я дискредитирую себя. И не исключено, что больше не приду на передачу, а следовательно, потеряю возможность общаться с широкой аудиторией посредством данного ресурса.
Конечно, видна очень грамотная работа ведущих и в программе «60 минут», особенно у Владимира Соловьева. Да, у телеведущих есть наушники, им могут транслироваться установки, иногда приносят по ходу передачи листы с записями. Как я понимаю, они содержат какие-то изменения в контексте новостной повестки. Если в процессе передачи происходит важная международная встреча или идет пресс-конференция (например, нашего Главы государства и там могут звучать новые мысли) — соответственно, телевизионщики меняют картинку.
— Правда ли, что роли в некотором смысле распределены? То есть обязательно есть эксперт, которого все гнобят? А кто-то выступает клоуном или таким «плохим полицейским»?
— Если кто-то думает, что перед передачей проводится инструктаж, что каждому эксперту доводится его роль, — такого нет. Никто никому не мешает. Просто исходя из публичного имиджа тех или иных спикеров происходит их подбор.
Скажем, господину Ковтуну из Украины никто не мешает представлять Украину именно так, как он это обычно делает. Он представляет ее таким образом, как ему позволяют личностные коммуникативные навыки. Возможно, сценаристы (я не исключаю, что есть люди, которые занимаются наполнением передачи), видя это, понимают, что эксперт слабый. Что он вызывает не сочувствие к Украине, а скорее раздражение, и поэтому они позвали его на передачу. Но надо понимать, что к Ковтуну никто не подходил и не заставлял играть какую-то роль, он был самим собой. Как и абсолютное большинство присутствовавших там политологов.
Если мы говорим о Владимире Жириновском, тут надо понимать, что у него имидж модернового политика. Он вел так себя всегда, совершенно естественно. Он ярок, он интересен, создает шоу. Были случаи, что он начинал ругаться, брал в руки стакан и бросал в кого-то. И если кто-то думает, что это все спланировано специально, то ошибается. Это живые неподдельные эмоции, которые больше всего и ценятся как режиссерами программы, так и телезрителями. С каждым экспертом отдельно работает свой менеджер.
И у меня, например, репутация своеобразная. Все знают, что я не терплю диктата. Я стараюсь гордо нести знамя представителя нашей страны, и мне в этом плане установки бесполезно давать. Есть мои внутренние установки, как я их понимаю. Как нужно вести себя пусть и на союзном, но все же иностранном телевидении для того, чтобы не навредить нашим двусторонним отношениям, — даже если некоторые господа начинают вести себя по-хамски в отношении нашей страны. Я вижу, как они пытаются легендироваться под личину российских патриотов, а по факту пытаются дискредитировать Беларусь в России. Все, кто действует против белорусско-российских отношений осознанно либо по недомыслию, — льют воду на мельницу Запада. Мы их имена не будем называть, но все могут посмотреть эти передачи, чтобы понять, о ком я говорю.
Как политический консультант, я понимаю уровень влияния российских телеканалов на внутрибелорусскую аудиторию».
— Из-за чего телевизионщики могут, скажем, внести эксперта в «черный список»? Тут, наверное, показателен пример украинского журналиста Всеволода Непогодина, который показал неприличный жест Ольге Скабеевой, и после этого его больше не приглашают.
— Мне неизвестно о наличии «черных списков», хотя все о них говорят. Возможно, они есть. Раз есть эксперты, которые долгое время появлялись на телеэкране, а потом с него исчезли, то, наверное, такого рода решения могут приниматься. Но я не знаю, на каком уровне их принимают. Это руководство телепрограммы, телеканала, может быть, какие-то должностные лица в администрации Президента России. Хотя уверен, российские друзья скажут сейчас, что они независимые, их никто не курирует и т. д.
Что касается Непогодина, он совершил хамский поступок. Более того, если ты показываешь неприличный жест женщине-телеведущей, то, наверное, ты сам не хочешь больше участвовать в этой телепередаче. Я думаю, что если на каком-то эфире у меня возникло бы желание поступить таким образом, я бы просто сказал, что больше сюда не приду. А у Владимира Рудольфовича программа вообще считается клубом друзей Соловьева. Его состав долго не меняется и в экспертном медийном сообществе считается престижным туда попасть.
— Как оцениваете телестудию Владимира Соловьева и «60 минут»?
— Оформление студий хорошее, но если кто-то из молодежи полагает, что там везде за кулисами лакшери, то это не так. Назвать это современными помещениям нельзя. Площади, которые арендуют телевизионщики, находятся в административных зданиях советской постройки. И особенно в контексте расследования Алексея Навального хочется отметить следующее. Я не знаю, как живут звезды российского телеэкрана, но съемки проходят в скромных помещениях, хотя студии и сам процесс организован качественно.
Если мы берем передачу Владимира Соловьева, ее вообще снимает коммерческая компания, которая затем продает продукт телеканалу «Россия 1». Речь идет фактически об аутсорсинге. Как и у нас, на телевидении есть охрана. Но ее обеспечивают не сотрудники правоохранительных органов, а некий ЧОП. Обязательной процедурой является измерение температуры перед входом в здание. Естественно, что наиболее щепетильная система контроля на «Первом канале». Она чем-то напоминает белорусскую систему контроля, только более эшелонированная. Стоят турникеты, рамка с металлоискателем, пришедшим выписывают пропуск. То есть «Первый канал» — это высший уровень бюрократизации процесса и высокие требования к стандартам безопасности.
— Что обычно происходит в кулуарах? Наливают ли экспертам после эфира, угощают ли бутербродами в перерывах?
— Да, есть гостевая комната, где стоит кофемашина. Люди между собой знакомы, но я не видел такого рода отношений, чтобы кому-то наливали. Профессиональный подход к делу, эксперты здороваются, отрабатывают программу и уходят по своим делам. Хотя бывает, что за кулисами кипят достаточно жаркие споры. Привести пример не смогу, это все-таки кулуары и мне никто не давал право выносить разговоры на публику.
— Вы, наверняка, не раз становились свидетелем курьезной, нелепой, забавной истории, которая произошла за кулисами политического ток-шоу? Расскажете о ней?
— Имел место такой комичный случай. Представительница одного телеканала долго уговаривала меня прийти к ним на передачу. Это девушка, которая, как менеджер, ведет отдельно взятого эксперта и с трудом понимает слово «нет». А я действительно никак не мог поучаствовать в этот день в съемках, был занят. И вот она продолжает меня долго уговаривать, ей кажется, что я могу, но просто не хочу к ним приходить. И эта сотрудница стала пытаться стращать меня тем, что она созванивалась с Натальей Эйсмонт, и пресс-секретарь белорусского Президента лично просила меня пойти и поучаствовать в передаче. Я в ответ посмеялся. И сказал, что я безумно уважаю Наталью Николаевну, но никак не подчиняюсь ей. Это раз. И второе. Насколько мне известно, Эйсмонт знает мой номер телефона и, вероятно, если бы у нее появилась какая-то просьба, она позвонила бы мне. На этом наша беседа была закончена. Я попросил больше не пугать меня Путиным, Лукашенко, Громовым и другими.
Диана Шибковская
Автор фото: topcor.ru, ru.wikipedia.org