Старики грелись в лучах солнца последних дней Бабьего лета. В том году Бабье лето были короткими, а в этом году повезло.
Дед Гаврил тоже ни мог остаться в не уютной душе комнатке. Сразу же после завтрака вышел гулять.
"А что там сидеть то? Успею ещё сидит взаперти в четырёх стенах, впереди зима, со своими длинными вечерами." - подумал он.
Отобедав он опять вернулся во двор. Хотя по графику у них тихий час. Старик не признавал их график дня. Никогда он по графику не жил. Когда хотел тогда и вставал, когда получался, тогда и лёг. Поэтому здесь, в доме престарелых дали ему прозвище Граф. Сначала дед Гаврил бывало обижался, но со временем не стал обращать внимание.
"Граф так Граф, пусть будет так."- подумал он. - Не так уж и плохо.
Были у него и другие прозвища. В детстве был Гаврюша. Позже Гаврилка. Была ещё одна прозвище. Но об этом знали только в узком кругу.
"Интересно, кто-нибудь из тех остался ещё в живых?"- думал он иногда, вспоминая свою юность, ворованных лошадей, ночных костров с песнями и плясками.
Да были времена. Родился он в цыганском таборе. Отец цыган, жгучий брюнет. А мать латышка с золотыми длинными волосами. Говорили, что отец украл маму у одного латышского богача. Поэтому долго спрятал её от чужих глаз. Только некоторые в таборе знали о ней. Гаврил играл со всеми цыганскими детьми вместе, его не отделяли, потому что был таким же жгучим чернышом, как и отец.
Детство в таборе учил его бегать быстрее лошади, быть внимательным и бесстрашным. С четырёх лет их учили карманным кражам. Гаврил был хорошим учеником, всему научился почти с первого раза. Его даже дед, старый цыган хвалил.
Ой молодец, мой цыганёнок. Твой отец даже так не мог. - говорил он с гордостью смотрев на внука.
Гаврилу наверно было лет восемь когда их забрали в Латвию. Гаврил не знал, как так тогда случилось. Видимо кто-то из табора предал. Сообщил об их местонахождении. Мать и Гаврила взяла с собой. Не хотела оставить его в таборе.
В Латвии дед жил в большом двухэтажном доме. Выглядел строгим. Он, когда их привезли в Латвию, заплакал обнимая их.
Я уже не верил, что увижу тебя моя золотая. - говорил он матери Гаврила.
Ох, и намучился он с Гаврилом. Пытался дать образование. Воспитательные меры с наказаниями за воровство не давали никакого результата. В итоге подростковом возрасте он от них ушёл. В течение года он искал табор отца. Потом только нашёл, в просторах стран союза советских социалистических республик. Они так же путешествовали, не имея постоянное место жительства. Всё вернулся в свои места, вот он опять свободен, в своём таборе. Только уже без деда и без отца. Дед уже был старым, умер. А отец исчез, пропал без вести. В таборе в своём кругу карманников ему и дали прозвище Гав.
В один из прекрасных дней Гав влюбился. Но его возлюбленная была не цыганкой. Она русская. Долго пытался себя перебороть Гав. Но не смог, его любовь к девушке была превыше всего...
Какие только цыганки не предлагали ему свою любовь и верность до гроба. Никто из них не смог его переубедить, войти в душу и в сердце. Его сердце и душа принадлежало только ей, Нине. Знал бы он тогда, чем кончиться это любовь неземная. Почему же цыганки ему не гадали? Да и не поверил бы он им.
Нина в начале больно внимание не обращала на него. Но со временем стала сама проявлять Гаврилу внимание. Гаврил был счастлив, витал в облаках, одаривал её подарками.
"Наконец то, она будет моей, она тоже полюбила меня." - думал он.
А дело было вовсе не в Гавриле, а в его корнях. Она до этого тщательно расспрашивала у Гаврила о его родителях. Как узнала, что его мать живёт в Латвии и она вполне обеспеченная дама.Так как после того как жила в таборе и вернулась домой к отцу, больше так и не вышла замуж. Жила в своё удовольствие, берегла родное поместье. Который оставил ей покойный, родной отец.
Нина настояла на том, что в случае создания семьи, она предпочитает только в законные условия. А жить они должны будут у его родителей. Так как отца у Григория не было в списке ни мёртвых и ни живых, оставалась его мама Элеонора. По настоянию Нины они должны отправиться к ней.
У Григория просто не было выбора. И они поехали в Латвию.
Мама Григория приняла их, но не с особенной радостью. Григорий сразу был предупреждён обеими женщинами:- никакого воровства, гулянок без их ведомо. Начать зарабатывать. И ещё много чего, что могла прийти этим женщинам в голову.
Ради любви к Нине, он на всё согласился.
В начале всё было хорошо. Нина родила один за другим двух ребятишек. Они с мамой Григория жили дружно. Григорий устроился на работу в местную школу кладовщиком. Затем начал работать завхозом в больнице. А женщины занимались домом и детьми.
Поместье деда был большим, во дворе был сад с фруктовыми деревьями. Там работал садовник, которого нанимала мама Григория. Платила садовнику тоже сама из своих сбережений, который был оставлен ей отцом.
Григорий никогда не интересовался тем, что сколько и в каком количестве оставил дед матери наследство.
Скоро матери не стало. Похоронили его в семейном склепе, где похоронены его дед и бабушка по линии матери.
После годовщины матери, Нину будто подменили. Она стала из-за всякого пустяка придираться к мужу. Детей настраивала против него.
В этом доме со всеми документами имели дело женщины. Он особо не проявлял интерес к этому.
Когда жена сказала ему что, подала на развод, то начал он возмущаться:- Куда ты пойдёшь с детьми, одумайся.
Но жена заявила о том, что она никуда не собирается уходить. Это он должен уйти. По завещанию матери поместье оставлено Нине и детям в долях. А Григорию никакой доли не выделялось.
После развода Нина дала ему неделю срока, чтобы он мог собраться и уйти. Он конечно этого не ожидал, просился жить в садовом домике. Но жена не в какую, не согласилась. Дом её и она наводила свои правила.
Делать было ничего, ему надо было уходить.
Ладно хоть Нина выделила ему немножко денег на первое время.
Он опять взяв в руки свою старую котомку пошёл путешествовать, в надежде найти хоть кого-то из своего табора. Долго скитался по старым дорогом, но не встретил ни своего табора, ни знакомых. Жил где попало, подрабатывал по возможности. Летом можно было хоть где жить и работать. А зимой он старался быть на юге. Так и шли года. Ни дома, ни двора и никому ненужный. На старости лет купил на юге небольшой дом, не далеко от моря. Летом сдавал туристам, а зимой сам жил. Не зря говорят наверно, старость не радость. По иронии судьбы так он и оказался в этом приюте. Скучал по своим цыганам. Хотелось ему хоть кого-то встретить. Но чудо не случалось.
В каждом новичке, который приходил жить в их приют, искал знакомые черты. Вот не давно к ним старика привели. Глаза его казались цыганскими. Но из-за неуверенности Гаврил к нему не подходил.
"Надо будет узнать у персонала, кто он?" - думал он, собираясь идти спать. Уже вечерело.
Во сне Графу снился сон. Будто он молодой, в своём таборе. Вот его близкий друг его зовёт. Гав, иди сюда Гав...
Он проснулся не мог понять в начале где он. Ему казалось что он опять в таборе. Потом понял что не там.
Кто же сказал Гав? Он прекрасно слышал, кто-то звал его Гав.
Кто сказал Гав? - крикнул он. На его голос прибежала дежурная.
Проснулись старики и старушки в других комнатах. Отталкивая дежурную, он вышел в коридор приюта. Всё так же громко спрашивал. - Кто сказал Гав?
Все думали, что старый цыган сошёл сума.
Вот ему на встречу вышел тот, новый жилец приюта. Он шёл ему на встречу и говорил:- Я, я сказал Гав! Гав, я сказал.
Гаврил не смог уже дальше идти, он просто стоял, вот он, долгожданный друг его детства. Попробуйте сказать, что не бывает чудес.
Два цыгана очень увлекательно и громко говорили в своём языке о чём то. Они никого не видели и не слышали. Они были рады, что встретились, хотя бы в приюте. В их глазах блеснули слёзы. Слёзы радости или печали? Кто знает.
Дежурная их тихонечко отвела в гостевую комнату, что бы другим не мешали. А другие забыв о сне и недосыпание, наблюдали за ними. Кто-то радовался вместе с ними, кто-то завидовал...