В дневниках нацистских солдат упоминание об идущих в атаку перепившихся большевиках звучит просто рефреном. Никогда не мог понять этого: кто ж на серьезное дело перепившись пойдет? Причем массово.
Разве что только тот, кто не знает, что такое алкогольное опьянение, но таких у нас немного.
При этом немцы постоянно пишут ведь не о противнике, у которого дыхание несвежее, а о людях, опьянение которых видно даже в бинокль. Иными словами, это должны быть вдрабадан упившиеся бойцы. И что они навоюют, когда в таком состоянии даже ползти не всегда возможно.
Но откуда это?
Чует мое сердце, что в данном случае немцы просто врали, потому что в тех же дневниках «пьяная большевистская сволочь», окосение которой даже конь за версту увидит, почему-то бежит в атаку, способна бегать, знает в какую сторону бегать и даже как держать оружие.
Избирательное какое-то опьянение получается в стиле «тут пьян, а тут не пьян». Упоминаний о том, что во время атаки развившие чрезмерную прыть пьяные бойцы падают и блюют, в дневниках почему-то отсутствуют.
Зато потом рассказывается либо о том, что героическим немцам удалось-таки побить этих пьяниц (как будто бы это было подвигом), либо и вовсе не удалось.
Ну а как иначе? «Что мы могли противопоставить этим перепившимся нелюдям?» Тогда почему сами не напивались, если водка делает суперменом?
Впрочем, в таких воспоминаниях нет ничего особо удивительного, если учесть, что немцы и сами были далеко не трезвенники, да к тому же сплошь и рядом наркозависимые. Однако сегодня об алкоголе.
Напоить часть перед боем – означает потерять часть и продуть бой. Это прекрасно понимали и до начала войны, поэтому спиртное вообще никогда не рассматривали как средство, повышающее боеспособность и хоть чем-то могущее повысить вероятность победы.
Поэтому водку выдавали только после боя как релаксант, ибо в этом качестве она и в самом деле работала. Да и то выдавали в ограниченном количестве, а потом и вовсе отказались от этой практики (у нас, во всяком случае).
Другое дело, что и наши, и гитлеровские бойцы могли разжиться спиртным в индивидуальном порядке и наклюкаться вволю. Правда, перед боем они этого тоже не делали – только в промежутках. И подвергались за это соответствующим взысканиям.
Стоит отметить, что о пристрастии немецких солдат и офицеров к алкоголю писалось очень много, в т. ч. и самими немцами. Свидетельства их противников приводить не буду, ибо скажут, что это пропаганда. Ограничусь немецкой самокритикой.
Еще до вторжения в СССР, сам Вильгельм Кейтель издал приказ, призванный бороться с моральным разложением офицерского корпуса.
Но в искусстве (и псевдоискусстве) прочно утвердился стереотип о немецком офицере как воплощенной бессердечной бестии с манерами аристократа и пустым местом вместо души. Этакая машина, а не человек.
Этот миф создали сами отцы Третьего Рейха. Их, хотя их государство пало, однако миф выжил и прекрасно существует в т. ч. и среди тех, кто поверг Рейх.
Вероятно, Кейтель мысленно усмехнулся бы, увидев образ киношного немецкого породистого офицера. Ибо он отмечал за немецкими офицерами такие грехи как распущенность, недисциплинированность и пьянство. Отмечал и то, что старшие офицеры развращают младших.
И это он говорит не в рамках личного мнения, а приводит многочисленные факты, подтолкнувшие его сделать такие выводы.
Так под развращением младших офицеров старшими он подразумевал именно то самое – «противоестественные отношения», в которые офицеры порой вступали друг с другом, а также с солдатами и членами Союза гитлеровской молодежи.
Хотя, разумеется, это была все же не норма, а исключения. Зато «естественные отношения», особенно по пьяни, регулярно превращались в групповухи, и офицеры порой предавались плотским утехам прямо на глазах подчиненных.
И это ведь только 1939 год! Восточный фронт, от реалий которого у немцев полностью сносило крышу, еще только маячит.
Кроме этого, Кейтель отмечает, что германские офицеры на захваченных польских территориях практически ежедневно упиваются пока не упадут, а пока в сознании – бесчинствуют.
Так что нет оснований не верить сообщениям, в которых немцы, захватившие очередной населенный пункт, первым делом оправляются на поиски спиртного, перепившись которым начинают творить такое, что ни один нормальный человек не сделал бы.
Дневники самих немецких солдат и офицеров тоже нередко упоминают популярность спиртного, причем порой офицеры пьянствуют больше солдат, которые не знают, что делать, ибо офицер лыка не вяжет.
В штрафных журналах немецких частей показывают, что дисциплинарные взыскания были частью жизни любой роты, и чаще всего солдаты подвергались им за пьянство и дебоши.
Порой журнал только одной роты представлял собой «талмуд», в котором десятки страниц занимали записи о взысканиях за классический комплект из пьянства и дебошей.
Так что, когда в очередной раз услышите о большевистских пьяных ордах, учтите, что писали это те, кто и сам просыхал нечасто. Или может, просто в других свое отражение видели? Однако, было у немцев средство и посерьезнее, о чем я напишу в следующей статье.