Посвящение
Запах дождя.
Мерцание звёзд во мраке ночи.
Вымершее поселение на южном берегу обширной бухты.
Невысокие, в один этаж, каменные домики, в беспорядке разбросанные на южном берегу бухты, словно окаменевшие шатры становища. Редкие огоньки в провалах окон.
Безмолвие – даже собаки, из тех, что остались в Обители, примолкли.
Напротив, через бухту, серо-зеленый парапет, вонзившийся словнострела в волны прибоя, который остаася с незапамятных времён, и цепочка костров в рыжеватом тумане, перечеркнувшая этот парапет у самого основания, как будто с моря грозит какая-то опасность.
Шатры, покрытые звериными шкурами.
Многочисленные костры…
На восточном берегу в пелене тумана – развалины древней крепости.
Сколько Лико себя помнил, на восточном берегу бухты всегда был туман. Даже в ветренную погоду, даже в знойный полдень середины лета.
Злое место.
В Обители ходили упорные слухи, что в этих развалинах нашла приют незримая смерть. Лико с ней ни разу не сталкивался. Наверное, она затаилась где-то глубоко в подземелье, но молодой воин до этого подземелья ещё не добрался, хотя излазил развалины вдоль и поперёк – ощущалось только какое-то зловещее шевеление на глубине. Может быть, поэтому Лико и не стал спускаться на нижние ярусы, обшаривая древние руины. Правда, на поверхности ничего особенного он не нашёл. Ну, или почти ничего – несколько полуистлевших свитков на неизвестном языке пока не в счёт, их ведь ещё как-то прочесть нужно, а древние языки знакомы немногим…
Костры в становище пылали не переставая.
Костры оберегали людей племени от колдовского морока, который опустился на бухту неделю назад – только живой огонь может оградить человека от чародейства.
Люди не покидали пределы становища, очерченного пламенем костров – только воины выходили за огненную цепь. И только по приказу вождя – племя и костры нуждались в пище. А так не могло длиться слишком долго. Купцы приходили в бухту не только за рыбой, мясом, шкурами и запасом свежей воды.
Горы скрывают много тайн. Самоцветы и золото – ещё не все из них. Далеко не все. Есть ещё развалины, оставшиеся от Безумных Богов и тех, кто был в мире до них, подобные тем, что застыли на восточном берегу бухты. И в этих развалинах ещё можно отыскать то, что Безумные Боги пытались укрыть от мира. Или те, кто предшествовал Безумным Богам. Правда за такие находки всегда приходится платить жизнями соплеменников, но дело того стоило. А ещё ходили упорные слухи о том, что где-то под горами скрыта от мира людей Купель, которой никто никогда не видел, в которой по преданию спят души тех, кто ещё никогда не воплощался в мире смертных. И тот из людей, у которого хватит смелости и силы пробудить эти души ото сна, станет равным Владыкам и не будет в мире силы, способной его одолеть. Хвала Вечному Небу никому ещё не удалось отыскать Купель, хотя искали многие. И будут искать, такова человеческая натура.
А неведомый зверь упорно охотился на людей, не останавливаясь ни на мгновение.
Его ещё никто не видел, охотники находили только следы.
Зверь ещё не взял ничьей жизни из людей племени, нападая на жителей поселения, менее опасных для него, ведь среди них не было вождя и хранителя. Но все знали, что это ненадолго, что он просто собирается с силами для решающего удара, постепенно сужая круги охоты вокруг стоянки племени. И первой жертвой этой неведомой твари будет хранитель Хоор, не иначе.
А в поселении на другом берегу бухты людей почти не осталось, не больше десяти семей.
«Он не успокоится, пока не покончит сначала с рыбаками, а потом и со всеми нами.» – говорил вождь соплеменникам, и никто не сомневался в его правоте.
- Тот, кому начертано вернуть Двуликого, выжил, враг мой.
- Ты не ошибаешься? Против чёрного дыхания Земли Огненных Гор люди бессильны.
- Это так, мой враг. Но ему помогли. Один из тех, кому ты сам подарил вторую жизнь, тот, кого люди Земли Непробуждавшихся Душ назвали Жестоким Богом.
- Нет. В появлении Аоддарха моей заслуги нет, мой враг. Это второе воплощение Аодда, последнего из Безумных Богов, кем бы он сейчас себя не называл. Я не знаю, кто смог вернуть его из небытия, но сила Аодда растёт, Земля Непробуждённых Душ уже не в нашей власти. И если он доберётся до Купели…
- Он ищет Купель?
- Мне это не ведомо. Но если так и если его поиски увенчаются успехом, нам придётся взывать к Стражу.
- Пока это не важно, мой враг. Найдётся Купель или нет ещё неизвестно, а вот тот, кто не ведает своих корней, не ведает пределов своей силы, чья душа ещё спит, должен умереть. И чем быстрее это случится, тем лучше для нас. Что ты можешь предложить?
-Тхархонна, повелитель эйджаров. Один из тех, кого сотворил ваорлок Майгии сейчас недалеко от Эркохойта. Эта тварь близка к безумию, нужно лишь подтолкнуть её.
Люди покидали Обитель тихо и незаметно. Они уходили туда, где спокойнее, где нет колдовского морока и тоскливого воя, рядом с хозяевами, поджав хвосты, плелись псы – морок накрыл и четвероногих.
Поселяне, семья за семьёй, понуро брели по единственной улице, толкая перед собой тележки с нехитрым скарбом или сгибаясь под тяжестью вьюков.
Море взбесилось, раз за разом обрушивая на прибрежные скалы тяжёлые волны. И этот шторм длился непривычно долго.
В скалах, не находя выхода своей природной ярости, метался ветер.
Под ногами прилипчиво чавкала грязь.
Окна домов, заколоченные досками, сиротливо глядели в след своим уходящим в никуда хозяевам.
Лико, молодому воину из числа тех, кто ещё не покинул Обитель, не было никакого дела до этого исхода.
Уходят?
Пусть!
Меньше людей – легче дышится. Собак вот только жалко. Собаки по любому лучше человеков, с ними всегда можно найти общий язык.
А Обитель…
Хвала Вечному Небу, пустые дома не простоят долго, их разрушит время и непогода.
И это есть хорошо, это справедливо. Стены лишают человека воли, так пусть же сгинут!
Посёлки – нарывы.
Города – гнойные язвы.
А люди – как паразиты, пожирающие друг друга. Жить рядом не могут – обязательно кто-нибудь с кем-нибудь перегрызётся. Жить порознь тоже не могут – страшно.
Уходят?
Туда им всем и дорога.
Жалость?
Жалеть – значит жалить.
Жалость недостойна человека.
Молодой воин не испытывал жалости ни к кому. Особенно к себе самому.
Может быть, поэтому страх и ненависть поселян с раннего детства окружали Лико.
Люди его не любили, только терпели.
И всегда обходили стороной.
Не из-за внешности - высокий рост и длинные чёрные волосы, заплетённые в тугую косичку, ещё не повод для страха или ненависти. Он был другим в повадках.
В молодом воине смешалось что-то и от дикого зверя, и от человека одновременно. От зверя всё-таки больше. Наверное…
Он слышал и чувствовал больше других, он был сильнее и стремительнее, чем люди - многие из Обители испытали эту силу на собственных шкурах. Хотя внешне особо сильным не выглядел. Скорее – выносливым.
А ещё зверёныш всегда наносил удар без предупреждения, первым, когда никто ещё не готов к драке, не ждёт удара. И всегда держался настороже, где бы ни находился – сказывалась привычка ни к кому не поворачиваться спиной. Даже в собственном доме.
Его боялись, как боятся огня, вырвавшегося на волю.
Казалось, стоит задеть этого…волчонка неосторожным словом, или хотя бы взглядом, и он, не задумываясь, перегрызёт глотку любому.
Лико научился таить свои мысли, отвечать молчанием в ответ на неприязнь поселян. Никто не мог сказать, что сделает он в следующее мгновение, оскалится или просто улыбнётся, ударит или нет. А раз так, то лучше держаться на расстоянии.
Там, где есть страх, всегда рождается ненависть. Потому старейшины Обители не раз и не два намекали его отцу, что старшего сына пора бы лучше отправить куда-нибудь на выучку. Скажем, в Дом Заката. Разумеется, совсем не потому, что заботились о судьбе человека, так не похожего на их самих. Даже золото предлагали.
Отец только смеялся в ответ на намёки стариков – он был пришлым и не разделял опасений поселян.
И поощрял своего сына.
«Это хорошо, что ты никому не доверяешь. Настоящий боец должен быть готов к схватке всегда и везде. – Внушал он сыну. – И со своими соплеменниками, чтобы отстоять честь или завоевать женщину, которая тебе понравилась, и с врагами, чтобы сохранить жизнь. Главное удержать в руках то, что тебе действительно нужно, что тебе дорого, чем ты владеешь здесь и сейчас. Иначе люди решат, что ты слаб. Слабых презирают. Пусть боятся. Страх по любому лучше презрения. Только не доводи дело до смерти в дни мира, тебе этого точно никто не простит. Покалечить – можешь. Только не сильно. Убить – нет. Многие из тех, кого ты знаешь, недостойны смерти. Собак лишь не трогай, даже если тебя покусали ненароком, они не при чём, они лишь отражение своих хозяев».
Потом отца не стало.
Хвала Вечному Небу, доказывать своё право на жизнь в Обители зверёнышу уже не пришлось – отпала такая необходимость после стычки с лихими людьми, вожак которых решил наложить лапу на поселение – Лико вырезал всю шайку, не получив при этом ни царапины.
Волчонок только криво усмехался в ответ на нападки сверстников, мол, что с вас взять, мелкота. Тем более, что старейшины, вроде бы, сменили гнев на милость, даже определили кто и сколько должен выделить на его содержание, как наёмника, чтоб Обитель и дальше оберегал. Пусть даже и скрипя зубами.
Молодой воин ничего не имел против – монеты никогда лишними не бывают.
Теперь всё закончилось.
Больше нет необходимости скрывать своё настоящее лицо.
Правда, и монет не будет, но тут уж ничего не поделаешь – за всё нужно платить.
Один день…
Две ночи…
Лико чувствовал – и день и ночи последние. Для его или для врага – решать Вечному Небу.
Это радовало – нет ничего хуже ожидания.
Пусть случится то, что должно случиться. Не важно, что будет после. Если твоя судьба предрешена задолго до твоего рождения, ты ничего не изменишь, ты можешь только принять её такой, какова она есть и не более. До тех пор, пока не появятся силы и желание её изменить…
Впрочем, когда ты не один, когда рядом горячая девушка, думать о чём-то, чего-то ждать…получается не всегда…
И это есть хорошо. У мужчины только три радости в жизни – хорошая драка, опасная охота и горячая женщина, большего не нужно.
- Останься. – Шептал он, не веря себе. – Я смогу защитить тебя.
- Ты же понимаешь, Ли, я… – Девушка внезапно передумала и, недоговорив, прильнула к нему, обожгла поцелуем…
Ровесники опасались подходить к Лиис близко, только провожали завистливыми взглядами – было на что смотреть.
Гибкая фигурка, крутые бёдра, высокая грудь – всё разжигало желание обладать.
Но…издали.
Из-за Лико.
Ни у кого не хватало решимости бросить вызов зверёнышу. Зато по посёлку упорно ползли слухи, один нелепее другого, и порождали глухую ненависть.
Пусть говорят.
Пусть боятся.
Людей всё равно не переделаешь, люди боятся того, чего не понимают, что им недоступно, зато он может использовать человеков как захочет и когда захочет. И никто не решится потребовать возмещения.
Лиис стала встречаться с ним сначала только для того, чтобы досадить своему отцу. Откуда ж ей было знать, что отец-то как раз был совсем не против этих встреч. Скажем, для того, чтобы улучшить породу.
Что же касается Лико…
Первая женщина в твоей жизни всегда будет для тебя первой, сколькими бы ты не обладал потом. И первая ночь с этой женщиной запомнится навсегда.
Хотел ли он, чтобы у него был свой собственный дом, чтобы в этом доме его кто-нибудь ждал, чтобы было куда возвращаться?
Разумеется, нет – если ты привязан к какому-то месту надолго, жизнь становится невыносимо скучной.
Молодой воин предпочитал простор и дорогу тёплому очагу и домашнему уюту. Даже во время зимних холодов.
С того дня, когда ему исполнилось четырнадцать зим, Лико почти никогда не оставался на ночь в посёлке – он чувствовал в себе силу, а любой силе нужна свобода. Отец не осуждал его за это. Наверное, потому что ему самому было тошно в четырёх стенах.
Зато никто из поселян не знал окрестности на пять дней пути вокруг лучше его – им это не было нужно, они жили морем.
Зато каждая тропинка, каждый камень, каждая скала, каждый ручей были знакомы молодому воину, были его продолжением. И Лико никогда не возвращался домой с пустыми руками.
Мясо, шкурки, целебные травы, а иногда и золотые самородки, даже самоцветы, найденные на берегах горных речек, были его законной добычей.
И желанным товаром для любого купца.
И предметом злобной зависти поселян, разумеется, – на рыбе много не заработаешь, её везде хватает, а охота на морского змея смертельно опасна. Находилось и кое-что другое – в глубине пещер Мохарры скрыто от чужих глаз наследие Безумных Богов. Но об этих находках лучше помалкивать, пока не найдётся покупатель. Иначе люди решат, что ты чародей, который ищет древние знания и Купель чтобы навредить им, да на костёр поволокут – служители Таиссэ умеют дурить головы…
- Мы увидимся? Завтра? – Спросил он ближе к утру, когда они насытились друг другом.
Девушка отрицательно покачала головой.
- Я не могу, любимый. – Лиис тяжело вздохнула и прижалась к Лико, ища защиты и утешения. Миниатюрная, хрупкая, она казалась ребёнком рядом с ним. – Отец совсем плох. – Внезапно глаза девушки блеснули, разгладилась морщинка на лбу. – Я буду ждать тебя в Трёх Соснах. Ты ведь придёшь?
В глазах девушки светилась любовь и надежда.
- Я приду. – Прошептал он, целуя Лиис.
«Вам не выжить.» - подумал про себя человек. Вслух ничего не сказал, чтобы не лишать надежды. В конце концов, он тоже мог ошибаться.
Он вернулся домой с первыми лучами восходящего Аллата. В доме уже никто не спал. Мать готовила припас в дорогу – сушеную рыбу, пресные лепёшки, сыр, вино, одним словом, привычная еда поселян, с голода ноги не протянешь, но без особых изысков. Сестра и младший брат собирали пожитки. Не говоря ни слова, зверёныш присоединился к общей суете, хотя всё самое необходимое собрал ещё вчера – надо было как-то дождаться следующей ночи...
- Бей! – Коротко приказываешь ты. Ведь даже самую малую возможность нужно использовать, чтобы стать более умелым.
Брат умеет пускать стрелы быстро, не уследить. А главное, попадает туда, куда хочет.
Свист стрелы.
Её не увидишь – проследишь только по звуку. И направление, и силу удара, и быстроту полёта – таковы правила игры.
Ты не менее стремителен и ловок.
Нужно только не позволить себе уклониться, поймать стрелу рукою перед самым лицом.
Да, забава опасная – промедлишь немного и можешь лишиться глаза. В лучшем случае. Но ведь нужно чем-то заняться, иначе с ума сойдёшь. Зато когда-нибудь этот навык можно будет использовать. Одно плохо – знак приобретённого навыка на запястье не получишь, для этого нужно пройти обучение у мастера, а потому право владеть боевым луком придётся постоянно доказывать.
Наконечник стрелы застывает между ладонями.
- Ещё. – Коротко говоришь ты, слизывая с ладоней кровь – стрела содрала кожу.
- Может, хватит? Скоро стемнеет. – Сомневается Маат. – Не промахнуться бы.
- Ещё два выстрела – Настаиваешь ты...
Ты можешь быть кем угодно – земледельцем, ремесленником, рыбаком, чародеем.
Ты можешь быть кем угодно, но обязан уметь защитить себя, свой дом, свою женщину, своих детей. Иначе ты – не мужчина. Иначе ты – никто. Иначе ты не достоин, чтобы род свой продлить. Такие достойны только презрения.
Сумерки снова опустились на бухту.
Сквозь рёв прибоя слышится рокот барабанов и звуки песни, неистовой, чуждой привычному миру людей.
Песня-заклинание…
Пламя толстой восковой свечи, потрескивая, с трудом разгоняет мрак.
В маленькой тесной комнатке ты и твой младший брат. Вы ждёте рассвета, хотя для кого-то из вас он будет последним. Мать и сестра уснули ещё засветло, теперь из-за тонкой перегородки не доносится ни звука.
У дальней, глухой, стены комнаты едва тлеет пламя очага – сухого хвороста уже не осталось.
Вы пьёте вино, початая бутылка уже четвёртая за этот, не такой уж и долгий вечер. Пьёте молча, ты и твой брат – всё, что можно и нужно было сказать, давно сказано. Играете в кости…
Везёт не тебе, а брату. Как всегда. У него – лёгкая рука. он азартен. Он играет так, как будто грает в последний раз. То, что этот раз и в самом деле последний, он ещё не знает. Чувствует, но не знает. Тебе же только одно потребно – как-то вечер занять…
Лико смахнул со лба капли пота – он кожей чувствовал присутствие рядом с домом чего-то древнего. И тяжёлое дыхание смерти, которая подстерегала любого, кто осмелится уйти из посёлка раньше срока. Но не у самого порога.
В комнате как-то внезапно похолодало.
Тихий скрип несмазанных дверных петель…
Злобный шёпот…
Резь в глазах…
Тихое лесное озеро, вытканное на гобелене, вывешенном в простенке между окнами, вроде бы покрылось рябью. Лико даже ощутил дуновение ветерка…
Ладно хоть по крыше никто ничем не гремит.
Молодой воин, не задумываясь, метнул в сторону входной двери нож. Не боевой нож, разумеется, он против чародейства плохой помощник, только клинок попортишь. Для этого потребен другой клинок – ритуальный. Также без особых раздумий бросил в огонь очага щепотку колдовских трав – несколько кожанных мешочков с травами и снадобьями он всегда держал под рукой, хотя ни целителем, ни заклинателем в полном смысле этого слова себя никогда не считал.
Глухой стук острия, вонзающегося в створку запертой двери.
В ноздри впивается резкий неприятный запах зверя …
И холод отступил.
Это приходила Тень – их время сумерки. Когда свет умирает, Тени становятся сильнее, намного сильнее. Никто не ведает, откуда и зачем они появляются. Говорят, Тени это неуспокоенные души людей, умерших не своей смертью. Лико не знал, насколько правдивы эти слова. Зато ему было точно известно, что Тени бывают разными. Есть те, которые питаются человеческими страхами. Это слабые Тени. Они почти не опасны для того, чей дух достаточно силён, кто знает, чего хочет и для чего живёт. Но встречаются Тени, способные высосоать жизнь тз кого угодно. Они упорны, когда пытаются добраться до источника пищи, особенно до человеческой плоти. Такая Тень будет скакать по крыше с немыслимым грохотом и пронзительным смехом, будет ломиться в дверь, вползать в окно, выть и хохотать, пока не найдёт слабое место. И тогда-то всех, кто ютится под крышей, можно смело считать мертвяками. Эта тварь не оставит без своего внимания никого, в ком теплится хотябы капля жизни. И даже живой огонь не всегда может остановить такую Тень. Хвала Вечному Небу такие Тени встречаются крайне редко и привязаны к какому-нибудь одному месту. Лико только один раз столкнулся с чем-то подобным. И ему с трудом удалось избежать смерти.
Одним словом, люди не просто так запирают на ночь двери и окна, хотя для Теней это не преграда, не для тепла разводят огонь в очаге даже летом.
Та тварь, которая пришла сегодня, была слабой.
Обычно Тени обходили их дом стороной – нож, вбитый Лико под порог, руническая вязь защитных заклятий над дверью и окнами, отпугивала непрошеных гостей. Отпугивало до сегодняшнего вечера. Сегодня это не помогло. Наверное, потому, что людей в селении почти не осталось, а тратить внутренние силы, чтобы отогнать нежить, молодой воин не собирался. Нет людей – нет и человеческих страхов. Нет страхов, значит, теням нечем питаться. А голод всегда заставляет забыть об осторожности…
- Зачем ножами бросаешься? – Спросил брат, не надеясь услышать ответ.
- Тень приходила. – Лико зевнул.
Маат недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Достал ещё одну бутылку вина. Наполнил вином глиняные кружки грубой выделки. Тихонько сказал:
-Нож из двери выдерни.
-Зачем? – Возразил Лико, отхлебнув из кружки. По телу расползлось приятное пятно. – Пусть остаётся. Ночь впереди ещё длинная. – Потом добавил – Иди-ка ты спать, брат. Скоро нам предстоит совсем нешуточная драка, к оракулу не ходить. И мне нужно, чтобы твоя рука была твёрдой.
- Потому и пью. – Икнул Маат, одним глотком осушив содержимое своей кружки.
Зверёныш недоверчиво взглянул на брата.
«Да уж…» – усмехнулся он про себя.
Он знал, брат не поверит ничему, что будет им сказано, поэтому не пытался его отговорить. Или убедить в неправоте. В мужестве своего брата он не сомневался никогда, но его рука могла дрогнуть в самый неподходящий момент.
Наконец, всё затихло.
- Виделся с Лиис? – Внезапно спросил Маат. До сих пор любовные похождения старшего брата его не интересовали.
- Да. – Коротко ответил Лико, удивлённый неподдельным интересов родича.
- Почему не уговорил их идти вместе с нами? Хорошая ведь девушка.
- С чего это ты так обо мне заботишься?
- Остепениться тебе пора. Дом построить. Семьёй обзавестись. А то всё один да один. Скоро совсем шерстью обрастёшь.
- Шерсть это хорошо. – Попытался отшутиться молодой воин, почёсываясь. – Зимой теплее, когда шерсти много. А если ещё и брюхо полное, так вообще благодать. Одно плохо, от блох спасения не будет.
- Всё шутишь?
- Почему нет? – Лико зевнул, тряхнул головой, отгоняя сон. – Не плакать же!
Всё затихло.
На грубо сколоченной кровати беспокойно спал брат.
Ты немного завидовал ему, потому что тот всё-таки смог заснуть.
Ты заставил себя подняться с широкой скамьи, прикрытой звериными шкурами, подчиняясь настойчивому желанию шагнуть в ночь, идущему из самой глубины души. Прежде чем выйти из дома, ты подошёл к Маату, положил ладонь на его лоб. Тот покорно затих.
Ты накинул подбитый мехом плащ. За последнее время ты сильно раздался в плечах, заматерел. И это тебе нравилось. А больше всего нравилось чувствовать заинтересованные взгляды девушек. Но…
Ты мёрз.
Мёрз всегда, сколько себя помнил, за исключением, пожалуй, самого раннего детства, когда не особенно отличался от своих сверстников. Потом всё изменилось, состояние повседневного озноба стало твоим проклятьем. Тебе не хватало простого человеческого тепла. И ты понимал, что во многом из того, что происходит вокруг, виноват ты сам. Но…понимать это ещё полдела. Впрочем, не стоит сожалеть о том, чего ты уже не в силах изменить. Человек должен ходить прямо, с высоко поднятой головой, не пресмыкаясь ни перед своими сородичами, ни перед Владыками. Или не человек?
«Сегодня.» – уверенно подумал он, выходя на крыльцо.
Пламя свечи мигнуло в порыве ветра и погасло. Морок сдавил грудь, мешая дышать. Мелькнула чья-то размытая ночным мраком тень. От тени пахнуло смрадом. Лико содрогнулся от отвращения, каррог вылетел на охоту, а он настороженно относился к обитателям ночи, хотя саму ночь любил. Точнее, свету дня всегда предпочитал сумерки.
Тёмные окна домов взывали с немым укором.
«Чтобы всё закончилось, потребуется ещё одна жизнь. – Он скрипнул зубами. – И хорошо если это будет моя жизнь.»
По-хорошему, нужно было бы спросить совета у рун, прежде чем уходить в ночь. Но искушать судьбу он не стал, хотя это не отняло бы много времени, руны читать он умел – отец научил. А ещё он умел составлять рунескрипты и призывать силу забытых богов, хотя и не всегда понимал, как это получается.
Лико не знал, что виновник событий последних дней и в самом деле ищет его смерти.
Проклятая сырость…
Он долго смотрел на цепь костров на другом берегу.
«Не ходи туда. – Послышалось ему. – Умрёшь.»
«Моя жизнь принадлежит только мне.» - Тихо рассмеялся он.
В отдалении заухала сова.
Чей-то мокрый холодный нос ткнулся в ладонь, мол, не слушай никого, кроме себя. Мол, поблизости я буду, прикрою в случае чего.
Ноздри привычно уловили запах мокрой шерсти.
Воин не стал оглядывааться, знал по опыту – ничего кроме размытой тени не увидит. Не успеет увидеть.
Незримые редко на глаза показываются.
Незримые редко выбирают для себя постоянных спутников, но ежели выбирают, то навсегда. Тот незримый, который выбрал его, Лико, пришёл совсем ещё щенком и рос вместе с молодым воином. Вместе с ним сил набирался. И человек никогда не забывал поделиться со своим спутником едой, питьём, да добрым словом.
Взгляд молодого воина привычно царапнул по ночному небу – не появился ли Страж, проклятье Уори, сотворённое им на погибель в совсем далёкие времена, о которых и легенд не осталось, руками Забытых Богов.
Кругляк Ночного Аллата зловеще навис над горизонтом. Это ещё полбеды, просто нужно быть немного осторожнее, чем обычно, потому что в это время Тени обретают особую силу. А вот если в ночном небе появится Страж – все дела откладывай, всё равно ничего не сложится так, как хотелось бы. Это в лучшем случае. В худшем же, если ты чем-то прогневал Вечное Небо, тебя может настигнуть Небесный Огонь.
Хвала Вечному Небу, Глаз Стража среди звёздных огней не появился. А раз так, то не будет и Слезы Стража, не будет Небесного Огня. Это хорошо – не придётся откладывать то, что задумано.
Лико с неодолимой силой потянуло в развалины, с которых сошла пелена привычного тумана…
«Я сделаю это немного позже, не сегодня.» - решил он.
И направился в сторону Становища. Его поступь была подобна поступи зверя на охоте, и это было ещё одной причиной ненависти людей.
«Если хочешь обмануть смерть, не пытайся убежать от неё, всё равно не получится. Остановись и загляни в её глаза. А потом шагни ей навстречу. Только так ты сможешь одолеть её, и она сама побежит от тебя.» – это Лико понял ещё в детстве, ещё до того, как он перестал быть ребёнком, до того, как он полюбил ночь.
С тобой и на самом деле ничего не случилось.
У парапета тебя встретили угрюмые воины. Каменные наконечники копий преградили путь.
Самообладание не покинуло тебя.
Тебя даже позабавило выражение их лиц, когда ты неожиданно появился из темноты – так смотрят на призрак. У горцев слух острее, чем у обычных людей, но и они не услышали твоего приближения, пока ты сам не выдал своё присутствие.
Горцы не любили пришлых, с трудом находя общий язык и с поселянами, и с купцами, и не доверяли им. Но сегодня они не искали смерти чужака, Лико это хорошо чувствовал – мысли людей почти всегда были открыты для него. Люди просто не желали пропускать его в своё становище, чтобы не навлечь беду. Гортанный окрик заставил воинов расступиться.
Молодой воин медленно побрёл от костра к костру, туда, где в варварской пляске извивались немногочисленные тела, где рождалась древняя песня-заклинание…
Над туманом прокатился прерывистый злобный вой. Полный Аллат зловеще оскалился в ответ.
- Я давно тебя жду. Почему не пришёл хотя бы вчера? – Спросил один из тех, кто принимал участие в пляске вокруг костра.
«И что? – Подумал юноша. – Я должен взвизгнуть от восторга?»
- Ты звал. Я пришёл. Раньше не мог. Да и не должен был, я же не принадлежу к воинам твоего племени. – Зверёныш усмехнулся. – А значит, нет твоей власти надо мной.
- Меня зовут Хоор, я вождь этого племени. Скажи, зачем ты носишь знаки на левой руке? Разве нужно показывать первому встречному то, чем ты владеешь?
- Только раб не может быть чьим-то учеником, пока сам себя не выкупит. А я человек вольный. И мне никому ничего не нужно доказывать, знаки говорят сами за себя. – Воин улыбнулся.
Назвавший себя Хоором кивнул в ответ, сказал ещё что-то, но Лико не слушал его, не нуждаясь в эту ночь в словах. Вождь, казалось, понял это.
Пристальный взгляд чёрных глаз, казавшихся бездонными провалами.
Медленный кивок кому-то за спиной юноши.
Человек терпеливо ждал, он умел ждать, если ты не способен выждать, выбирая пригодное для тебя место и время, ты, скорее всего, проиграешь бой.
Наконец, горец совсем замолчал, сгорбился напротив, что-то нашёптывая над кривым ножом. Когда он успел достать нож, он не заметил. Клинок откликался на шёпот хранителя племени тусклым мертвенно-синим мерцанием. Словно он был живым существом. Или чья-то душа была заключена в нём.
В небольшом прокопченном котелке закипела вода. Гоорхор, странно улыбнувшись, бросил в котелок щепоть остро пахнущего порошка. Кипящая вода обернулась тёмной маслянистой жидкостью.
Лико невольно принюхался.
И удивился, ощутив знакомые запахи в таком сочетании – нельзя смешивать разные по силе травы, не будет от этого пользы. Но порошок имел силу, он это чувствовал. Наверное, их связал яд оола, мелкого родича драконов.
Про яд оолов и про драконов рассказывал отец. Молодой воин ни с теми ни с другими не сталкивался, поэтому принял эти слова на веру.
Всегда нужно хоть кому-то доверять, иначе ума лишишься.
Отец много знал.
Больше, чем положено знать простому воину. И в этом тоже была какая-то тайна, которую Лико так и не успел разгадать. Скорее всего, отец не был простым воином в прошлой жизни. Он разбирался в целебных травах, рунах и камнях, в древнем чародействе, замешанном на крови и смерти, знал, как находить места силы и приносить жертвы, мог сварить зелье, заживляющее раны или придающее силу…
Ещё немного.
Едкий дым смешался с туманом, вызвав у Лико приступ мучительного кашля. Неистовый рокот барабанов заглушил рёв прибоя. Слова бесконечной песни-заклинания завораживали душу.
«Торопись! Времени почти не осталось.» – послышалось зверёнышу.
«Не смей. Человек не должен прикасаться к этому знанию.» - попытался остановить его кто-то.
Тихое ворчание заглушило голоса – снова вмешался незримый.
«Только я в праве решать, что мне делать и к чему стремиться.» - подумал он.
Не дожидаясь, пока вождь племени заговорит снова, Лико простёр руки над пламенем костра, которое взметнулось в немом приветствии к ладоням, не обожигая, а согревая их.
Бледно-жёлтый в начале ночи Нхаллат, подёрнулся дымкой облаков и поменял цвет на багрово-красный. Над горизонтом показался краешек Стража и тут же скрылся - наверное, убедился в том, что воля Вечного Неба не нарушена.
Воин, подчиняясь внутреннему призыву, медленно опустил ладони в котелок и коснулся маслянистой плёнки на поверхности только что кипевшей воды.
Резкий запах.
Острая боль.
Он скрежетнул зубами, попытался отдёрнуть ладони…и не смог. Они, уже сами по себе, погружались в котелок всё глубже, глубже, глубже…
Лоскутьями сползала кожа, обнажая сочащееся кровью мясо. Кровь без следа растворялась в жидкости. Человек до хруста стиснул челюсти, сдерживая рвущийся из глотки вой.
Где-то на юге проснулась огненная гора…
Где-то в Семигорье содрогнулась земля…
Где-то в Снежных Горах сошла лавина, похоронив под собой несколько посёлков…
Где-то на восточном побережье вспыхнул мор…
Где-то в империи Великого Леса кланы без причины передрадись друг с другом - брат пошёл на брата, а сын на отца…
В небе над Северным Плато явилась хвостатая звезда, предвещая неисчислимые бедствия…
А тому, кто был заперт в Запретном Запределье Владыками Мира, почему-то стало легче дышать.
Разумеется, сам Лико обо всём этом ещё ничего не знал. Он просто сделал то, ради чего пришёл в становище, и только.
А потом пришёл страх.
«Вот и всё. – Почему-то подумалось ему. – Прежним тебе уже не быть.»
«Ты выбрал, смертный. Выбрал сам, никто не заставлял тебя. Значит, жалеть не о чем. Но берегись, Владыки будут искать твоей гибели.»
Он оглянулся, не понимая, кто говорит с ним, этот уставший голос ему не был знаком. За спиной Гоорхора его глаза различили во мраке ночи чей-то смутный силуэт. Гость из иномирья, облачённый в серый плащ, был во многом похож на человека. Во многом, кроме одного – высокого роста. И ещё гость прятал лицо под капюшоном, словно опасался быть узнанным. Если у него вообще было лицо - у гостей из иномирья не бывает лиц.
«Кто ты? Что тебе нужно? – Прошептал зверёныш. – Если тебя послали Владыки, то мне нет дела до тебя и твоих повелителей.»
«Я вестник. – Коротко ответил гость. – Вестник Забытых Богов, смертный. Я не служу Владыкам. И те, кто без права называют себя Повелителями Мира, не имеют надо мной власти. Они всего лишь местоблюстители, большего им не достичь, такова воля Вечного Неба.»
«Зачем я потребовался Забытым Богам, вестник?»
«Забытым Богам больше не нужно от тебя ничего, смертный. Им достаточно тех жертв, которые тобою уже принесены. Забытые Боги послали меня сказать тебе, что они смотрят на тебя с надеждой. Остальное тебе откроется позже, если пожелаешь и когда будешь готов.»
«Я услышал тебя.» - договорить Лико не успел, гость растворился в тумане также внезапно, как и пришёл.
- С кем ты сейчас говорил? – Хоор насторожился, словно зверь, почуявший опасность.
- Не знаю. – Молодой воин глубоко вздохнул. – Он назвал себя вестником Забытых Богов. Я никогда раньше с ним не сталкивался. Я даже лица не разглядел.
Вождь и хранитель племени вздрогнул и отшатнулся. Похоже, старик знал о Забытых Богах нечто такое, что не вызывало ничего кроме страха.
- Что потребовали от тебя Забытые Боги?
- Вестник сказал только, что Забытые Боги не требуют жертвы от меня, что всему своё время, вождь. И предупредил об опасности. Это всё.
Хоор недоверчиво покачал головой. Он знал, что Забытые Боги никогда и ничего не делают просто так. И если они не передали ничего сейчас, то это ничего не значит, свою цену они по любому возьмут.
Лико медленно поднялся, выпрямился, оглянулся по сторонам, принюхиваясь к дыханию ветра. Потом с удивлением заметил, что не чувствует ставшего привычным озноба
В глазах соплеменников Хоора, незаметно окруживших костёр, он видел недоверие и ненависть.
«Ну и пусть.» – юноша упрямо тряхнул головой.
Мгновение спустя он заметил: что-то изменилось, что-то сдвинулось, раздвигая границы привычного мира и уступая место великому безмолвию.
Туман слился с ночью. Между людьми и костром одна за другой появлялись серые тени, отделяя старый мир от мира нового, ещё неизведанного. Люди вождя не замечали их, видел только он и вождь. Однако вождь не обращал на эти тени внимания, казалось, он давно привык к их присутствию. Почему? До тех пор, пока ты пребываешь в согласии с самим собой, пока твоя воля не ослабла под тяжестью воспоминаний и неисполненных обетов, эти тени не представляют для тебя угрозы. Их жертвой может стать только тот, кто слаб духом.
Кто они?
Зачем они здесь?
Души тех, кто не нашёл успокоения за Последним Порогом?
Злые духи?
Кто-то ещё, кому нет имени?
Лико лихорадочно искал ответы и не находил их.
Тени казались стаей чаек, мечущихся над морем и скалами берега…
Он поднял руки, внимательно разглядывая ладони. Он ожидал увидеть обожжённую плоть, но ожогов не было, ладони даже не покраснели. Молодой воин недоумённо пожал плечами и повернулся спиною к костру, собираясь уходить.
- Не торопись. – Коротко окликнул его хранитель племени. – Возьми нож. Он будет нужен тебе сегодня. Убей Мбата. Уйти вам он всё равно не позволит. Он слишком близко от посёлка, он бродит неподалёку от твоего дома и не успокоится, пока не уничтожит всех вас. Потому что вы последние. Убей Зверя. Он зло. Не человек. Не зверь. И я не знаю, кто он на самом деле, что или кто породил его. Убей и возвращайся в племя, другие люди не примут тебя нового, даже та, которая любит тебя, а прежним тебе уже не стать.
Странный дар. И опасный. Очень опасный. Прежде чем принимать в дар нож или меч, нужно очень хорошо подумать. Если клинок долго служил кому-то ещё, всегда есть опасность прожить чужую жизнь, забывая о жизни собственной. Пока то, что не успел сделать прежний владелец клинка, не будет выполненл тобой. Даже уйти за Порог не получится. Особого выбора у юноши не было. Он принял подарок шамана.
Хоор хотел добавить что-то ещё, но лишь махнул рукой, прощаясь с Лико, и растворился во мраке ночи.
- Прощай. – Прошептал он, покидая пределы становища…