отношения с женой складывались не всегда хорошо
Женился я очень поздно – в 35 лет, и года через четыре нас разлучила война. Думаю, тут сказалась не только страсть, но и то, что я не смог ни о чем ее попросить, ни на что расчитывать. В то время, как другие мужчины в расцвете сил, достигли всего, о чем мечтали, мой отец погиб на фронте, и после его гибели у меня все пошло кувырком.
Я нашел работу и стал жить весьма неплохо, чего нельзя сказать о моем отце. Я сел в машину и поехал – очень далеко, в город Шостка на Украине. Там я купил новую машину – «полуторку» ГАЗ-АА, что по тем временам было очень неплохо. На ней я очень сильно походил на своего отца. Шофером у меня был парень из соседней деревни. Он постоянно требовал, чтобы я на ней ездил. Для меня это было целым потрясением! Как я вообще до сих пор живу, не знаю…
В 1937 году меня арестовали как врага народа. Формулировка была следующая: «Считаю антипартийным, выражающим недоверие к ЦК ВКП(б) и советским органам, и как вредное для партии и государства поведение вызывающим у населения недоверие, подозрительность, страх и недоверие», – читалось на моем листе бумаги.
В ГУЛАГ меня не определили – я не успел себя запятнать, но стали давать каждый месяц небольшую сумму денег, где-то по 20–30 рублей. К этой сумме я должен был добавлять разницу между той суммой, которую получал в «шарашке», и той, которую мне платили в лагере. То есть получалось так, что раньше я получал с заключенного «кухарки» (20–30 руб.) – грубо говоря, 2–3 рубля и 20–25 руб. на еду и на одежду, а теперь получал с «врага народа» – 30 руб., а иногда и больше. Также я должен доплачивать разницу в зависимости от того, насколько «неудобно» вел себя на допросе.
В 1939 году мы с отчимом поехали в отпуск в Одессу. Я взял у одного сослуживца деньги, а он мне сказал, что все это передали жене. Едем обратно – и вот она, наша машина! А в кармане – всего 10 рублей… Когда я понял, в чем дело, то, забыв про все, выхватил пистолет и выстрелил в нее и е