Продолжение. Начало
Иногда отец брал меня с собой. Там в цеху иногда крутили военную хронику. Еще помню столовую и суп, где в слабо желтой водичке плавало немного пшена. Почему-то он запомнился мне очень ярко. Отец шутил, что у них там две столовые – одна русская под названием «Тошниловка», а вторая – французский ресторан «Блюю».
Меня это как-то не касалось, но родители, как я сейчас понимаю, голодали. Помню, как отец себе готовил ужин: на кусок черного хлеба величиной с ладонь, он капал из пипетки капли масла в шахматном порядке, а потом в каждую каплю сыпал по кристаллику соли. Вечерами при свете керосиновой лампы он чинил деревенским ходики или брал мамин золотой нательный крестик, клал его на тонкую медную пластинку, очерчивал и вырезал такой же крестик. Потом аккуратно правил его на стальной болваночке, Она до сих пор у меня. Обрабатывал тонким напильником и припаивал ушки. Их меняли у местных на хлеб. Потом мама обменяла и свой крестик на пол мешка какого-то зерна. Его надо было молоть, и мы с мамой зимой пошли на другой конец деревни за ручной мельницей и везли ее на саночках через овраг домой. Она была, как табуретка на четырех ножках, а жерновами были два дубовых чурбана с насечками. Нижний был неподвижным, а верхний надо было крутить и сыпать в середину зерно. Середина была полая.
Зима 42-ого года. У нас в избе у отца карта. Естественно ни электричества, ни радио, ни газет в деревне нет. Новости только из отцовских мастерских. Отец возвращается с работы мрачным и переставляет булавки на карте под один и тот же рефрен: Сегодня (такого-то числа) после продолжительных, тяжелых боев наши войска оставили …
Почему-то в деревне на три дня появляются солдаты, новобранцы, перед отправкой на фронт. Мне они кажутся очень взрослыми, а мама и деревенские бабы причитают: Совсем мальчики. Мальчики все время голодные и просят по избам хлеба. Мама говорит: У нас нет, мы эвакуированные. Днем они учатся кидать с высокого берега бутылки с зажигательной смесью в фанерный танк, который тащат по льду на веревке. Я с мальчишками конечно присутствую. Когда бутылка попадает в цель, то сначала выбрасывается черный клуб дыма, а потом уже пламя. Тогда все кидаются тушить танк снегом.
Я с деревенскими ребятами катаюсь на санках с высокого берега вниз на лед реки. Санки у нас целиком деревянные, сработанные деревенским плотником. Полозья спереди загнуты, как у саней. Посередине длинная доска. Сразу усаживается пять человек. На реке прорубь для забора воды и полоскания белья. Так как прорубь каждую ночь замерзает, то утром ее приходится прорубать вновь, а мокрые осколки льда выбрасываются на край проруби, где они смерзаются, образуя довольно высокий валик вокруг проруби. Этот валик и спасает нам жизнь, когда наши санки взлетают на него, а мы слетаем назад. Попади мы в прорубь, нас утащило бы под лед мгновенно.
Продолжение следует...