О том, как фантастически трудно переводить набоковскую «Аду», французский писатель Эрик Орсенна сочинил целый роман. Там действуют переводчик-профессионал и несколько любителей, взявшихся помогать ему справиться с этой задачей. Все они отправляются на какой-то остров, где в райской тиши отдаются мучительной борьбе за французскую версию «виртуозной языческой прозы блистательного Владимира». Попутно, разумеется, происходят различные события, уже не имеющие прямого отношения к теме данной заметки. Насколько известно, переводчик Сергей Ильин не удалялся на очарованные острова для ловли мерцающих бабочек набоковского смысла и работал без помощников, один.
Русская «Ада» – результат восьмилетнего труда Сергея Ильина – лучшего переводчика англоязычного Набокова. Если в двух словах, то Ильин сумел преуспеть в главном – выпестовал русский эквивалент набоковской английской повествовательной интонации. Для этого ему пришлось то ли исчезнуть в ней, то ли присвоить ее себе – со всей ответственностью и рискованностью такого предприятия.
Прочитав предисловие Ильина к переводу «Ады» можно ощутить, как естественно собственная речь переводчика укладывается в умозрительное русло набоковской фразы. Он не имитирует, он как бы воспроизводит набоковскую речь. И в самой «Аде» часто кажется, что Ильин не столько переводит в общепринятом смысле слова, сколько представительствует за Набокова. Но это странным образом в духе подлинника. И не в ущерб смысловой верности ему.
Вероятно, никак иначе и нельзя переводить «Аду», этот роман-морок, роман-мираж, путеводитель по загробному лабиринту всей набоковской прозы – от первых вещей В. Сирина до «Лолиты» и «Бледного пламени» – роман, чей текст затягивает читателя в глубину бесчисленных других текстов, рассыпая созвездия не всегда достоверных цитат, расставляя там и сям ловушки, обманки, кривые зеркала. Роман, дерзающий начать с пародии на «Анну Каренину», и продолжающий той же свирепой пародией на протяжении полутысячи страниц.
Едва ли нужно специально оговаривать, что как бы добросовестно ни трудилась бригада набокоманов из романа Орсенна, у нее не может быть той же кровной заинтересованности в результате своего труда, какая по определению присуща русскому переводчику Набокова (любому).
Классик Набоков все еще актуален для русской литературы как никто. В наши не лучшие для отечественной словесности дни хорошая русская проза как бы ощупью ищет возможности самоосуществления. Так вот Ильин и демонстрирует нам, что она, в частности, может осуществиться в образе переведенных с английского произведений русского писателя, переставшего писать по-русски.
Всего хорошего! Ставьте лайки и не забудьте подписаться!
