Глава 7
«Что положено попу, не положено дьякону», - это любимая пословица Н. А. Щёлокова.
Наша героиня, Елена Обрыдлова убедилась в её правоте сразу же, как говорится «не отходя от кассы». В первые сутки собственного боевого дежурства. Заступив без формы и оружия, стажером, на станцию московского метрополитена, Профсоюзная. В московском метро, самом красивом в мире, провести два – три часа, проехавшись с работы на работу – уже не просто - даже абсолютно здоровому пассажиру, хотя таких пассажиров не существует в природе. А человеку, со слабым здоровьем и расшатанными нервами и подавно: грохот поездов, усиливающийся в сто крат, отражающийся от мрамора. Переполненные озлобленными людьми грязно - синие вагоны, копошащаяся масса одинаковых граждан на станциях, попавшая под гипнотический сеанс Распутина, проплывающая мимо цепких глаз постового – всё это, и не только, удесятеряется при одной свербящей в голове мысли «а мне же, чёрт возьми, стоять на посту целые сутки». Понимаете – двадцать четыре часа, а с разводом и послесуточной командирской распекаловкой, иногда получается и все тридцать. Я же – постовой. Хозяин станции. Её, порой единственный защитник и солдат в любой ситуации. Но, «каков поп, таков и приход». Если среди командиров твоего подразделения завелись жулики, мздоимцы и развратники, такому церковному организму долго не протянуть, да и тебе не устоять. Он зачахнет самостоятельно: разложится и самоликвидируется. Останется только оболочка в форме и с кадилом, веселящий газ, без душегубки.
Милиция – жупел для народа, как грязная тряпка для злого тузика. И именно такой её отреставрировали СМИ и ловкие пиарщики от различных думских партий и, якобы народных объединений. Все, кто в милицейских погонах – оборотни. Все, кто в милицейской фуражке – богачи, награбившие народное добро, бандиты при исполнении и постах. Всех чесать под одну гребёнку против шкуры. Как у нас принято было во все времена: обобщать, морализаторствовать, советовать, выводить скороспелое ничегонеделание. Упал в океан слесарной ошибки космический корабль – кто виноват? Менты. Взорвали троллейбус с невинными пассажирами приспешники арабской сладкой жизни – опять менты. Прилетело на станцию Шарапова охота НЛО с аргонавтами главкома ВВС – и тут непременно замешаны менты.
Народные милиционеры, в такой общественной позиции, сами являются, чуть ли не инопланетянами. Какие – то эфемерные существа, ходячие галлюцинации, без глаз, носа и ушей, живущие на планете «коррупция», в палочной системе координат. Космические монстры, жующие траву – мураву, вместо колбасы, и размножающиеся естественным почкованием. А, что сия многотысячная масса человеческих устремлений, в серой нелепой одежде, со сдвинутыми набок головными уборами и есть плоть от плоти – народ – это не обсуждается прилюдно. Это говорится шёпотом, за кулисами политической ситуации в государстве. Это решается «сверху». Как качели: вверх – вниз. Вниз – вверх. Деревянные качели постовой пехоты. А откуда же еще, как не с резного – золотого трона, решать судьбу опричников государевых. Не «снизу» же, стадным ором – прямым голосованием, референдумом, общественным контролем. Любая реформа, в отличии от государственного переворота, всегда идёт от «головы», когда ей предшествует либо политически, либо экономически благоприятная ситуация.
В микроскоп исторического ракурса прекрасно видно - для относительно спокойного и длительного царствования, необходимо параллельно создавать две конкурирующие организации: стрельцы и опричники при царе Грозном, штурмовые отряды и СС при нацистах, МВД и КГБ при Брежневе.
Народные милиционеры – заложники двойных или даже тройных стандартов. Они вопрошают на дружеских кухнях, подняв хмельные чарки: «Больше полномочий, больше власти на местах, не отбивайте натруженные руки удачных операций. Хозяева жизни, научитесь уважать своих преданных слуг, прекратите травлю в прессе, прекратите снимать на народные же деньги и транслировать по выходным, долгими зимними вечерами, на центральных каналах ТВ, отвратительнейшие сериалы про дубоголовых мильтонов, верните законные льготы, поселите в нас уверенность в государственной защите и поддержке. Наши семьи должны быть защищены в случае потери кормильца. Дело – то архисерьёзное. Рабочий контингент, сами понимаете какой; наркоманы, террористы, серийные убийцы, матёрые и малолетние преступники всех мастей, самое дно и глина человеческого прозябания».
А им в ответ: «О какой защите идёт речь? Как можно защищать милиционера. От кого? Он же сам призван всех защищать. Нет логики в ваших словах. Милиция, по-сути, и есть, тот самый механизм защиты власть обретших от своего народа. Милиция также – надёжная защитница законопослушных граждан от других граждан, крещённых лагерными воротами - бандитов, мошенников, насильников, воров, злостных хулиганов. Милиция - своего рода третейский судья, рефери, разводящий по разные стороны баррикад волков в овечьей шкуре и овец с волчьими клыками. Но почему, когда в государстве происходит кризис власти, милиционеров в приказном порядке выставляют на улицах и площадях в плотные цепи, долбить дубинками собственный народ. Так было всегда, везде и во все времена, тому есть множество примеров: Новочеркасск - потопленный в крови экономических требований. «Кровавое воскресенье» подстрекаемое Гапонами и им подобными, восстание тамбовцев во главе с эсером Антоновым, отравленное боевыми газами Тухачевского и расстрелянное прямой наводкой из крупнокалиберных орудий.… Так почему же нас всё время обманывают, что милиция призвана защищать свой народ, она, и создана была, чтобы охранять как зеницу ока красный режим, и не дрогнувшей рукой расправляться с его врагами. Поэтому служить лезли латыши, поэтому поляки, поэтому немцы и прочие. Этим некогда задумываться о судьбе родины, эти – люди действия, люди эксперимента на чужой, враждебной им территории. Это наёмники, дикие гуси, затесавшиеся в чужие непроходимые болота, ландскнехты. Это люди приказа и долга, и это наши первые милиционеры. Потом придут другие: мегрелы, армяне, множество евреев, украинцы, русские – вся палитра национальностей РСФСР будет представлена в милицейской семье, но, что интересно, чем выгребная яма режима становится глубже и шире, тем явственнее ощущается падение нравственного облика милиционера. Власть слабеет – милиционер распоясывается. Власть неуклонно стервенеет, затягивает гайки, закручивает кнуты – милиционер становится твёрже алмаза и зорче сокола. Милиционера ничто не сломает при наличии сносного денежного довольствия и возможности приработка. Власть должна хорошо кормить своих детей и строго не наказывать их, чтобы не получить в самый ответственный момент народного гнева нож в спину. Власть это понимает».
Усатый майор, командир роты, друг детства Лениного отца, Виктор Васильевич Волков, служил отечеству давно и верно, человеком был твёрдым и справедливым. По-молодости, по-глупости имел, конечно же, как и все сотрудники МВД, грешки служебные, но что было давно, то - и неправда. Ну, стрелял, тогда ещё младший лейтенант, из табельного оружия в ресторане по чешским хрустальным люстрам, перевозбудившись от алкоголя и боевых подруг, с кем не бывает, так и что? Ни убил же никого, не покалечил. Замяли, пожурили, да и ладно.
Несмотря на волчью фамилию, Виктор Васильевич внешне походил на крупного, степного зайца. Квадратные, белее снега на крышах крестьянских изб, зубы, мощные, узловатые задние лапы, кисточки на ушах, красные глаза – всё в нём свидетельствовало о натуре боевой, страстной, тёртой в быту и на службе. Майор, в экстремальных ситуациях, коих даже за одни сутки дежурства бывает немало, как бы отклонялся назад, увеличивая дистанцию между собой и собеседником, давая возможность вступить в дело задним конечностям, высвобождая им, время и расстояние для отчаянного барабанного хода. А уж если, бандит или хулиган, что, как правило, одно и то же, попадал под майорский перекрёстный лапный огонь, ему было несдобровать.
Коллектив своего командира уважал, а это чувство, в военизированном обществе самое главное, чтобы люди не боялись или молча презирали старшего по званию, а именно уважали. Некоторые бойцы, вошедшие в конфликт со своими командирами, стремились попасть в роту к Волкову, и добивались перевода, будучи уверенными, в понимании и поддержке. Как говорится «своих в обиду не давал, да и чужих не баловал».
В первое дежурство, в качестве стажёра, на разводе, Лена стояла в самом конце строя, с правого края. Волков был суров и краток: «Доставайте служебки и пишите. Предполагаемый преступник ударил ножом сверху – ваши действия. Перехватить его руку, провести захват, выбить холодное оружие и совершить задержание. Негодяй пытается ударить вас ножом в район брюшины. Ваши действия? Отходите, шаг назад, чтобы клинок прошёл мимо или вскользь. Берите врага за запястье, резко дёргайте на себя, уходя в сторону, свободной рукой бейте в болевую точку между началом руки и ладонью и подставляйте свою удобную ногу для подножки. Всё это надо делать быстро и чётко, не раздумывая, машинально. Преступник падает на живот уже без ножа. Вы прыгаете ему на спину и проводите болевой на обе руки. Потом – наручники или любой подручный материал для связывания. Успели записать? Теперь продемонстрируйте».
Милиционеры разбиваются по парам, встают друг напротив друга. Один из них, на несколько минут, изображает преступника с ножом, другой его обезвреживает, потом происходит обмен ролями и действие повторяется. Строй нарушен, весёлая суета накрывает стражей порядка с головами. Если посмотреть на развод с крыши соседнего дома, он напоминает тщательно отрепетированный танец, исполняемый актёрами в серо-синих головных уборах в виде ровного круга, перемежаемый треугольными пилотками девушек, из-под которых на плечи с погонами свисают чёрные хвосты.
Самбо, не вошедшая до сих пор в олимпийскую семью под номером сорок три, великолепная борьба, изобретённая в СССР, состоящая из лучших практик национальных единоборств: кулачного боя, русской, грузинской, казахской, узбекской, татарской борьбы, японского дзюдо, сумо и других видов единоборств. Такая система, направленная на поиск всего передового и целесообразного, легла в основу философии этой борьбы: философии постоянного развития, обновления, открытости ко всему лучшему. Самбо «самозащита без оружия» – неотъемлемая боевая и спортивная часть подготовки всех спецслужб России. Встретившись с вооружённым преступником лицом к лицу, воин, даже без оружия, должен быть уверен в своих силах настолько, чтобы этой уверенности хватило на обезвреживание, и если необходимо по ситуации, и на ликвидацию преступника.
После отработки приемов борьбы майор продолжал командовать: «А теперь дорогие мои идите-ка вы под трибуну, жду вас через десять минут в классе». Милиционеры поправляли сбившиеся элементы формы, отряхивались и проходили в помещение отдела, для прохождения второй части преддежурного развода.
Этих десяти минут должно хватить на то, чтобы все стражи порядка, кому положено, получили в оружейной комнате самый главный предмет обороны, табельное оружие. Это - чёрный хозяин жизни и смерти – пустой звук без маленьких тружеников – пуль. Серебряные пчёлы вылетают из вороной матки со скоростью 315 метров в секунду и разят врага со страшной силой. Их, на дежурство постовому, выдаётся две обоймы, по восемь штук каждая. Первая, без промедления, отработанным движением, посылается в основание рукоятки пистолета Макарова, вторая, запасная – помещается в специальный карман на кобуре.
Шестнадцать неразлучных друзей, как верные псы чьих-то непутёвых жизней, как стая гончих собак, затравившая обессиленного зайца, как лучи северного солнца, пробившие вечную пелену колючей метели. При сверхрезультативной стрельбе, из ПМ можно уничтожить почти взвод террористов, шестнадцать бандитов, или пятнадцать, если делать по уставу, предупредительный выстрел в воздух, а в случае с метрополитеном выстрелить придётся в потолок станции, что чревато рикошетом.
Единственное, что необходимо сделать постовому – стрелку перед боем, это выдвинуться как можно ближе к противнику, для точности стрельбы. Самое оптимальное расстояние для ведения огня 100 – 50 метров, что уже само по себе попахивает дуэлью, если у противника тоже имеется огнестрельное оружие.
«Так, ребятки, продолжим занятие», - Виктор Васильевич оглядел притихший класс. Помещение, где проводилась основная часть преддежурной накачки, напоминало среднестатистический класс самой настоящей общеобразовательной школы. Только вместо учительского стола стояла деревянная полированная «трибуна», над которой и возвышался усатый майор Волков. Это сооружение какой-то фуражечный шутник, прозвал «трибуной», так отныне и повелось. Все основные шутки – прибаутки личного состава вертелись около этой древесной тумбы. Прогулял сутки дежурства без уважительной причины – пожалуй, под трибуну, нахамил пассажиру самого шустрого городского транспорта – иди туда же, получил замечание в служебную книжку – опять под неё. Она – как тотемный столб, впитывала в себя весь негатив синего племени, взамен настраивала на нелёгкий подземный труд.
Силой воли, прервав полёт аналитической мысли, поправив фуражку и кобуру, Виктор Васильевич ещё раз примерился к сидящим за партами по двое, милиционерам и стажёрам, про себя подметив отсутствующих. По долгу службы, вверенное ему подразделение майор знал на отлично. Кто из сослуживцев, где фактически проживает, а главное, кто и с кем. Эта информация была необходима в случае часа «Х». К такому часу относятся: массовые беспорядки, государственный переворот, атомная бомбардировка, природные катаклизмы, вторжение войск НАТО на территорию России и другие чрезвычайные ситуации. Настоящий командир, обязан в самые сжатые сроки собрать весь свой наличиствуемый состав и направить его, согласно приказу, на неприкрытый участок фронта. Он за это отвечает погонами и головой.
По неписаному закону, родственные завязки в МВД исключены, то есть муж и жена по умолчанию не могут работать в одном отделе, а тем более восседать в одном кабинете, совершая в рабочее время аморальные поступки. Переступив порог отдела в милицейской форме – ты уже не муж или жена, не брат или сестра, а солдат невидимого фронта, борец с преступностью. Но на практике выходит, всё наоборот. Если тщательно покопаться в любом отделе кадров, любого подразделения МВД, из ящика Пандоры высыпится несколько жён, пяток мужей, и огромная куча дальних родственников и близких знакомых. Если начальник отдела, прибыл из Липецка, или Волгограда, на повышение в столицу, значит, его кто-то подтянул на хорошую должность и помог с переводом. Этот инкогнито, ждёт ответного хода. Он не спешит. Пусть протеже осмотрится, пооботрётся, войдёт во вкус, поближе познакомится с личным составом. Чем крепче сядет в новое кресло выдвиженец, тем обширнее перспективы откроются перед серым кардиналом. И никто никогда не сдаст, даже под средневековыми пытками, этого тайного начальника теневого отдела кадров, а кадры в нашей стране, издревле решали и решают всё. Профессионально подготовленные, специально обученные, натренированные и целеустремлённые.
Далее, события начинают развиваться строго под диктовку тайного агента. К уже севшему в кабинет товарищу, через некоторое время, специально разработанное и досконально просчитанное, подсаживают путём немыслимых манипуляций, следующего кадра, как правило, земляка, знакомого по предыдущему месту работы, замазанного на каких-либо тёмных делишках. Великий манипулятор, торговец должностями и званиями, имеет подробнейшее досье на каждого командира, именно ему дано первосвященствующее право карать и миловать. Именно он решает кадровый вопрос по-настоящему. К нему сходятся все линии натруженных милицейских рук и солнечные лучи детских рисунков. Он, как Распутин распускает сети кумовства и исподволь влияет на внешнюю политику государства, только добра в нём ни капельки, выдающимся гипнотизёром ему уже не стать, широты души русской не хватает. Всё – под себя, всё – для себя, курочка по зёрнышку клюёт.
Майор Волков был не из таких кромешных ловкачей, тянул служебную лямку не спеша, с расстановочкой, строго на своём уровне, на многое глаза закрывал, в бутылку не лез. До командира роты он дошёл своим ходом, медленно, шаг за шагом, поднимаясь по служебной лестнице. С не меньшей медлительностью, как будто опытный рыбак, тянет плотвицу из подмёрзшей лунки. Вкусная рыбка вся в крови, содрана льдом чешуя, сломаны плавники. Она вылезает наполовину своего тельца на свет божий, и, открыв в изумлении рот, понимает, что это может быть последний её шанс выжить не в своей стихии. Крюк мормышки зимнего спортсмена неумолим. Он тянет и тянет добычу наружу несмотря ни на что. Он сосредоточен, как вор на ярмарке. Вот уже тёплая пятерня, без скинутой проворно меховой рукавицы, как могучим прессом, сжимает тщедушное плотвиное тельце. И, уже бывший пожиратель червячков, смешно подпрыгивает на льду около чёрного отверстия, среди дюжины таких же серебряных уснувших рыбок. Сейчас и он уснёт. Мороз и отсутствие воды сделают своё дело. Рыбак же насаживает свежего красного опарыша, новую приманку на крючок, и, осоловело, не обращая никакого внимания на свежепойманую плотву, закидывает проворную уду.
Виктор Васильевич Волков не был заядлым рыбаком, обижать рыб, охотиться на животных, такому человеку, как он, не пристало; насади червя, закинь уду, вытащи карпа – вся эта рыбацкая эстетика майора не трогала. Толи дело – люди. Живые, тёплые существа в одинаковой одежде, но каждый со своей изюминкой. Работа с людьми по-настоящему заводила командира. Больше всего на свете, майор любил командовать: ««Так, пишите, тема сегодняшнего развода «действие сотрудника милиции, при совершении преступления в подуличном переходе». А преступление совершено серьёзное. Поножовщина. Огромный, как бегемот, психически ненормальный детина, напал без видимых причин материального характера на прохожего, парня лет тридцати. Без межнациональной розни как всегда не обошлось. Потерпевший, внешне похож на кавказца. Кудрявый, смуглый, нос с горбинкой, уши торчком. Свидетели происшествия, сознательные граждане, оповестили постового. Они сообщили посту, что нападавший, перед тем как ударить жертву ножом в область живота, оскорблял его, называя хачом, торгашом и обезьяной, спустившейся с гор. Постовой отреагировал оперативно, принял меры к задержанию бандита, предварительно, по рации вызвав наряд. Благодаря знанию постовым приёмов самбо и личной храбрости, в считанные минуты, преступник был разоружен, обезврежен и доставлен в комнату предварительного заключения. Потерпевшему была вызвана скорая медицинская помощь, которая оперативно прибыла на место происшествия и увезла его в больницу. Вопрос: правильно ли и по инструкции поступил постовой? Думайте, орлы. Надеюсь, закон о милиции у всех с собой? На следующем разводе жду ответов. Так, дежурный в нашем отделе по управлению на эти сутки полковник Гавченко Леонид Петрович. По родному отделу – подполковник Анаев Михаил Валентинович. Записываем телефонограмму: за прошедшие трое суток в Москве произошло пятьдесят три преступления, из них убийств – два, изнасилований – три, остальные – торговля и употребление наркотиков, преступления на бытовой почве, квартирные и уличные кражи, проституция и шантаж. Теперь ориентировки: мужчина, приблизительно сорока лет, плечи узкие, нос с горбинкой, лоб низкий, клинышком. Уши прижатые, щёки впалые, стрижка полубокс. Особые приметы: на левой руке татуировка «не забуду мать родную». При обнаружении оного принять все меры к задержанию. Особо опасен, может иметь при себе огнестрельное оружие. Следующая ориентировка, записывайте внимательно. Женщина двадцати – двадцати пяти лет, приятной внешности, русые волосы, но может перекраситься перекисью водорода, миндалевидные зелёные глаза, полные губы, подбородок с ямочкой, щёки румяные, кровь с молоком. Одевается всегда прилично, с элементами шика: итальянские сапоги, югославская дублёнка, вьетнамский шейный платок. Мошенница высшей марки, но её, скорее всего, в метро вы не встретите, так как эта дама предпочитает передвигаться на автомобилях. Так что, примите к сведению и запомните. Если с вами что-нибудь случится на посту, или же вы попадёте в нестандартную ситуацию, из которой не сможете выбраться без потерь. Знайте, за вами всегда стоят отцы – командиры, докладывайте в дежурную часть, там разберутся. Леонид Петрович Гавченко хотел придти на развод, оказался срочно занят, но просил передать, что в любой момент, на вверенных вам объектах государственной важности, может состоятся оперативно - тактическая игра, по теме - терроризм и захват заложников из числа пассажиров и сотрудников подземки. Так что, не подведите, товарищи своего командира, вызубрите наизусть без запинки ваши действия, в одном ведь котле варимся. Всё усекли? И последнее. Дисциплина у нас ребятки, ох как хромает, на обе ноги. Даю информацию не для чужих ушей; позавчера, напившись до чёртиков, некий сотрудник нашего отдела, сел за руль собственного автомобиля и не справившись с управлением, сбил насмерть ни в чём не повинную старушку, переходящую дорогу в неположенном месте. Этот, я подчёркиваю, бывший наш с вами товарищ, поступил отвратительно. Он не только испортил себе жизнь и карьеру, но и, что самое главное, лёг позорным пятном на всю нашу организацию. В связи с этим, с самого верха, поступил приказ о чистки наших рядов от таких вот негодяев. Подумайте на досуге, разговор на эту тему у нас с вами ещё впереди. Ну а теперь, расписываемся по станциям, проверяем резиновые спецсредства, будь они неладны. Перекуриваем, и в бой. Даст бог, всё будет хорошо»».
Виктор Васильевич отвернулся от подчинённых и тайком перекрестился на пустой угол комнаты. Он не был подлинным, воцерковленным христианином, но православный ритуал с крестным знамением соблюдал ежесуточно. Этот жест для него являлся, своего рода, метафизическим оберегом вверенного ему подразделения, на случай разного рода неприятностей.
Мать майора, обычная деревенская женщина, серьёзно подходившая к обрядовой стороне кромешной крестьянской жизни, крестила малыша Витюшу в столь неприлично раннем возрасте, что и сама, лишь приблизительно помнила, когда же таинство произошло. В крестьянских семьях принято крестить малышей в два – три месяца отроду. Считается, что они к этому времени уже достаточно окрепли, чтобы безболезненно переносить службу и священное омывание в купели. Главную книгу всех христиан, библию, Виктор Васильевич так никогда и не осилил даже до середины. Он честно пытался начинать читать Евангелие от Луки, сосредотачивался всеми силами, морщил лоб, скрипел зубами, но стоило за окном заблеять соседской козе, или проорать во всю лужёную глотку, красно – коричневому гитлеру петуху, как мысли тут же собирались в привычное русло, и плавно командовали ногам идти в сторону ровесника соседа.
Ни в детстве, когда только научился читать, ни сейчас, когда начал разучиваться, одолеть сей гигантский труд, майору не удавалось. Не потому, что книга была внушительной толщины, ему был совершенно неясен смысл происходящих в ней чудес. Он закрывал глаза и лишь видел, вскользь, маленьким мальчиком, на кровати у прабабки, жёлтую от старости, растрёпанную от постоянной читки книгу с чёрным витиеватым крестом. Старославянские буквы никак не хотели складываться в осмысленные слова, а те в свою очередь разваливали на части стройные фразы современного, понятного Виктору языка. Но прабабушка настаивала на прочтении священного писания именно на старославянском языке. «Иначе ничего не уразумеешь», - говаривала она, доставая из серого кисета понюшку ядрёного табака.
С развода Виктор Васильевич всегда уходил последним, как честный капитан с тонущего корабля. Его уверенность в завтрашнем дне, невидимыми нитями опутывала слабых духом и поднимала их на небывалую высоту. Он программировал на положительный результат отчаявшихся сотрудников: «Тяжело ребята, в учении, легко в бою. Ну-ка, девоньки не вешать нос. Чтобы не случилось, повторяйте как заклинание – бывает и хуже. Всё легко поправить, кроме смерти, а смерть – червивая старуха с кривым рылом и вострой косой – только цыкни на неё, распрями плечи, вдохни полной грудью, перекрестись. И нету её нигде – провалилась сквозь землю, поползла собирать урожай могильных холмиков. Черной старухе не под силу разрубить человеческие связи, она может лишь на время разлучить влюблённых, разрушить семью, отнять у матери долгожданное дитё, но никогда, слышите, никогда ей не вторгнутся на территорию новой жизни. Власть её кончается за оградой кладбища. Не верьте ей, боритесь до конца и побеждайте».
продолжение следует подписывайтесь