(книга "Больше, чем тире")
Да именно так озаглавлена эта история по названию оркестровой сюиты Георгия Свиридова «Время, вперёд!». Потому что речь сейчас пойдёт о «Времени». Точнее, о телевизионной программе «Время». А если ещё точнее, о том, как был организован ежедневный церемониал просмотра информационной программы «Время» в нашей роте в эпоху оголтелой перестройки, разнузданной гласности и неимоверного ускорения, а проще говоря - во времена быстрого угасания развитого социализма.
Вообще-то в те времена курсанты младших классов имели право смотреть телевизор строго по расписанию. У нас даже была изготовлена официальная табличка в специальной рамочке под стеклом с кодовым наименованием «Расписание работы телевизора роты». Телевизор был старый ламповый типа «Радуга 703» с большим экраном диагональю 61 см. Нагревался он долго, но сильно! И в виду своего уже почтенного возраста, хотя он и показывал с трудом своими блеклыми цветами, зато очень громко вещал. Для нашего престарелого одноглазого чудовища в ротной подвальной шхере даже был сооружен постамент высотой метр 60, который был обшит пролетарско-огненной материей, которой в те времена в нашей стране водилось в неограниченных количествах.
Вот на этот высокий параллепипедо-образный постамент и был водружён телевизор, под которым было заботливо привинчено то самое волшебное расписание работы, которое сурово гласило, что в будние дни телек мог работать по будням только с 21.00 до 21.40 – то есть на период трансляции той самой программы «Время». Правда спустя год в связи с перестроечными веяниями и всё усиливающимся бризом гласности нам уже разрешалось по пятницам с 22 часов до полуночи смотреть публицистически – развлекательную передачу «Взгляд». Ну, а в выходные дни телевизору приходилось совсем несладко, ибо в субботу его разрешалось насиловать уже 18.00 – до 24 часов, а в воскресенье сначала с 10 до 11, чтобы всей ротой посмотреть военно-популярную программу «Служу Советскому Союзу» для поднятия патриотически-воинственного духа среди курсантов, а потом с 14 часов и до полуночи, то есть когда вся рота находилась в увольнении. Но немного позднее, для поднятия так сказать настроения среди нас и вообще руководствуясь гуманными порывами, замполитом нашего факультета с неимоверными усилиями всё-таки удалось продавить у начальства училища идею о пользе просмотра в свободном порядке и музыкальной программы «Утренняя почта», которая начиналась сразу же после «Служу Советскому Союзу». Ну, за что мы были искренне признательны и благодарны нашему замполиту нашего факультета.
Ну, так вот, с вашего позволения я возвращаюсь к концу восьмидесятых годов, когда каждым вечером после обязательной самоподготовки в учебных классах все роты собирались в своих помещениях перед телевизорами и с обреченностью невольников были вынуждены внимать всесоюзной информационной передаче.
Предварительно на центральный проход роты дневальной службой из кубриков выносились баночки. Они были тяжелыми и высокими и поэтому было возможно за один раз вынести на центральный проход только пять баночек, аккуратно поставив их одну на другую этакой пирамидкой. И если учитывать, что в роте было около 120 человек, то легко заметить, что дневальным надо было сделать всего-то 24 ходки. То есть по 12 ходок на брата, ибо третий стоял на посту и охранял роту от империалистов и всяких там лазутчиков. А дежурный по роте контролировал скорость и аккуратность исполнения этого церемониала. Процедура организации импровизированного зрительного зала начиналась как раз за полчаса до начала программы «Время», то есть в 20.30 по московскому времени. И вот спустя некоторое время центральный проход роты уже серел стройными и аккуратными рядами баночек перед дремлющим серым и пока безмолвным оком старичка-телевизора.
Ох, друзья! Вот не удержусь я, и расскажу Вам попутно ещё одну маленькую историю, связанную с телевизором. Точнее – с экстремальной вводной по телевизору. Эпизодически дежурным по нашему факультету заступал один одиозный офицер в чине подполковника с 33 кафедры с красными просветами на чёрных погонах. Ну, на этой кафедре нам преподавали действительно очень интересные дисциплины, связанные с радиоэлектроникой и радиоэлементами. Так вот этот подполковник с интересной радиоэлектронной кафедры при заступлении на дежурство очень любил задавать только один вопрос. НЕТ! Его не интересовали всякие там отточенные в мозгу инструкции дневального по роте или прочие статьи из воинского устава. Это было итак понятно, что с первого курса каждый курсант обязан наизусть знать весь огромный стенд про дневально-дежурную службу. Наш же подполковник был изысканным и даже вычурным. Когда наступал период развода караула училища и контрольный опрос заступающего наряда о своих функциональных обязанностях, наш подполковник с каменным гладко выбритым квадратным лицом, лишённым всяческих мимических излишеств вставал перед дежурным строем своего факультета и глядя своими серыми глазами сквозь строй куда-то в темнеющую даль затуманенного плаца громко выстреливал в воздух свой каверзный вопрос:
- Внимание, служба! Вводная! Во время просмотра программы «Время» загорается телевизор! Ваши действия?
Этот вопрос действительно всегда был настолько неожиданным и неприлично животрепещущим для всех (но не для нашего факультета), что вся заступающая служба училища обращала своё внимание теперь только на этого радио-подполковника. И заступающему дежурному по системе и его помощникам вдруг становилось действительно интересно, а и вправду, что же делать, когда в переполненной людьми роте вдруг заполыхает старый ламповый телевизор?
Ну, служба третьего факультета уже знала в чём тут дело и к чему это представление с «горящим телевизором» и тут же принималась театрально мямлить, что мол, надо сперва обесточить источник возгорания, потом без паники вывести роту из помещения, ну а потом уже бежать с ведром воды заливать горящий телевизор…
- А кинескоооооп! – громко орёт на весь строевой плац наш инженер радиоэлектронщик с красными просветами на погонах и таким же лицом, и вся служба училища вздрагивает перепуганным табуном от его искреннего восклицания, - ведь на раскалённый кинескоп лить воду – это самоубийство! А пока вы выводите личный состав, которого больше сотни человек, половина из него в панике уже задохнётся, ибо горящий телевизор выделяет более ста различных ядовитых газов и канцерогенов. Вы убьёте целую роту и всего за пару минут! – продолжает неистовствовать подполковник.
- А что же делать? – нерешительно спрашивает вдруг подошедший дежурный по системе целый капитан первого ранга у возмущённо митингующего подполковника с третьего факультета.
- А надо тут же снять с себя форму, накрыть ею горящий телевизор и тут же выкинуть его в окно! – победоносно оглядывая ошеломлённую службу училища заключает радиоинженерно-разнузданный подполковник. Вроде бы и абсурд. Ну как ты накроешь своей небольшой и узкой фланкой огромный горящий телек и как ты его вышвырнешь один в окно, когда такой бронтозавр можно переносить только вдвоем?… Не важно! Главное – эффект неожиданности и искренний порыв решительности!
И вот пока вся свежезаступающая дежурная смена переваривает это гуманно-рационализаторское предложение третьего факультета, время для опроса функциональных обязанностей уже подходит к концу, и все заступающие в наряд отделываются только лёгким недоумением и новыми эмоциональными ощущениями. Всё-таки хитрым был наш тот подполковник, во время его заступления в наряд наш факультет никогда не имел замечаний по поводу и без повода. Вот только очень жаль, что по своей курсантской несмышлености я так и не запомнил его фамилии.
Ну, ещё раз прошу прощения за некоторое лирическое отступление. Я всё-таки продолжу про ритуал просмотра программы «Время». Надеюсь, Вы еще не очень притомились…
И вот за пару минут до начала программы вся рота дружной гудящей толпой вваливается в ротное помещение, и тут же под окрики и команды младших командиров начинает чинно рассаживаться по местам. Яркий свет в импровизированном зрительном зале совсем не гас и вот тут начиналось самое интересное и удивительное.
За период просмотра программы «Время» никому из зрителей нельзя было ни разговаривать, ни читать, ни отвлекаться на всякие неактуальные мелочи, ни даже спать. Все без исключения были обязаны молча и сосредоточенно гипнотизировать экран телевизора, под мантры, доносившиеся из его чрева. А вот за сосредоточенно-скучающими подчинёнными постоянно наблюдали либо ЗЭКи (заместители командиров взводов с четвертого курса), либо пара комодов (командиры отделения с третьего курса), стоя вдоль стен роты по обеим сторонам этакими недремлющими церберами.
Но всё равно нам как-то удавалось и поиграть в незатейливую игру «коробок» и попроказничать со спичками и даже просто подремать. Игра в «коробок» очень проста. Перед играющими устанавливается пустая баночка, на край которой укладывается обыкновенный спичечный коробок так, чтобы небольшая его часть непременно свешивалась над полом. Важная деталь - из коробка предварительно удаляются все спички дабы не производить излишнего шума и не привлекать к себе особого внимания и не нервировать понапрасну наших младших командиров. Первый игрок, сжимая несильно руку в кулак, подносит её к свешивающемуся краю спичечного коробка. При этом большой палец руки непременно как бы цепляется за согнутый верхний указательный палец и одним щелчком подкидывает коробок к верху. Тот, подлетая к верху, начинает вращаться в трёхмерном пространстве и, конечно же, падает на сидушку баночки. И вот здесь начинается самое интересное – подсчёт очков. Если коробок падает плашмя картинкой кверху, то это приносит играющему одно очко. Если на широкую грань – где чиркаш, то это два очка, а если коробок становится на попа – то это три очка. Если же коробок падает плашмя картинкой вниз, то ход передается очередному игроку. А вот если коробок вообще упал на пол, то все очки у неудачника сгорают. Как правило игра ведётся до 21 или 33 очков... ну или до младшекомандирской кары. Выигравший подсчитывает разницу и выдает её каждому проигравшему в виде болезненных щелбанов либо прямой наводкой в лоб, либо по касательной траектории - по лбу – это кому как нравится.
Несмотря на первый взгляд на всю незатейливость и откровенную простоту эта игра натурально заводная и помогает на какое-то время выпасть из окружающей суровой действительности не только играющим, но и зрителям, которыми подчас становились даже наши церберы. После раздачи долгов проигравшим, победителю от имени комода или ЗЕКа тут же выдаётся лавровый венок в виде одного неувольнения или внеочередного наряда на службу. И… спустя какое-то время эта игра вновь зарождается, но уже на другом конце зрительного зала.
Но пока командиры следят за развитием игровой ситуации на шкентеле роты (то есть «на Камчатке»), в самом её первом ряду, который по негласной логике постоянно обделяется командирским вниманием, и на котором сидят только курсанты из бывших срочников начинается очередное безобразие. Курсанты друзья-срочники решают устроить импровизированный космодром. Для этого требуется немного усидчивости, чуть более сосредоточенности и максимум авантюризма. В ход идут обыкновенные спички, кусочек лезвия и фольгированная бумага из-под пачки сигарет или из-под пачки чая. Сначала спичка с обратного серной головке конца аккуратно расщепляется лезвием «Нева» на три или четыре равные части, которые отгибаются на 90 градусов перпендикулярно стволу спички. Таким образом, спичка может спокойно стоять вертикально, как тренога. Затем отрывается маленький кусочек фольгированной бумаги, которой накрывается сверху серная головка и тут же плотно обматывается буквально с пол оборота вокруг своей оси. Ну, вот и всё! Ракета готова. Остаётся выждать момент, когда командиры все отвернутся или отвлекутся на какого-то недисциплинированного курсанта и можно поджигать ствол спички. Огонёк почти бездымно быстро ползет вверх и скрывается под фольгой. Раздаётся негромкое шипение, стратонавты морщатся и прищурившись испуганно отклоняются от ракеты, ведь её стабилизаторы настолько несовершенны, что неуправляемый реактивный снаряд может полететь в любую понравившуюся ей сторону. Секунда, и ракета почти беззвучно улетает по малой баллистической траектории куда-то в глубь зрительного зала, подняв в той части зрительного зала волну удивленного гула, словно камень брошенный в воду, оставляющий на водной поверхности расходящиеся круги.
Командиры тут же отвлекаются на новую нет – не шалость, а на новую вводную своих подчинённых и ищут проказника, тревожно потягивая носом наполненной серным дымом отработанной одноступенчатой ракеты системы «земля – рота». И вот пока командиры в очередной раз искали новоявленного ротного Королёва, мы - то есть курсанты Боровенский, Андрей (свою фамилию этот вполне реальный персонаж категорически запретил мне упоминать всуе во всех моих воспоминаниях) и Сафронкин начали финальный тайм игры в коробок. Мы так увлеклись этим занятием, что не заметили, как напротив нас, скрестив руки на груди, притаился ЗКВ первого взвода главный старшина Козлов. Он еще несколько секунд наблюдал за играющими в тяжком раздумье, с кого бы начать раздачу нарядов и неувольнений и, остановившись на первой своей жертве, громко и радостно скомандовал:
- Курсант Стефаненко! Вам что неинтересна программа «Время»? А ну встать!
Но ожидаемого результата, что играющая тройка сейчас же распадётся и посыпая на ходу свои головы пеплом, застигнутые врасплох курсанты поползут к нему коленопреклонённо просить пощады падая ниц и расстилаясь во прахе не последовало, к неописуемому возмущению и искреннему удивлению ЗКВ. Дело в том, что в это же самое время добросовестный курсант Стефаненко тщательно прижавшись своей широкой спиной к стене и стоя на баночке дневального коротал свои часы дежурства как раз-таки внимательно прислушиваясь к бормотанию телевизора.
- Лёха! – тихо прошептал Сашка Боровенский, не оборачиваясь на окрик командира и не подымая головы, - это он тебя кажется с Вовкой перепутал.
- Что будем делать? – с тревожной радостью, но дрожа всем телом спросил Лёха.
- Продолжаем играть, - с комсомольским нигилизмом проговорил Андрюха, подкидывая коробок к верху.
Ну, это был уже верх наглости и циничного игнорирования. ЗКВ Козлов аж захлебнулся от нахлынувших на него противоречивых чувств и неприятных ощущений в районе копчика. Он молча протиснулся среди плотных рядов сидящих телезрителей и жёстко постучав по плечу Сафронкина своим указательным пальцем, наконец-то смог обратить на себя внимание одного из трёх игравших в коробок наглецов.
- Товарищ курсант! Встать! – холодно и спокойно произнес Козлов, - к стенке!
Это означало, что оный курсант лишался привилегии сидеть на баночке до окончания программы «Время». У стены уже стояло двое курсантов, которых «выпасли» комоды за циничный и безответственный сон на спине своего соседа во время просмотра обязательной телепередачи. Но наказание оказалось не таким уж и продолжительным. Вот заиграла печально-слезливая мелодия Поля Мориа, по экрану вверх поползли названия городов с подписанной снизу них температурой воздуха, и программа «Время» в очередной раз печально подходила к своему финалу. Все дослушали бесполезный и не совсем правдивый прогноз погоды довольно потягиваясь на своих отсиженных местах и облегчённо покряхтывая. Раздалась долгожданная команда:
- Рота! Встать! Баночки по кубрикам! Выходить на вечернюю прогулку!
На этом теле-экзекуция завершилась без последствий для ракетчиков и троих игроков в коробок. Потом все радостно топали по уставшему вечернему асфальту и громко и радостно сообщали окрестным многоэтажкам города, что «Ух! Как дорога ты, для курсанта, родная русская земля!».
Но как оказалось, ЗКВ Козлов такого прилюдного унижения откровенным игнорированием не позабыл и не собирался наглецу прощать этого. После вечерней прогулки, как и положено училищным расписанием, состоялась вечерняя поверка, по окончании которой отмщение тоже должно было стать не только публичным, но и максимально пристрастным.
- Курсант Стефаненко, - скомандовал Козлов, торжествуя и внимательно разглядывая безмятежно улыбающееся лицо Сафронкина, стоявшего в первой шеренге ротного строя.
А в ответ тишина, градус напряженности в тот момент рос в геометрической прогрессии с каждой секундой.
- Курсант Стефаненко! – повысив голос, повторил ЗКВ удивленно вытаращив глаза на блаженно улыбающегося Сафронкина.
- Курсант Стефаненко! – чуть ли не срываясь на фальцет, в отчаянии прокричал Козлов, - выйти из строя!
- Я здесь! – вдруг послышалось сдавленно-удивленное с противоположного конца длинного коридора. Там стоял настоящий курсант Стефаненко Владимир Николаевич в недоумении разведший руки в стороны, - я же свободный дневальный.
Он как раз несколько минут назад уже сменился с поста и теперь тихонечко коротал своё свободное время, лежа на коечке, пока вся рота «проверялась» на ночь. В строю послышались смешки и возникло едва уловимое ехидное волнение. В воздухе неприлично запахло конфузом и полным фиаско. ЗКВ Козлов с тоской и грустью посмотрел в туманную даль ротного коридора, на горизонте которого этаким неуклюжим буксиром медленно приближалось тело Вовки Стефаненко.
Вот же чёрт… как-то нехорошо всё-таки получилось. ЗКВ перепутал фамилии, а фамилию наглеца он как назло всё никак не мог вспомнить, а задать в открытую вопрос перед всей ротой: «А как Ваша фамилия, товарищ курсант?», значит - признаться в своей некомпетентности и подвергнуться очередному прилюдному унижению. Некрасивый политес получается. Даже командирский моветон, если хотите. Так что под негромкий ропот строя, курсант Стефаненко был отправлен обратно в кубрик, а рота – отпущена готовиться ко сну.
Но наказание за содеянное, хотя и не было объявлено ни перед строем, ни лично - всё равно настигло Сафронкина. Как-то он к своему искреннему удивлению внезапно заступил во внеочередной наряд, вместо того чтобы счастливо уволиться в воскресенье в город. И когда он в сопровождении комода вошел в старшинскую комнату, где на стене висел огромный коричневый лист электрокартона, то к своему второму искреннему удивлению и уже даже местами возмущению, он увидел как козловским почерком было написано «к-т Сафронкин - 2 наряда за…» - ну какое-то там нарушение.
Возмущению такой несправедливости не было предела – его наказали за то, что он не совершал даже в мыслях. Но, взглянув на строчку ниже, он заметил опять «козловскую» подпись: «к-т Стефаненко – 2 наряда за…» Ах, да! И именно за то, что натворил сам Сафронкин. И всё тут же встало на свои грустные и унылые места! Так уж получилось, так сложились звёзды на небе, и так упали карты на стол, и даже коробок - на баночку, что ЗКВ Козлов окончательно и бесповоротно перепутал обоих курсантов и теперь оба друга «отпахивали» наряды и наказания друг за друга, не испытывая кстати за никакой антипатии друг к другу за это. Друзья же ведь. Но это продолжалось недолго - всего несколько месяцев, когда Козлова заменил новый ЗКВ, который уже не путал Сафронкина со Стефаненко. Он просто тупо и решительно для упрощения своего "командирства" обоих друзей-курсантов называл одной производной фамилией – Сафоненко, и порой искренне удивлялся, что в списках роты и второго взвода курсант Сафоненко не значится вовсе. Хотя справедливости ради стоит отметить, что если курсанту Сафоненко давали один внеочередной наряд, то в него заступали тандемом сразу оба – и Сафронкин, и Стефаненко. Как говорил старик Шелленберг из фильма «Семнадцать мгновений весны»: «Надо бить одним выстрелом обоих вальдшнепов» … ну чтобы жизнь раем не казалась.
Ну а с моим другом Вовчиком мы потом даже вместе дослужились до капитанов 2 ранга на Северном флоте… но это уже совсем другие истории…
© Алексей Сафронкин 2021
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.